«В медицинском вузе не может преподавать человек, который сам не умеет лечить» (полный текст).
Ежегодно научные исследования Омского государственного медицинского университета побеждают в конкурсах, получают гранты. О том, какими разработками ученых ОмГМУ заинтересовались производители и как вуз участвует в борьбе с коронавирусом, обозреватель «Коммерческих Вестей» Анастасия ИЛЬЧЕНКО узнала у проректора по научно-исследовательской работе ОмГМУ, профессора, заведующего кафедрой детской хирургии, репродуктивной медицины детского возраста Андрея ПИСКЛАКОВА.
– Андрей Валерьевич, в 2019 году медуниверситет развивал десять направлений научной деятельности. Как они формируются – по заявкам преподавателей или идут от потребителей – врачей, больниц, предприятий?
– У каждого профессора есть направление, которое он курирует. Ученый по несколько десятилетий отрабатывает тему, поэтому максимально компетентен в ней. Конечно, чисто теоретически человека может озарить, но чаще всего новое научное исследование базируется на фундаменте предыдущих, на результатах рутинного труда. Но вы правы, существуют и запросы общества. В системе Министерства здравоохранения есть государственные задания. Но они тоже даются под наработки ученого.
– Какие последние госзадания выполняли сотрудники ОмГМУ?
– В 2020 году заканчивается работа над четырьмя темами. Одна из тем госзадания, которая, мы надеемся, найдет свое продолжение и в будущем – разработка критериев морфологической диагностики остеопороза методом атомно-силовой микроскопии. Остеопороз – это бич современного общества, потому что увеличивается продолжительность жизни, люди доживают до возрастного снижения кальция в костях, и возникает опасность травмирования. Этим занимается профессор, завкафедрой судебной медицины Владимир Павлович КОНЕВ.
Вторая тема госзадания – интегральная оценка склонности и уровня алкоголизации в целях профилактики медико-социальных рисков в молодежной среде. Я думаю, что актуальность этой работы не подлежит сомнению. Задача группы ученых нашего университета под руководством доктора медицинских наук, профессора кафедры психиатрии Татьяны Ильиничны ИВАНОВОЙ – создание эффективных механизмов мониторинга употребления алкоголя в молодежной среде.
Еще один наш проект в рамках госзадания – внедрение региональной программы профилактики основных стоматологических заболеваний у детей. В основе этой работы, которая выполняется под руководством доктора медицинских наук заведующей кафедрой детской стоматологии Галины Ивановны СКРИПКИНОЙ, лежит разработка уникальных гелей для предупреждения кариеса. На основе этого направления были предложены два проекта в формируемый в нашем регионе Научно-образовательный центр мирового уровня (НОЦ). Для него отбирают лучшие проекты научно-исследовательских институтов, университетов, промышленных предприятий. Они получат особые возможности для реализации, коммерциализации.
– Расскажите подробнее про НОЦ. Что это?
– Правительство РФ хочет создать в регионах структуры, которые бы связывали науку и практику, могли выполнять инновационные проекты, способные выходить на мировой уровень. В 2019 году открыли первые пять Научно-образовательных центров мирового уровня – в Тюмени, Кемерове, Перми, Нижнем Новгороде и Белгороде. В этом году идея получила развитие и в других регионах. У нас даже мысли не было не участвовать. Мы предложили четыре проекта. Другие омские вузы выдвинули свои. Губернатор будет докладывать о проектах на комиссии, а она уже решит – присваивать Омской области статус научно-образовательного центра или нет. Мы находимся только в начале формирования НОЦ, но даже если не получим этот статус, ничего страшного. В процессе работы сформировался хороший консорциум между вузами, мы нашли точки соприкосновения с ОмГАУ, СибГУФК. С ОмГТУ у нас давние связи, совместные студенческо-конструкторские бюро, которые неплохо работают. То есть мы уже получили положительный результат с точки зрения кооперации вузов.
Курировали подготовку проектов представители Сколково. Мы два месяца слушали установочные лекции и шлифовали темы с 10 до 18 часов. Не каждый раз, но участие принимал и губернатор. Поверьте, очень много было нелицеприятной критики со стороны специалистов Сколково. Они «упаковщики», т. е. знают, как представить проект, чтобы он смотрелся в выгодном свете, и у инвесторов или представителей правительства появилось непреодолимое желание потратить массу денег на его реализацию. Поначалу нам говорили: «Ваши проекты ерунда, они для НОЦа не годятся». Мы их шлифовали, и в конце концов четыре было отобрано для представления на комиссии.
