В нашей редакции спустя год после своего первого визита побывал директор ПО "Полет" – филиала ГКНПЦ им. М.В. Хруничева Михаил ОСТРОУШЕНКО. Обозреватель "КВ" Ирина БОРОДЯНСКАЯ записала все самое интересное из беседы коллектива "Коммерческих вестей" с Михаилом Викторовичем на "кухонных посиделках".
– Михаил Викторович, после нашей прошлогодней встречи в Омск приезжал вице-премьер РОГОЗИН, руководство Роскосмоса. Были поставлены грандиозные задачи. Сроки озвучивались не слишком жесткие, но что-то из заявленного уже выполняется?
– Сроки перед нами стоят действительно довольно длительные, но связано это с тем, что ракетно-космическая отрасль традиционно развивается небыстрыми темпами. Одна из задач современного руководства Роскосмоса – ускорить этот процесс. При создании любого вида космической техники, от разработки конструкторской документации до запуска производства, проходят многие годы и даже десятилетия. Сейчас, благодаря новым технологиям, кое-что удается перестроить – в первую очередь речь идет о производстве и внедрении. К сожалению, по-прежнему много времени занимает этап создания конструкторских документов. Может быть, это естественно и человек действительно не может работать быстрее. Или же неправильно выстроен механизм стимулирования наших КБ. От общения с конструкторами и коллегами по отрасли у меня сложилось впечатление, что некоторые изменения позволили бы работать эффективнее и быстрее.
– Неужели на "Ангару" еще нет конструкторской документации?
– На "Ангару" есть. Я говорю в принципе о развитии. Документация на "Ангару" создавалась уже в новой России, в середине и конце 90-х годов прошлого века. Сейчас она находится в стадии опытно-конструкторского производства. РОГОЗИН, как вы знаете, озвучил на совещании сроки готовности – 2020 год и позднее. Там уже начнется производство ракет-носителей в интересах и министерства обороны, и коммерческих организаций.
– Ну а сейчас с "Ангарой" на "Полете" что происходит?
– Мы выполняем производственное задание в рамках гособоронзаказа. Надеемся, что под конец этого года, скорее всего в декабре, большая "Ангара-А5" стартует с космодрома Плесецк. Сейчас она еще не полностью собрана. Все кислородные баки уже в Москве на ракетно-космическом заводе. Там же – один из керосиновых баков. Еще четыре таких бака мы готовим. Они уже на этапе приемки и в ближайшие два месяца будут отправлены на стыковку на контрольно-испытательную станцию. В последующем пройдут испытания.
– То есть сборка происходит в Москве?
– Да. Проблема в том, что окончательный цикл в Омске сделать нельзя. Не хватает площадей, которые у ПО "Полет" должны были появиться еще в конце 2014 года. Есть небезызвестная организация «Спецстрой России», которая строит космодром Восточный. Она же проводит реконструкцию нашего предприятия в части создания дополнительных производственных площадей. То, что мы должны были получить в рамках федеральной целевой программы № 1 еще 20 декабря 2014 года, до сих пор не сдано, поэтому мы ограничены в производственных площадях. Хотелось бы, чтобы не позднее лета нынешнего года все строительство второй очереди закончилось, и тогда мы получим возможность работать хотя бы с двумя ракетами-носителями одновременно. Нынешние площади позволяют работать только поочередно.
– Какая площадь будет у нового помещения?
– Это большой цех шириной примерно 65 метров, длиной около 300 метров и высотой более 12 метров. Вот такое помещение без перекрытий и колонн, с особыми санитарными условиями – там должна соблюдаться идеальная чистота.
– В мире сейчас много перспективных космических программ. Есть международные, на уровне государств, а есть частные, как у американцев. «Полет» в этом общемировом процессе как-то участвует?
– "Ангара" в перспективе – это ракета-носитель, на которой будет выводиться в космос любая полезная нагрузка. Сейчас идет работа над проектом спаренного старта. Ракета-носитель, которая поднимает «Шаттлы» или, к примеру, "Буран", – это огромные затраты. Если начинать все с нуля, то на это уйдут даже не миллиарды, а триллионы рублей. Ученые сейчас работают над тем, чтобы "Ангара" за несколько стартов с меньшими нагрузками выносила грузы до 35 тонн и уже на орбите они стыковались. Оттуда уже готовые объекты можно будет посылать хоть на Луну, хоть к Марсу. Что касается международных программ, уже на слуху миссия ExoMars. Недавно аппарат полетел к Марсу, и он был выведен на ракете-носителе "Протон". Так вот, в любой ракете-носителе этого класса есть труд омских ракетостроителей. Окончательная сборка этой ракеты происходит в Москве на РКЗ, но значительная ее часть производится в Омске.
