«Характер у меня не мед. Мой отец таким же был» (полный текст).
Год 2025-й для главы Любинского района Омской области Абая РАКИМЖАНОВА выдался богатым на события. В конце прошлого года Президент РФ присвоил ему почетное звание «Заслуженный работник местного самоуправления РФ», а в феврале его в четвертый раз переизбрали главой. Поэтому, когда он пришел на кухонные посиделки в «Коммерческие Вести», было о чем поговорить. Интервью длилось более двух часов. Самые интересные моменты записала обозреватель Анастасия ИЛЬЧЕНКО.
– Абай Курмашович, сегодня вы глава Любинского района или уже округа?
– С 1 марта мы называемся муниципальный округ «Любинский район Омской области». Кстати, наш район первым шагнул в муниципальную реформу. Все проголосовали за. Уже практически полностью завершили реорганизацию. Сразу скажу: не все должности сохранились. Прошло сокращение. Я говорю не о техничках, водителях, а о специальностях, определяющих боеспособность, т.е. тех людях, которые отвечают за муниципалитет. В каких-то поселках оставили по одному, по двое, в крупных – по пять-шесть специалистов. Довольно серьезно сократили штат: исчезло 27 должностей. При этом повысили зарплату. Придали мобильность, со-ответственность. Понятно, что теперь нагрузка увеличилась. Пришел новый губернатор, он не боится, что кто-то будет против, сказал: надо переходить. И я с удовольствием поддержал.
– Поселковые советы были распущены? Автоматически?
– Да. А с районным советом мы решаем все совместно, ведь глава не имеет права тратить деньги без его согласия. Депутаты райсовета за муниципальную реформу проголосовали единогласно. Потом нужно было убедить поселковые и сельские советы. Они были закреплены за каждым специалистом в администрации. Поехали, провели открытые встречи, слушания. Слушания – интересная вещь: где-то люди равнодушные – там приходило человек двадцать, а где-то – приходило и сто. Мы поселения всегда дотировали. Ни одно без этого не выживет. Наши специалисты на все вопросы ответили, объяснили, что теперь не нужно будет получать решение сначала одного совета, потом вышестоящего, что они получают прямой доступ сразу к главе, что не будет больше бюрократии, можно сразу все решать. Проблемы с переходом на одноуровневую систему были у тех, кто имел какой-то интерес, например, землей пользовался по дешевке. Земля стала востребована последние три года. У кого-то был интерес к карьерному росту. Но это жизнь. Мы сразу сказали, что из 19 глав на этих должностях видим только 16, а реально с нами пошли дальше работать только 13. Да, с некоторыми распрощались. Когда приезжаю в поселение и вижу, что он в рабочей одежде занимается своими собственными делами, понимаю, что мысли человека где-то далеко.
– Главы поселков все на зарплате же были? Какого примерно они у них уровня?
– Конечно. От 35 до 65 тысяч рублей в зависимости от формирования бюджета. Есть норматив на содержание штата. И некоторые поселения старались в него еще в начале года забивать все. А поскольку Любинский – довольно эффективный район, то по итогам финансово-экономического года мы часто оказываемся первыми. Вот недавно подвели итоги: по социально-экономическому развитию за 2024 год мы лидируем в области. За это на район пришла премия, и мы в зависимости от количества населения ее распределили по поселениям. Но оказалось, что некоторые весь норматив уже перекрыли. А ведь я им все время говорил: не старайтесь все до копейки выдрать, ведь можно использовать деньги из другого кармана, а свои сэкономить. Норматив нельзя превышать ни на копейку, а такую премию можно пустить только на поощрение за эффективную работу. Вот и получилось: деньги пришли, а глава поселка не может их принять. Так что надо все просчитывать. Нужно поощрять тех, за кем люди пойдут. Специалисты, которые не пользуются авторитетом, не работают. Нужна была пертурбация, мы ее сделали.
– В районе есть удаленные населенные пункты, куда дороги не очень хорошие?
– Примерно с 2016 года весь дорожный фонд в стране был поделен на федеральный, региональный, районный и поселенческий. И по Бюджетному кодексу район не имеет права превышать средства фонда. Вчера общался с одним бывшим министром, спрашивает: хороший район, но почему такие дороги? Я говорю: ты же знаешь, что это областная дорога, и я не могу даже рубль в нее вложить! В этом году деньги еще распределяются до уровня поселений и находятся на их счетах. Где-то мы взаимообразно действуем, т.е. пока они дорожный фонд не получили, своими деньгами помогаем, потому что знаем – средства вернутся.
Будет ли сейчас лучше с дорогами? Сразу не будет. В районе 76 населенных пунктов. С 2026 года сделаем единый дорожный фонд. Тогда мы сможем решать, какую дорогу ремонтируем в первую очередь, какую – во вторую. Но есть проблемы. У нас 60% земель района – солонцовые зоны: болота, грязь. Туда можно вбухивать миллиарды, результата не будет. В Драгунке, например, находится психоневрологический интернат на 500 опекаемых. Это на границе с Называевским районом, там газа нет, работает угольная котельная. Никто не привозит туда уголь на газиках, а объявляется аукцион на перевозку угля. На каких машинах дешевле тонна/километр? На крупнотоннажных китайских Howo! Когда идет 40-тонник, а дороги рассчитаны на нагрузку на ось по 6 тонн, как можно удержать дорогу? Никак. С дорогами очень сложно. Самый больной и на сегодняшний день нерешаемый вопрос – это дороги. А еще не понимаю, зачем у районов в 2012 году забрали здравоохранение. До сих пор возмущаюсь.