Также один из ведущих наших проектов – канцеропревенция. Ею занимается школа заведующего кафедрой патологической анатомии профессора Алексея Владимировича КОНОНОВА. Речь идет о прогнозировании развития у человека рака желудка. Эта болезнь протекает бессимптомно, чем раньше мы ее выявим, тем лучше результаты лечения. В чем смысл исследования: для человека создается программа персонификации возникновения рака. Если риск высок, что он будет делать? Грустить? Нет конечно – он будет чаще проходить обследование! Просто так заставить человека, особенно мужчину (смеется), пройти ФГДС, поверьте, очень сложно. Когда же пациенту говорят, что у него высока вероятность возникновения рака желудка, он понимает, что надо поймать болезнь на ранней стадии, чтобы сделать операцию щадящим методом. Это направление скорее всего и в следующем году будет развиваться в рамках госзадания, только немного в другом ракурсе.
– А как в медицинском вузе обстоит дело с монетизацией идей? Насколько я знаю, ваши разработки достаточно сложно коммерциализировать.
– Чрезвычайно сложно. В идеале все наши патенты, идеи должны продаваться, но… У нас к здоровью относятся наплевательски. Оно товаром не является, пока человек здоров, как только заболевает, готов выложить любые деньги. Коммерциализируются в медицине лишь единичные идеи. И то с большим трудом. Из всех наших проектов для НОЦ промышленный партнер, готовый вложить деньги и вывести продукт на рынок, есть только в одном.
– По стоматологии?
– Не угадали. По использованию сорбентов для лечения гнойных эндометритов. Эта тема давно разрабатывается профессором Сергеем Владимировичем БАРИНОВЫМ совместно с Омским филиалом Института катализа СО РАН. Сорбенты в ОмГМУ начали изучать еще в 70 –е – 80-е годы. Сейчас рассматривается использование формованных сорбентов, а не рассыпных, как раньше. Они обладают способностью адсорбировать не только токсины, но и микроорганизмы. Их можно модифицировать – посадить на них антибиотик или антимикробный препарат. И профессор БАРИНОВ разработал технологию лечения гнойных эндометритов с использованием этих сорбентов: они вводятся в полость матки, где за сутки сорбируют микроорганизмы, вызывающие гнойный эндометрит, токсины, уменьшают отравление организма и удаляются. Получены очень хорошие результаты. Речь идет о сохранении репродукции, а это будущее нации. Кстати, это и есть четвертый проект нашего университета в рамках НОЦ.
– А кто хочет финансировать идею?
– Это московская фирма, наш промышленный партнер. Самая лучшая связка – это исследователь плюс инвестор плюс индустриальный партнер. Наука генерирует идеи. Промышленный партнер реализует их до продажного уровня. Инвестор вкладывает деньги. ОмГМУ, Институт катализа и промышленный партнер уже заключили договор о создании совместного предприятия по производству формованных модифицированных сорбентов. Этим должны заканчиваться все наши разработки, но, к сожалению, партнеров, которые бы понимали, что если сегодня вложить деньги, то завтра – послезавтра они не вернутся, мало.
– Когда же окупятся вложения в медицину?
– Все зависит от качества маркетинговых исследований, рекламы. Можно и через два – три года вернуть с прибылью. На стоматологические гели мы пока инвестора не нашли. Для выхода на этот рынок нужны серьезные вложения и с точки зрения промышленности, и с позиций маркетинга. Сложно конкурировать с Colgate. Хотя исследования показали, что наши гели по некоторым параметрам превосходят и уж точно ни в чем не уступают раскрученным дорогостоящим брендам. А цена значительно ниже. Но кому нужны дешевые препараты?! Безусловно, наука без практики в принципе не должна существовать. В свое время мы даже организовывали два малых инновационных предприятия – пытались заниматься производственной деятельностью. Но не получилось.
– Сейчас ваши МИПы закрыты?
– Они фактически не работают. Хотя к нам до сих пор обращаются потребители. Предприятие «Интеллектуальный бандаж» создавало изделия для беременных женщин. Дело в том, что во время беременности у некоторых из них начинает расходиться лонное сочленение, и наш бандаж способен сам регулировать натяжение, чтобы этого не происходило. Это идея Сергея Владимировича БАРИНОВА и, к сожалению, безвременно ушедшего от нас профессора травматолога-ортопеда Леонида Борисовича Резника. Но у их разработки есть особенность – бандаж шьется для каждой женщины индивидуально – по фигуре. Естественно, все коммерсанты понимали, что себестоимость продукции будет колоссальная, а прибыль минимальная.