– Например?
– К примеру, то, что мы называем "морковками", – боковые топливные баки. В отличие от "Ангары" "Протон" состоит из цельного корпуса и нескольких топливных баков. Всего их шесть, и они полностью производятся в Омске. И еще некоторые части внутри корпуса. Так что в том, что полетело сейчас к Марсу, труд омичей присутствует.
– В "Бизнес-курсе" в феврале вышел материал о "Полете" исключительно критический. Там много чего сказано. Например, что завод превращается в конвейер, продается уникальное оборудование. Можете как-то это прокомментировать?
– Вам, конечно, прокомментирую, хотя "Бизнес-курсу" не стал бы. У меня принцип такой: если люди написали что-то для саморекламы или на заказ – ну что ж, время рассудит, кто прав, а кто нет. Понятно, что, когда на предприятии начинают внедряться те или иные инновации, не всем там находится место. По-хорошему, если у людей совсем разные позиции, то они по-джентльменски расходятся. Но есть люди, которые уходят с обидами и пытаются потом чем-то досадить, отомстить. В данном случае были выдернуты факты правдивые и полная неправда – и в симбиозе родился некий сюжет. Взяли несколько обиженных персонажей, которые там указаны поименно. Один – изобретатель, который до сих пор работает на заводе, а в советское время был также депутатом. Скажу только, что у этого изобретателя 15 или 16 патентов, ни один из которых не продан и не внедрен. Второй персонаж из этой статьи – некий предприниматель. Меня как раз две недели назад следователь вызывал по поводу уголовного дела, возбужденного в отношении этого гражданина. В журнале написано, что он покупал станки у ПО "Полет" и продавал, принося предприятию миллионы. Так вот он за все время, я руковожу «Полетом», попытался купить у нас всего один настольный сверлильный станок ценой 9 тысяч рублей, а все остальное 5, 7, 10 лет назад покупал в качестве металлолома. Я уже сказал, что в материале есть часть правды. Так вот лет 10 назад на "Полете" собирались запустить программу по сборке Ан-70. На нее были выделены значительные средства, закуплено порядка 80 единиц приличного специализированного оборудования для производства самолетов среднего класса. Частично оборудование было установлено на предприятии, а частично так и сгнило в ящиках. Оно действительно фиктивными актами вводилось в производство, лет десять проходило процесс амортизации и потом продавалось как металлолом, хотя ни разу даже не эксплуатировалось. Тот самый предприниматель, видимо, и скупал его как металлолом. Позже он, наверное, собирал его, доделывал. Стоило оно действительно миллионы, но деньги эти шли не предприятию или государству, а куда-то на сторону. Он в статье сам рассказывает, что продавал в Китай и еще куда-то. Этот факт имеет место, хотя документов за тот период не сохранилось. Но, так как в статье не написано, когда именно все это происходило, читая ее, можно подумать, что это происходило буквально только что. Но вот такая маленькая тонкость: это все было 5-10 лет назад. У нас нет претензий к бывшему руководству предприятия. С бывшим директором Григорием МУРАХОВСКИМ мы расстались по соглашению сторон. Но у его бывших коллег, видимо, есть к нему какие-то претензии – иначе подобные статьи бы не публиковались. Органы после этого, думаю, заинтересуются данной ситуацией и раскрутят ее. Речь там действительно шла о сотнях миллионов рублей.
Если говорить об оставшемся старом оборудовании, оно предприятию действительно не нужно. Оно устарело и должно быть демонтировано. Если кто-то его купит, хорошо, а если нет, то пойдет на металлолом. Будущее – за станками с числовым программным управлением. Возвращаясь к тому, что удалось сделать за год, – вся номенклатура "Ангары" будет сосредоточена в одном цехе. Сейчас там уже 22 станка, а всего будет 25-30 – и это позволит закрыть всю программу. При нормальном внедрении программ, при современных режимах металлообработки таким количеством станков будет закрыто все механообрабатывающее производство. Сейчас у нас 4 подобных цеха, а будет всего один, но работать он будет в круглосуточном режиме. Высокопроизводительное оборудование не должно простаивать ни часа – только в период регламентных работ и ремонта.