– Но у вас теперь за него голова не болит!
– Жителям без разницы, кто за сферу ответственный. Они говорят: ты – глава, отвечай, почему вовремя скорая не приезжает, почему в таком состоянии палаты. А я прекрасно понимаю, что есть огромные областные клиники, где проходимость условно 10 тыс. человек, у нас – 100. Куда будут вкладывать деньги? Нам говорят: пока потерпите. И мы терпим. Я еще Виктора Ивановича НАЗАРОВА просил: верните нам здравоохранение, мы хоть чуть-чуть будем делать. Конечно, оборудование не купим, но сделаем ремонт, заборы, посадим деревья. Кстати, вернуть здравоохранение просили не одни мы, но и Тюкалинский район. Не потому, что у нас лишние деньги, а чтобы сделать душевнее для людей. Если врач с хорошим настроением, то и больному легче.
В этом году мне надоело, что там все неухоженное, предложил самим заборы, дорожки отремонтировать, траву выкосить. Собрал руководителей и спросил, кто ходит в нашу больницу. В свое время в Красном Яре я пробил новую больницу. Холодная, в бывшем здании столовой молкомбината 40-х годов постройки. Там была одна очередь, а в ней и чихающие, и кашляющие, и я с внучкой был, которой полгода, – надо было записаться к педиатру. Я просто ошалел. Мы собрали 500 подписей и написали губернатору Леониду Константиновичу ПОЛЕЖАЕВУ. Он пошел навстречу. Сегодня наша больница по красоте, думаю, в первую двойку-тройку в области входит. Все надо пропускать через себя. Убедил тогда губернатора – и построили.
– Вы же тогда еще не были главой района?
– Я был главой поселения Красный Яр. Проработал там пять лет, в главы района не просился, но общество руководителей рекомендовало меня.
– И правильно сделали.
– Не знаю. Может, при другом главе легче жилось бы, во всяком случае спокойнее. Характер у меня не мед. Мой отец таким же был, говорил: так я ж слегка только поругал! А у нас, детей, от возмущения сердце чуть не останавливалось. Вот и я поругаю кого-то, а потом сижу и думаю: интересно, напишет заявление или нет, а ведь его некем менять. Ну не могу я все время гладить из-за того, что некем менять! Характер такой.
– Какие инвестиционные проекты у вас сейчас реализуются? Может быть, есть еще публично не озвученные?
– Те, которые не озвучили, для вас мелковаты. Я благодарю правительство страны и Президента РФ за решение построить аэропорт. Все омские губернаторы хотели это сделать. К концу 2028 года первый самолет должен из него вылететь. Это самый крупный проект. Затем нас коснется северный обход. За дело взялся Виталий Павлович ХОЦЕНКО и пробил. Что это для района? Логистика, придорожный сервис. Любинский МКК развивается. В прошлом году у них было 9 млрд, а в этом планируется 10 млрд рублей выручки. Они были вынуждены выкупить у посредника железную дорогу, тепловоз. Сегодня эта ветка работает. Потратили огромные суммы на ремонт. Но всегда что-то мешает развитию. Я официально говорю, что Министерство природы Омской области поступило крайне некрасиво. В РФ почти нет ни одного молкомбината, где были бы очистные сооружения, полностью соответствующие нормативам, а Любинскому МКК пришлось вложить 0,5 млрд в то, чтобы построить их... Потом у нас в планах логистический центр. Думаю, удастся его создать. Им заинтересовался губернатор и Андрей Викторович ШПИЛЕНКО. Серьезный проект – порядка 10 млрд рублей.
– Что за логистический центр?
– При перевозках по железной дороге от Дальнего Востока до Урала жестких требований нет, а вот в европейской части нужно, чтобы на платформы загружали контейнеры. И планируется сделать петлю, где будет происходить перегрузка. Востребованность проекта просчитана до 2037 года. Молодые парни из Москвы все расписали, защитили. Они взяли у меня участок земли в аренду: в год – 970 тыс. рублей. И это на болотах! Я так обрадовался! Сейчас идет борьба инвесторов. Чтобы 10 млрд рублей кредита получить, надо что-то иметь. Идея хорошая. Мы всех интересантов состыковали, в первую очередь от молкомбината, это же их железная дорога.
– Что с землями, которые находятся под новым аэропортом Омск-Федоровка? Из-за них лет 10 назад в суде были споры с одним из фермеров.