– Много ли патентов получает вуз на подобные изобретения?
– За 2019 год получен 61 патент на базы данных, 21 – на программы для ЭВМ. База данных – это, по сути, результаты клинических исследований. Мы сейчас совместно с центром системной биомедицины университета Люксембурга проводим генетические исследования россиян, страдающих от болезни Паркинсона, и делаем сравнение с европейскими данными. Национальные особенности есть у любого заболевания. Чтобы мы были упомянуты в исследованиях, если кто-то решит использовать нашу базу данных, мы обязательно должны зарегистрировать их как нашу интеллектуальную собственность.
– А доход от таких патентов вуз получает? Насколько это весомые суммы?
– Нет! С доходами от патентов в России вообще все сложно. В ОмГМУ единственная продажа патента состоялась по сорбентам. Патенты оформляются не только на базы данных, но и на изобретения, полезные модели. Это говорит о том, что наука в вузе работает, что мы получили результаты, разработали новые технологии.
– Сколько времени занимает путь от разработки до внедрения в практику?
– И пять, и десять лет. В том числе это зависит от субъективных факторов. В свое время изобретения Гавриила Абрамовича Илизарова тормозил академик Волков. Если бы не олимпийский чемпион по прыжкам в высоту Валерий Брумель, которого Илизаров в 1968 году смог вылечить так, что тот вернулся с большой спорт, он всю жизнь бы просидел в Кургане рядовым травматологом-ортопедом, не стал бы руководителем федерального центра, чье имя известно во всем мире. А ведь аппарат, позднее названный его именем, Гавриил Абрамович разработал в 1950 году! Субъективный фактор очень много значит – это личные контакты, взаимодействие с научными работниками федеральных центров, признание коллег и многое другое. Ректор ОмГМУ Мария Анатольевна ЛИВЗАН является главным терапевтом Сибирского федерального округа. На ее кафедре – факультетской терапии – разрабатывают два направления исследований для государственных заданий. Первое – гастроэнтерологическое. Ее научная работа, безусловно, высочайшего уровня. И это не лесть, а взвешенная оценка. Мария Анатольевна сотрудничает с университетом Люксембурга, мы вместе работаем по хроническому тазовому болевому синдрому. Плюс ее кафедра развивает еще одно направление – лечение с точки зрения приверженности. Вот вы любите лечиться и выполнять рекомендации врачей?
– Нет!
– У вас низкая приверженность. Наши специалисты создали много интересных наработок по психологии пациентов – как сделать, чтобы они выполняли рекомендации врача. Кстати, четвертая тема госзадания – разработка пациентоориентированного лечения при заболевании внутренних органов у людей с метаболическим синдромом, т. е. с ожирением. У нас таких больных, конечно, меньше, чем в США, где культ гамбургера, но метаболический синдром распространен. Он влияет не только на внешний вид, но и на внутренние органы, например, может спровоцировать неалкогольную жировую дистрофию печени, второй тип сахарного диабета и т.д.
Мы сейчас подали семь заявок на госзадания на 2021-2023 годы. Раньше их экспертизу проводило Министерство здравоохранения РФ, а с 2020 года занимается Российская академия наук. Это более высокий уровень экспертных заключений и больший процент отсева. Внутри вуза мы из 20 заявок выбрали семь лучших. Посмотрим, сколько отберет РАН.
– Ваша кафедра детской хирургии подавала заявки на выполнение госзаданий?
– Нет, мы больше занимаемся практической деятельностью. У меня почти все сотрудники кафедры – врачи Областной детской клинической больницы, действующие хирурги. Мы очень много оперируем. Некоторые даже на санавиации летают по Омской области. Я сам много лет отлетал. Буквально четыре года назад ушел из этой службы.
– Когда мы договаривались о встрече, вы упомянули, что на первую половину дня у вас назначена операция. Вы тоже являетесь практикующим хирургом?
– Да, я из практического здравоохранения и не уходил. И до сих пор работаю в Областной детской клинической больнице, руковожу Центром патологии тазовых органов, который в России, по сути, единственный. В 2016 году совместно с главным хирургом Республиканской детской клинической больницы Василием НИКОЛАЕВЫМ получил премию «Призвание» за новый метод лечения в тазовой хирургии детского возраста. Я сторонник того, что хирург обязательно должен стоять у операционного стола. Иногда преподавателям сложно сотрудничать с клиническими учреждениями. Но мне повезло с главными врачами, мы всегда находили общий язык. В медицинском вузе не может преподавать человек, который сам не умеет лечить. Научному сотруднику обязательно необходимо работать в практическом здравоохранении, тогда он видит узкие места, накапливает опыт. Много говорят про интуицию врачей, а интуиция – это проработка вопроса на уровне подсознания.
