Началось это не вчера, но все руководители, видимо, думали: пока ситуация не катастрофичная, поэтому ничего делать не будем, пусть решает следующий глава, следующий губернатор и т. д.
По поводу ситуации, что часть Омской области чуть ли не уходит под грунтовую воду обозревателю Анастасии ИЛЬЧЕНКО высказался председатель Омского регионального отделения Русского географического общества, руководитель Омского филиала федерального бюджетного учреждения «Территориальный фонд геологической информации по Сибирскому федеральному округу» Игорь ВЯТКИН
– Игорь Алексеевич, почему, на ваш взгляд, сегодня в регионе идет массовое подтопление западных районов?
– Мы живем на юге Западно-Сибирской равнины. В степной части региона у нас испарение превышает увлажнение, в лесостепной они равны, а в северной – увлажнение превышает испарение, там уже около 40 лет происходит активная трансгрессия болот, т. е. они разрастаются. Что такое подтопление? Это подъем уровня грунтовых вод до поверхности земли. 60 лет назад мы начали осваивать целину, построили поселки, где естественного дренажа не было и, соответственно, сбрасывать лишнюю воду некуда. Плюс грунты там глинистые и суглинистые, водоупор очень близко, поэтому вода начинает постепенно подниматься вверх. 30-40 лет назад она была на 5 – 7 метрах от поверхности, а сейчас уже на метре и кое-где даже на нуле. Началось это не вчера, но все руководители, видимо, думали: пока ситуация не катастрофичная, поэтому ничего делать не будем, пусть решает следующий глава, следующий губернатор и т. д.
Добавляет остроту ситуации и то, что при строительстве дорог, домов, линейных сооружений эти природные процессы во многих местах никак не учитываются. У нас строят дорогу, на ней должно быть, допустим, 10 водопропусков определенного диаметра на километр, но из-за действующего законодательства выигрывает стройку тот, кто предлагает меньшую сумму. И от чего он может отказаться, чтобы сэкономить? В первую очередь от сопутствующих сооружений, поэтому вместо десяти водопропусков делает два. В итоге дорога становится препятствием для стока воды в естественные дрены – долины рек, речек и ручьев. Вы видели вдоль трасс вымокшие леса? Это как раз результат такого бесконтрольного и недолжного качества строительства дорог. Предположим, вы вышли на улицу и срубили елку. Что будет? Около 30 тыс. рублей штрафа плюс негативные последствия для имиджа. А за тысячи гектаров вымокших лесов, стоящих вдоль дорог, хоть кто-то заплатил?
– Здесь вину сложно доказать…
– Если известно, что на территории особого уклона нет, а мы делаем дорогу без водопропусков, что тут непонятного? Ясно, что вода пойдет наверх и все будет затоплено. Виноваты проектировщики, строители и те, кто подписывал разрешения на проведение работ и принял дорогу к эксплуатации – чиновники. Возникает вопрос: что делают контрольно-надзорные органы? Почему никого не наказывают? Если бы со всех за каждое дерево взяли по 30 тысяч, то сколько бы миллиардов было в бюджете! В регионе нужен реальный контроль за проектированием и строительством, которые обязаны учитывать природные особенности территории и долговременные негативные процессы.
Вот сейчас популярно строить дома в пойме Иртыша. Скажем, «Арена-Омск» по какой причине треснула? Да потому, что ее построили, как оказалось, на древнем русле Иртыша. Да, территорию засыпали сверху песком, видимой воды там нет, но под спортивным сооружением оказались водонасыщенные породы.
– «Арену-Омск» снова хотят возвести на прежнем месте… Получается, что она может повторить судьбу первой?
