Одним из городских объектов, вокруг которого никак не закончатся споры, является Воскресенский храм. Вернее, кампания по его восстановлению. В январе 2015 года губернатор Омской области Виктор НАЗАРОВ провел первое заседание попечительского совета, в котором принял участие экс-глава региона Леонид ПОЛЕЖАЕВ. По мысли попечителей, в воссозданном первом каменном храме Омска разместится музей истории города. Однако, по мнению исполняющего обязанности председателя Омской организации Общества охраны памятников Игоря КОНОВАЛОВА, на месте Воскресенского собора происходит не восстановление храма, а подмена смыслов. Корреспондент «КВ» Вячеслав СКАПОВИЧ познакомился с аргументами историка.
– Игорь Леонидович, что сейчас происходит на руинах Воскресенского собора?
– Мы последние пять лет на общественных началах силами Общества охраны памятников занимались там выявлением и консервацией руин. И говорили, что делаем это независимо от планов восстановления, но при этом убеждали всех, кто к этому причастен, в том, что руины нужно сохранить независимо от восстановления, то есть это две разные задачи. Как общественный деятель по охране памятников, я считаю, что руины – это ценный памятник материальной культуры, поскольку Воскресенский собор – это первое каменное здание города Омска. И, соответственно, первый каменный храм, и руины первого каменного храма это не только памятник материальной культуры, но и я, как верующий, считаю, что они священны, что они имеют сакральную ценность.
– Как к этому относится духовенство Омской митрополии?
– Я разговаривал с разными представителями митрополии, и какого-то однозначного определенного мнения так и не услышал. То есть мнения разные и зависят просто от личной культуры каждого человека. Некоторые омские священники говорили, что это просто старый кирпич, – подумаешь, построят новый храм и слава Богу, ничего страшного. Но это же будет в чистом виде новодел. Сейчас мы боремся за то, чтобы небольшой фрагмент этих руин сохранили, в какой-то аналогии с Успенским. Хотя бы то, что не попадает в пятно застройки, в Воскресенском соборе есть подалтарная комната, она в значительной мере сохранна, сохранились ее стены, только разрушен свод, сохранилась лестница в эту комнату, она вела из алтаря. И достоверно можно сказать, что эта комната никогда не отделывалась, она сохранилась в первозданном виде, чистая кирпичная кладка 18 века, 1769 год.
– Чем она мешает сегодняшним строителям?
– Здесь чисто технический вопрос. Строителям удобнее, когда у них чистый котлован, то есть это помеха для работы в котловане, она создает определенные неудобства, стесненность, дополнительные работы. Выкопать сплошной котлован проще, чем что-то обходить.
Есть подтверждение зримое, что этот храм не придуманный, что он не на пустом месте, и мы настаиваем, чтобы хотя бы эта подземная комната сохранилась. Здесь вроде есть взаимопонимание, но нет уверенности.
– А мы это кто?
– Мы – это Общество охраны памятников. В принципе не возражает и министерство культуры, есть среди православных активистов поддержка, понимание – это организация «Семья, Любовь, Отечество». Но до сих пор мне непонятна позиция Омской митрополии. Я встречался с ее представителем отцом Олегом ЦВЕТКОВЫМ, говорившим со мной по поручению митрополита, и какой-то определенной, ясной, внятной позиции от него я не услышал. Более того, меня насторожил один факт. Как известно, в 2010 году был совершен чин освящения места под храм и чин закладки храма, был установлен закладной камень. Устанавливал его владыка ФЕОДОСИЙ с губернатором Леонидом ПОЛЕЖАЕВЫМ. В январе отец Олег ЦВЕТКОВ пришел, извлек этот закладной камень и унес его. Я не могу понять, почему это произошло. Не думаю, что он сделал это по своей инициативе, я предполагаю два варианта. Либо подрядчик не собирается сохранять эту комнату и предложил закладной камень убрать, чтобы он не ушел под экскаватор. Либо это сомнения владыки ВЛАДИМИРА. Потому что известно, что сейчас здание восстанавливается не как храм, а как музей.
– Вы за что выступаете?
– Я, как человек православный, считаю, что храм должен быть храмом. А так, как хотят проектировщики, внешне он будет выглядеть как храм, с куполом и крестом, но внутри это будет музей истории города. И никто не представляет, что это такое и какова будет экспозиция. Ну, я понимаю, если это будет музей Воскресенского собора, а если музей города, это значит, что будут какие-то экспонаты, не относящиеся к храму. И насколько они уместны в храме? Здесь такое лукавство, это ведь федеральные деньги по линии Министерства культуры РФ.
– Известна ли позиция в этом деле министерства культуры?