– Совмещать науку, преподавание и практику сложно? В каких пропорциях эти составляющие должны складываться?
– Работа в вузе – это прежде всего преподавание, т.е. педагогики должно быть не меньше 50%. 25% – науки и 25 – практики. Очень сложно соблюдать такую пропорцию.
– Андрей Валерьевич, у вас на что-то кроме медицины времени хватает?
– Иногда удается съездить на охоту или рыбалку. С каждым годом все реже. Времени катастрофически не хватает. Но я не жалуюсь, сам выбрал такую жизнь. Очень люблю читать книги. Не с компьютера, а бумажные. Дома большая библиотека и специальной литературы, и художественной. Люблю Булгакова, особенно «Собачье сердце» и «Мастер и Маргарита». Люблю ходить в театр, особенно в Омскую драму. Раз в месяц мы с супругой стараемся там бывать. Хожу и на выставки. У меня много друзей – художников. Друг детства, с которым мы дружим со второго класса, учился на худграфе, поэтому я был вхож в его компанию. Сейчас ребята стали членами Союза художников и приглашают меня на выставки.
– Время от времени в Омске обсуждается тема использования природных ресурсов для лечения человека, например, грязей и воды озера Эбейты. Параллельно, конечно, встает вопрос медицинского изучения таких ресурсов. Ваш вуз участвует в подобных исследованиях?
– Сейчас нет. Но лет 15 назад в Омской области была комплексная программа по изучению сапропеля: мы занимались медицинским аспектом, аграрии – возможностями использования сапропеля в сельском хозяйстве. Это одно из идеальных удобрений – абсолютно природное. И с точки зрения медицины сапропель тоже очень перспективен. Мы даже разрабатывали мази на его основе. Но это было еще при губернаторе Леониде Константиновиче ПОЛЕЖАЕВЕ. К сожалению, программу закрыли, посчитали, что это лишняя трата денег. Исследования проведены, но логического завершения они не получили. Испортили два озера (смеется), и на этом все остановилось. Чтобы тема продолжала развиваться, нужно политическое решение на уровне руководства региона.
У физиотерапии вообще большие перспективы. В санатории «Омский» в докоронавирусную эпоху лечение получало большое число людей. Сейчас, конечно, все средства здравоохранения идут на коронавирусных больных…
– Раз уж мы коснулись темы коронавируса, скажите, а на медицинскую науку он как-то повлиял? В частности, на исследования в ОмГМУ. Сейчас многие патетично говорят: «мир уже никогда не будет прежним», при этом имеют в виду все что угодно – и экономику, и туризм, и общепит…
– Я тему коронавируса не комментирую, потому что я детский хирург, а не эпидемиолог или вирусолог. Хотя сейчас у нас вирусологами стали все, даже депутаты. Судя по тому, как развивается коронавирус, сложно прогнозировать, когда пандемия закончится, когда мы дойдем до плато. А ведь на нем же можно находиться очень долго – и год, и два. Перед научными исследователями появились новые задачи, в том числе создание вакцины. Чем быстрее мы ее разработаем, тем скорее победим коронавирус. Сам он остановится только в том случае, когда переболеет не меньше 70 процентов населения, т.е. когда выработается коллективный иммунитет. Шведы пошли именно по этому варианту, не вводили никаких ограничений, но получилось не совсем то, чего ожидали, – у них начали вымирать старики. Схватились за голову, но уже поздно. Вакцина необходима. Омска задача ее создания не сильно касается, потому что у нас нет такой серьезной исследовательской и производственной базы по особо опасным инфекциям, как например, в Новосибирске. Наука ОмГМУ может работать по организации медицинской помощи при коронавирусной инфекции. Кафедра факультетской терапии во главе с Марией Анатольевной ЛИВЗАН разработала алгоритмы для участковых врачей-терапевтов по профилактике, диагностике и лечению больных коронавирусной инфекцией на амбулаторном этапе.
– Это документ, о котором говорила министр здравоохранения региона Ирина СОЛДАТОВА?
– Совершенно верно. Министерство здравоохранения сделало заказ, наши исследователи совместно с представителями московских вузов разработали алгоритмы. Все, что касается коронавируса, делается молниеносно. Они быстро были утверждены и сейчас находятся в свободном доступе на сайте университета, и каждый терапевт может ими воспользоваться.
Ранее интервью было полностью доступно только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 12 августа 2020 года.