– Год назад вы говорили, что количество сотрудников "Полета" будет сокращено до 4 тысяч.
– Да, численность предприятия уменьшилась почти на тысячу, и сейчас у нас работает 3 800 человек. Но это сокращение не такое, что мы выгнали людей на улицу. Во-первых, из состава ПО "Полет" вышло сейчас КБ "Полет". Это теперь филиал головного конструкторского бюро компании Хруничева "Салют". Они стали отдельным юридическим лицом, нам не подчиняются, и их главная задача – конструкторское сопровождение ракет-носителей нашего производства. Численность КБ сейчас 230 человек. Мы в тесном контакте продолжаем с ними работать. Главный конструктор каждое утро у меня на дирекции присутствует. Они не считают себя чужими, они все еще "полетовцы".
Кроме того, ушли некоторые виды услуг, которые мы считаем непрофильными. Уборку мы отдали в клининговую компанию. Они отделились – а это еще минус 180 человек. Людям сразу предложили трудостроиться в той компании, и все, кто захотели, устроились. Некоторые изъявили желание уйти на пенсию – они ушли по сокращению. Еще мы отдали на услуги отдел общественного питания. Нет у нас возможности обеспечивать качественное питание, да и не наш это вид бизнеса. С одной из профильных организаций мы заключили договор, и теперь питанием занимается у нас ООО "Свободный поток" предпринимателя НАЗАРОВИЧА. У него в городе несколько оранжевых столовых и ресторан "Шинок". Условия были аналогичные: все, кто пожелал, к нему перешли. 5–7 человек, которые отказались, уволились по сокращению или по соглашению сторон. Главное условие было, чтобы питание не ухудшилось, а цены, несмотря на инфляцию, не менялись, как минимум, один год.
– Вы говорили год назад, что сильно сократится руководящий состав.
– Сократился. Хотелось бы больше, но пока – на 150 человек. У нас было более 900 человек в управлении при более чем 5 тысячах работающих. Сейчас около 750. Но процесс этот продолжится. С автоматизацией производственных процессов, с сужением функций административные работники будут либо переходить в специалисты, либо попадут под сокращение.
– Что сейчас с авиационной составляющей предприятия? Она навсегда забыта?
– Так как я 30 лет провел в авиационной промышленности, в душе у меня она навсегда останется. Но "Полет" с самолетостроением сейчас ничего не связывает. Все самолетостроительные предприятия объединены в отдельную корпорацию, куда мы не входим.
– Вы планировали освободить площадку, которая примыкает к ул. Богдана Хмельницкого, и уйти вглубь. Продвигается этот вопрос?
– Продвигается. В 2015 году мы закрыли два цеха с вредным производством – литейный и кузнечно-штамповочный – на старой площадке, которая примыкает к Богдана Хмельницкого. Сейчас перед нами стоит задача освободить 4 значительных объекта, в которых находится по несколько подразделений. Думаю, к концу 2016 года мы это сделаем. Плавно к 2020 году мы хотим освободить эту площадку полностью и перейти не территорию "Г". К тому моменту закончится реконструкция, которую задержали строители Спецстроя. Кроме того, мы уже подаем на экспертизу документы по федеральной целевой программе № 2. Ко второй половине года должны уже завершиться конкурсы, и строители приступят к освоению части государственных средств под строительство корпуса окончательной сборки.
– Год назад вы говорили, что работа по постановке на кадастровый учет земельных участков до конца 2015 года, которую для вас осуществляла фирма «ЛИЗГУНОВ и партнеры», должна завершиться и вы будете готовы к акционированию. По идее, оно уже должно было начаться.