– Не исключено. Ливневой канализации на Левобережье нет, а подземные воды с террасы стремятся к Иртышу и переувлажняют горизонты ниже поверхности. «Арена-Омск» – это тяжелое сооружение. Грунт, насыщенный влагой, его веса, очевидно, не выдержал. А между тем из соседнего микрорайона, который был построен позднее «Арены», начнет течь, появятся «дырявости» в трубах (они ведь не вечны). Куда потечет вода? И «Арена-Омск» – не единичный пример непродуманной застройки в пойме в Омске. Вспомните дома у метромоста между речкой Замарайкой и Иртышом, там вода в подвалах стоит. Нет, в пойме можно строить, но предварительно нужно делать качественную инженерную подготовку, освобождать от лишней воды, создавать условия, чтобы она не застаивалась. Строительство в таких местах требует дополнительных работ, которые ведут к удорожанию. А денег-то на это не предусмотрено! Или предусмотрено, да они куда-то «исчезли»?
– Основные подтопляемые участки сейчас все-таки сконцентрированы в области.
– Неправильное природопользование есть везде. В Омске две естественные дрены – Иртыш и Омь. Когда при Хрущеве решили город застроить пятиэтажками, по всей его территории вбили тысячи свай – на 10-12 метров в землю. В итоге вода, которая раньше спокойно уходила в Омь и Иртыш, встала. И пошла наверх! Больше деваться ей некуда. Поэтому у нас 70 процентов города подтоплено. Кроме того, многие из рек и ручьев, которые также создавали естественный дренажный каркас городской территории, либо затоплены, либо застроены, либо перекрыты дорогами.
Что касается области, то в Называевском, Крутинском, Тюкалинском, Колосовском районах, где еще 40-50 лет назад были вполне рентабельные хозяйства, часть земель из-за переувлажнения постепенно выходит из сельхозоборота. И возникает вопрос: сколько нужно средств, чтобы эту территорию осушить и вернуть к жизни. Оказывается, очень много! Возможно, на порядок или два больше, чем данная территория сейчас дает внутреннего валового продукта. И кто это будет делать? Никто! Точка невозврата пройдена лет 20-30 назад.
Поколения строителей, чиновников не учитывали природных особенностей территории, а тут еще с 2014 года начался очередной водный цикл. Деваться воде некуда, она уже забила все что можно. Например, реку Оша, которая вытекает из Крутинских озер и впадает в Иртыш. Она являлась естественной дреной протяженностью 535 км. Даже при небольшом уклоне у нее был хороший донный врез, который позволял ей не выходить из берегов и в дождливые годы. Но в советское время там понастроили плотину на плотине (я в 1986 году ходил по ней с отрядом Федора Ивановича Новикова и наблюдал эту картину). В результате скорость течения упала, донный врез снизился до минимума или вообще исчез, родники на дне заилились, и долина Оши стала затягиваться. А тут еще и дожди пошли, воду из Крутинских озер стали сбрасывать. Сейчас окрестности Оши затоплены, реку надо вернуть в состояние дренажа, а для этого снести почти все плотины.
В 17 – 18 веках, когда русские только пришли в Сибирь, на 1-2 террасах Иртыша были поставлены села и деревни, недосягаемые для половодий, а поймы, как и положено, регулярно затапливались на 1,5 – 2 месяца, потом вода уходила и они давали превосходные разнотравья, прославившие сибирское масло даже за пределами России. По реке Камышловка в 19 веке ходили пароходы. Можете себе представить? Ее в советское время тоже перегородили, поэтому сейчас она превратилась в цепь озер и болот.
– Какие прогнозы? Если тенденция продолжится, можно будет говорить уже о потере целых районов области, отступлении с равнинных площадей юга Западной Сибири?
– Мы уже сейчас постепенно теряем территории. У людей поля стоят подтопленные и затопленные, лес сгнил. И что им делать? Они начинают покидать свои села, стягиваться к более-менее удобным землям.
В Омске две большие дрены и еще около 100 речек и ручьев, но большая часть их застроена. На месте ручья ставят дом, но через 20-30 лет, в переувлажненные годы, на этом месте все равно начинаются естественные процессы. Эффект накапливается десятилетиями. В 60-90-е годы проблема была малозаметной, видна только специалистам, а сейчас уже всем. Масштабы растут, а решать проблему реально, похоже, уже никто не собирается, а где-то это и невозможно.