– У министерства тоже неоднозначная позиция, раз деньги по линии Министерства культуры РФ, то их целевое использование – только на объекты культуры. И при проектировании сказали, что это будет музей, объект культуры, и тогда на него могут выделяться федеральные средства именно по линии Министерства культуры по целевой программе. И при этом в Правительстве РФ потребовали письменных гарантий, что этот объект не будет передан Церкви, потому что тогда произойдет нецелевое использование средств, нарушение финансовой дисциплины. Да, государство помогает Церкви, но по другой, отдельной программе.
– И что сейчас происходит вокруг объекта?
– Сейчас создан попечительский совет во главе с Леонидом ПОЛЕЖАЕВЫМ, который пытается привлечь еще какие то дополнительные средства. Но дополнительные средства на какие цели? До конца непонятно. При этом губернатор Виктор НАЗАРОВ написал гарантийное письмо на имя министра культуры РФ Владимира МЕДИНСКОГО о том, что здание после восстановления никогда не будет передано Церкви.
– Стало быть, сейчас строится здание музея, внешне похожее на Воскресенский собор?
– Именно так. Причем внутри планировка будет отличаться от исторической планировки, церковной планировки. То есть раз строится музей, то он строится по всем требованиям к музею, а в музее обязаны быть туалеты, гардероб, технические помещения, вентиляционная камера, теплоузел, водомерная, электрощитовая, должно быть хранилище и т.д. Набор помещений по требованиям к музею. Проектировщики говорят, мол, у нас есть здание, мы проектируем музей, есть требования, мы по заданию и проектируем. Я говорю, в храме не должно быть туалета, а они говорят, а в музее нужен. В храме не нужен гардероб, а в музее обязан быть. Но в то же время над музеем планируют поставить купола с крестами. Это вообще кощунство.
Исторически было помещение притвора, в котором молился ДОСТОЕВСКИЙ. Сейчас на руинах оно очевидно, а по новому проекту притвор объединяется с лестничной клеткой входа в подвал. Даже этого пространства не останется как целостного замкнутого, и по требованиям к музеям возникла потребность в подвале, которого исторически не было, для размещения вспомогательных помещений, необходимых для музея. Проектировщики говорят, мы сохраним только подземную комнату под алтарем внутри подвала. Технически это возможно, но для подрядчиков затруднительно, подрядчики даже в этом упираются. Подрядчики упрекают проектировщиков в недоработках проекта, то есть они не стремятся к сохранению последних остатков собора, а кроме подземной комнаты другие остатки фундамента однозначно уничтожаются, хотя фундамент сохранился полностью.
– То есть можно строить на старом фундаменте?
– Проектировщики говорят, нас учили по определенным СНИПам, и мы боимся сохранять фундамент, нас так не учили. Хотя мы для того его и откапывали, чтобы можно было обследовать, оценить его состояние. Вот мы откопали, придите оцените состояние, сделайте экспертизу фундамента именно как сооружения. Никто не оценивал его состояния. То есть решение о непригодности было принято до начала раскопок. Априори. Если бы строили с сохранением старого фундамента и выкопали подвал, тогда, войдя в него, можно было увидеть эти старые стены, что это построено на старом основании. Никто не оценивал состояния конструкции, это во-первых. Во- вторых, если даже есть сомнение в несущей способности, это две разные задачи. Мы предлагали: давайте восстанавливать над руинами именно церковь. Опять же, это несколько разных задач. Первая задача – сохранение руин, вторая задача – восстановление здания, и третья задача – это его использование, его назначение для верующих людей. Разумеется, хочется, чтобы это была церковь. Мы и говорили: если вам надо строить музей, ну и стройте его в другом месте. Но в министерстве культуры парируют: у вас что, музеев мало, а музей в виде церкви это хорошо. Было бы правильнее включить его в программу сотрудничества с Церковью и восстанавливать по программе восстановления храмов. Но нашли такой лукавый путь – построить музей под крестами. Это будет подмена смыслов.
– Какие действия вы предпринимали против этого странного симбиоза?
– Мы написали много писем, в том числе Леониду ПОЛЕЖАЕВУ. Он сказал, мол, я надеюсь, что когда-нибудь это будет храм. Но тогда как быть с тем гарантийным письмом, это будет нарушение финансовой дисциплины, то есть, тот, кто примет решение передать объект Церкви, он себе автоматически подписывает уголовную статью. Отец Олег ЦВЕТКОВ повторяет как мантру: мы уповаем на Господа, на все воля Божия. Упование на Господа дело, конечно, хорошее, но есть еще русская поговорка: на Бога надейся, а сам не плошай. Не надо лукавить. Православные активисты готовят обращение о передаче восстанавливаемого здания Церкви, на что нет формальных оснований. Тогда нужно написать в Министерство культуры, чтобы Церкви передали инициативу восстановления здания, естественно, под храм. И тогда не будет никакого лукавства: Церковь строит церковь, все логично, все законно. Вот поэтому говорят, что я противник восстановления. Нет, я за восстановление, но на определенных началах, считаю, что надо восстанавливать храм и надо восстанавливать на подлинных руинах с их сохранением.
Вячеслав СКАПОВИЧ