– Мы с этой фирмой свою часть работы полностью выполнили. Разделили землю, получили все необходимые документы. Акционирование Роскосмоса, как и компании Хруничева, должно было уже состояться. Вообще мы еще 1 января должны были проснуться в акционерном обществе, но проснулись по-прежнему во ФГУПе. Связано это с некоторыми организационными работами в госкорпорации "Роскосмос". С 2016 года параллельно существует два Роскосмоса: старый, который сейчас занимается погашением или передачей долгов и самоликвидацией, и госкорпорация "Роскосмос", которую возглавляет КОМАРОВ. Последняя сейчас в стадии организации. Она проводит реформирование, принимает на себя обязательства, не выполненные старой организацией. Все вопросы развития, инфраструктуры в новый Роскосмос уже перешли, но окончательно она еще не сформирована. Это займет еще полгода – и тогда возьмутся уже за предприятия. Там произойдут некоторые структурные изменения. Думаю, по аналогии с самолетостроением будет создан некий двигателестроительный дивизион, куда войдут Энергомаш и все предприятия – производители двигателей для ракетно-космической техники. Отдельное подразделение – по ракетам-носителям, такое, как ГКНПЦ имени Хруничева. Отдельное – спутниковое, куда войдут такие предприятия, как подмосковное НПО им. Лавочкина и красноярское "ИСС" им. Решетнева. Пока мы ждем, когда все это будет сформировано.
Что касается документов и площадей, мы получили целевое указание. У нас площади большие, и многие из них не используются, поэтому уже в этом году мы начинаем активно избавляться от лишних. Государственным и муниципальным органам мы предлагаем их бесплатно забрать. Мэрия собирается взять часть, прилегающую к аэродрому Омск-Северный. В инфраструктуре самого аэродрома 13 га наших площадей.
– Самого "Полета"?
– Именно. Их мы тоже предлагали забрать – Министерству обороны. Они хотят, но пишут письма, что у них нет средств на содержание аэродрома. А мы-то, честно говоря, тоже корыстные цели преследуем – освобождаемся от налогов. Сейчас мы платим за все эти земли лишние налоги. Наша цель – деть куда-то в этом году 27 га на площадке «О». Понятно, что коммерческим структурам отдать бесплатно землю госпредприятие не может. Цепочка непростая, но мы этим занимаемся. Дальше, когда заработает госкорпорация, она будет иметь право распоряжаться собственностью, как считает нужным. Тогда, наверное, начнут продавать землю.
– История с потерей спутника "Канопус" чем-то уже закончилась?
– Не закончилась, но затихла. 28 февраля межгосударственная комиссия должна была закончить расследование причин. Официального сообщения об этом не было, никаких отчетов о ее работе опубликовано тоже не было. Мы им вроде бы всю информацию выдали, все эксперименты с системой отделения провели. Нам сказали: "Ждите результатов". Результатов пока нет. С одной стороны, это хорошо, потому как нет и прямых нападок в наш адрес. С другой стороны, наши испытания на прототипе, которыми мы занимались начиная со второй половины декабря по февраль, показали, что система исправна. Что с ней ни делай, она срабатывает. Ее и обливали водой, и замораживали при 80 градусах – замок все равно открывается. В предварительном отчете было написано нечто вроде"под воздействием неизвестной непреодолимой силы не открылся один или два замка". Все. Разобраться с этим сейчас действительно невозможно. Все случилось на высоте 20 тысяч километров.
– Но спутник был застрахован?
– Он не застрахован. Министерство обороны свои спутники предпочитает не страховать. Вопрос "почему?" – не ко мне.
– Что вы думаете о космических устремлениях человечества? Разработки кораблей многоразового использования сейчас ведутся?
– Ведутся. Некоторые авторитетные специалисты предлагают вернуться к конструкторской документации "Бурана". Так, наверное, будет дешевле, если решат, что такая программа нужна. Но я хочу задать вам вопрос: что вы в современных условиях ждете от космоса? Зная, что это очень дорогие "игрушки", а жизненный уровень в России – не самый высокий в мире.
– Это скорее мечта какая-то.
– Какая? Нас – тех, кто родился и рос в Советском Союзе – воспитывали на том, что мы запустили первый спутник, первыми полетели в космос, отправили туда первую женщину-космонавта. Это был престиж государства и повод для гордости. В дальнейшем многие позволили себе все это повторить. А что сейчас-то мы хотим? Полететь на Луну, где американцы, как они утверждают, были?
– Мы хотим поверить, что мы великие.
– Для этого нужно создать что-то великое. По средствам ли нам это будет? Нынешнее поколение, молодежь прагматичнее на это смотрит: ну полетели и полетели. Даже если мы высадимся на Марсе, что нам это даст? Мировоззрение у людей изменилось. Пулять в космос очень большие деньги, зная, что народ не процветает... Есть возможность использовать космос во благо всего народа, но чтобы покрыть все нашими спутниками и дать всем бесплатный спутниковый Интернет, не нужно летать на Луну. Думаю, молодежи это будет интереснее. Я тоже сейчас стою на этой прагматичной позиции.