– Игорь Алексеевич, не получится, что после прочистки мелких речек, когда вода пойдет в Иртыш, он сам выйдет из берегов?
– Объемы воды, конечно, надо считать. Но не думаю, что они сыграют значительную роль. В переувлажненные годы все притоки заполняют Иртыш, но это река довольно мощная, у нее есть хороший донный врез и разработанная долина с переходом высот в 20-70 метров. Хотя вопрос законный. У нас в Омском ГАУ есть специалисты, которые могут сделать соответствующие расчеты.
В 17 – 19 веках места для поселений выбирали священники. Это были умные, образованные люди. Они основывали села на возвышенностях. Практически все деревни, которые появились в те столетия, прекрасно себя чувствуют и сегодня. В советское время люди решили жить ближе к воде и начали строить в пойме. И до строительства ГЭС в Казахстане кричали: караул, нас топят! Вы не знали, что пойма – это ежегодно затапливаемая водой часть долины реки?! В школе не учили? Потом, когда зарегулировали реку, пойма превратилась фактически в террасу, но уровень грунтовых вод там все равно очень близко к поверхности. Подземные воды, залегающие под террасами на глубинах 10 – 20 метров, в пойме находятся на глубине 1-2 метра, часто выходят на поверхность, как на Левобережье.
Вы видели в пойме, например в «Птичьей гавани», хоть один кедр? В пойме рек растут только влаголюбивые деревья – ивы, ольха. Кедр обитает высоко, он может и в заболоченной тайге расти, но там другая почва. Конечно, ее можно привезти, и он будет расти, вопрос только в деньгах. Это как в Первую мировую войну: когда Германию зажали между двумя фронтами, кайзер собрал химиков и распорядился, как-то найти золото. Пожалуйста, они добыли 15 – 20 килограмм золота из морской воды и принесли кайзеру. Он обрадовался, а когда уточнил, сколько оно стоит, оказалось, что всего-то в 20 раз дороже обычного золота! Сделать можно все, только какова будет цена вопроса. Можно осушить дачи в Осташково и в Петрушенко, но кто за это заплатит?
– В Таре несколько лет назад ушли под воду садовые участки. Одни крыши торчат.
– Совершенно верно, там течет речка Аркарка. В советское время на ее берегах решили разбить дачи. Одни предложили через речку мост построить, а другие настояли на плотине, чтобы было где гусям-уткам плавать. А в российские времена и жители другого конца Тары возмутились: а почему у них пруда нет? Сказано-сделано: появился еще один пруд. И все – привет Аркарке. Сейчас вместо реки и дачных участков одно большое болото.
Ко мне недавно приезжал парень из Томска, недропользователь, он вознамерился взять под Тарой месторождение кирпичных суглинков. Получил лицензию на разработку месторождения в нашем министерстве природных ресурсов и экологии, загнал туда экскаватор, копнул, а через 10 минут вода вышла на поверхность, передвинулся, копнул – та же история. Огляделся, а вокруг-то все подтоплено, и все дороги без водопропусков. А недалеко – вообще болото стоит. Он меня спрашивает: что делать? Ему посоветовали вокруг этого места вырыть канаву. И что? Вода как стояла, так и будет стоять. Надо найти дрену и сбросить воду в нее.
– Прорыть в дороге водосброс?
– Конечно! Но дорога-то муниципальная! То есть нужно идти к главе района. Вот так неправильные решения одних влияют на жизнь других. Одна дамба, вторая, а потом раз – и водные годы пошли. И все задают вопрос: что делать? Понятно что. Вопрос, сколько это будет стоить. И его нужно решать системно, на законодательном уровне, всем участникам этого процесса – и законодателям региона, и чиновникам соответствующих министерств правительства Омской области, и контрольно-надзорным органам, и муниципальным властям, и проектировщикам, строителям, садоводческим товариществам, и домохозяевам.
Ранее интервьюв полном виде можно было прочитать только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 24 июля 2019 года.
Позицию по поводу подтоплений омского министерства природных ресурсов и экологии читайте здесь.