– Вы собирались строить жилье для своих молодых работников. Как с этим обстоят дела?
– Мы завершили отведение 3,8 га наших земель в категорию Ж-1. На этой части территории можно строить любые объекты, в том числе многоэтажное жилье – более 10 этажей. Сейчас мы готовимся к объявлению конкурса. Проекты домов стандартные, но победит тот из застройщиков, который предложит лучшие условия. Велись переговоры с Трестом № 7. Пока они не отказываются от цены 25 500 рублей за кв. м без отделки и 29 000 – с отделкой. Мы начинаем с одного дома. В нем будет 200 квартир – в основном однокомнатные и двухкомнатные, а также 20 трехкомнатных. Это будут среднего размера бюджетные квартиры. Однокомнатная квартира площадью 42 кв. м будет стоить в районе 1 млн рублей. Желательно, чтобы это была серия, которая производится в Омске. Тогда дом будет построен быстрее. Человек, беря ипотеку и вкладывая свои средства, должен ждать переезда не более года, иначе смысла нет.
– Говорят, что вы резко снизили целевой набор.
– Мы не снизили. У нас порядка 300 целевиков учится в разных вузах. Из них 80% – в техническом университете. Просто они идут по разным специальностям. Набор не снижен, но не все целевики к нам попадают. 50-60% мы принимаем на работу, а остальные по каким-то причинам или сами отказываются, или нам не подходят. Кризис на рынке труда в оборонной отрасли – это всегда благо. Мы имеем возможность выбирать. И если года 3-4 назад было проблемой найти нужных специалистов, то сейчас у нас проблема только по узким специалистам, которых в Омске, наверное, нет. По всем остальным у меня очень простой принцип: если нужный нам специалист приходит, то остается только решить вопрос с зарплатой. Сколько он стоит, столько и будет получать. Иначе он действительно убежит.
– Миллиардные инвестиции, о которых заявлялось ранее, вы уже начали получать?
– Где-то писали, что "Полет" получает на развитие чуть ли не 20 млрд в год. Нет, "Полет" получает ровно столько, сколько предусмотрено федеральными целевыми программами. Программа ФЦП-1, которая тормозится Спецстроем с 2014 года, предполагает освоение около 5 млрд рублей. Но они работают с 2010 года и до сих пор не освоили эти деньги. С этого года начинается программа ФЦП-2. После всех урезаний бюджетов она составит порядка 4,6 млрд рублей, причем эти деньги никак не индексируются, несмотря на рост цен. Дальше будет еще одна программа ФЦП-3, которая предусматривает порядка 3,2 млрд рублей до 2020 года. В общей сложности с 2010-го по 2020 год получится около 14 млрд рублей.
– За полтора года работы в Омске у вас сложилось ощущение, как вас принял завод, город, местное руководство?
– Омск – это один из самых социальных городов в России из тех, где я был. В этом и его плюсы, и, к сожалению, его большие минусы. Нельзя жить и выполнять только социальные программы. У нас климат не тот. Он никогда не будет развиваться, если 80-85% бюджета области идет на социальные направления. Нормальная ситуация – когда половина бюджета идет на развитие. А что НАЗАРОВУ или ДВОРАКОВСКОМУ пускать на развитие, если им такое досталось? Нужно оказаться в их шкуре... Непросто собрать такую команду, чтобы суметь привлечь инвесторов, перераспределить свои ресурсы.
– Что вы имеете в виду под выражением "социальный город"?
– Здесь многие вещи, которые в других городах стоят денег, бесплатные или почти бесплатные – начиная с проезда в общественном транспорте и заканчивая услугами разного рода культурных, спортивных учреждений. Даже цены на билеты в кино одни из самых низких в России. Омский народный хор, оркестры, детские студии – все это непомерная нагрузка на бюджет. Откуда тогда взяться деньгам на дороги и все остальное? Что касается дорог, у меня к ним особое отношение. Это не только Омска касается. Есть претензии к архитекторам, к строителям. Я не могу понять, почему у нас, в северной стране, дорожное полотно всегда ниже, чем окружающее пространство? Междугородние дороги строят правильно – выше. С них все стекает, их реже приходится ремонтировать, их проще чистить. Посмотрите, что творится в городе: дороги – это речки.