– Под аэропортом есть часть земель и Омского района, но сам аэропорт и все его будущие структуры на нашей. В районе Камышловки, Федоровки территории были учхозовские, т.е. принадлежали федеральной структуре. И фермер, который судился, их арендовал. А мы эти земли тогда просили под турецко-немецкую компанию, которая выращивает мраморное мясо. Они хотели взять 10 тыс. га. Тогда аэропорт еще был в очень далекой перспективе, и мы писали письма Виктору Ивановичу НАЗАРОВУ. В итоге произошел прецедент. Федерация вдруг передала земли, минуя область и район, Камышловскому сельскому поселению! У Омской области возникло тогда к нам много вопросов. В итоге на совещании Александру Леонидовичу БУРКОВУ сказали, что надо договариваться с РАКИМЖАНОВЫМ, а он, не вникая, склонился над картой и от руки обвел территорию: «Пусть вот эти земли отдаст под развитие аэропорта!» Приезжаю – министр имущественных отношений с курвиметром над картой вычисляет площадь! Оказалось, губернатор обвел 2700 га из 10 тысяч. Поселение только получило эти земли, и их сразу забрали! Это было лет 5-6 назад. Оставшиеся в поселении территории они стали сдавать в аренду. Желающих был миллион. В итоге цену за землю довели до 16,5 млн рублей в год, представляете! Когда земля была федеральной, никто за нее не платил, поселение было банкротом – и вдруг такое. Естественно, началось развитие. А тот фермер снова спокойно стал пользоваться этими почти 3 тыс. га, которые мы отдали региону.
– Дорога к аэропорту из Омска запланирована?
– В советское время существовал проект – я его видел, где были и железнодорожные пути под электричку. Теперь планируются только автобусы. Федеральную трассу, которую уже сделали от Казани до Тюмени, хотели продолжить. Наша дорога должна была расширяться в 2026 году. Я встречался с представителями Росавтодора. Они сказали, что пока прикрыли проект, к 2030 году вернутся к нему. Строительство аэропорта вынудит их это сделать, иначе там будет коллапс.
– Вы рассчитываете, что аэропорт даст развитие району?
– Две недели назад разговаривал с губернатором. Он сказал готовить на 5 тысяч строителей средства размещения, пункты питания, смотреть, как людей и продукты доставлять.
– Скорее всего, китайцы приедут аэропорт строить. В Омском районе в свое время были конфликты между рабочими-китайцами, приехавшими строить ОНПЗ, и местными жителями.
– Это же будут торги. Китайцы нередко выигрывают, потому что их, думаю, субсидируют, они могут упасть ниже. А население нужно предупредить: хотите аэропорт – потерпите 2–3 года.
– На строителях же можно заработать! Питание, химчистка и т.д.
– На западе нашей страны, да и на Дальнем Востоке, когда едешь по железной дороге, то на остановках продают малосольные огурчики, яйца, творог. Но заезжаешь в Омскую область – максимум пиво в буфете. Не хватает у нас торговой жилки. Конечно, местное население можно было бы задействовать. Кто-то корову держит, а кто-то заведет, чтобы молоко продавать. Тот населенный пункт, который должен был в первую очередь развиться, Федоровка, находится в зоне глиссады, там уже много лет запрещено раздавать земли под строительство.
– Есть ли у вас земли, которые почему-то не участвуют в обороте (без учета болот), например, садоводческие товарищества, т.е. резерв, который из-за формальной стороны вопроса не может использоваться?
– Каждый год мы у природы забираем земли – вводим в оборот. В 2016–2017 годах у нас вода стояла. Она тогда из Называевского района шла рекой. Я боялся, что железную дорогу смоет. Такие земли тяжело восстанавливать. Свободных земель, где можно прийти и сразу посеять, в районе нет. «Ястро-Агро» много территорий взяло. Первый год отработали – ничего не смогли сделать. Думаю, нужно время, чтобы восстановить плодородность. Сегодня все сельское хозяйство, включая растениеводство, раза в 2,5 работает эффективнее, чем в советское время. В прошлом году мы по району надоили 5400 кг молока на фуражную корову, а в Казанке – 7 тысяч! По области мы не лучшие, есть хозяйства, которые доят по 9 тысяч кг. А в советское время, если доярка надоила 3 тысячи, – она герой.
– Помню, даже был клуб доярок-трехтысячниц.
– Да, а сегодня там, где 3 тысячи кг, – бесперспективное хозяйство. Сегодня у нас на 70% земель используют удобрения, а пять лет назад их практически не применяли. Поэтому и урожаи стали стабильнее, они не только от солнца зависят. Но я все время говорю: районы, где нет животноводства, то резко поднимаются, то падают.
– Потому что зависят от урожая.
– И от сложившейся цены. В растениеводстве стабильности нет. Животноводство – ведущая сила. В нем даже люди другие работают, внутренне другие: работа адская, а они меньше жалуются. Парадокс. Сама обстановка воспитывает людей. Животноводство у нас развивается. Я этому рад. В районе крупный молкомбинат.
– У них свое стадо?
– Раньше кормили, сейчас ушли от этого. Каждый должен заниматься своим делом. Самое лучшее наше хозяйство – ООО «Сибирская земля». Это самостоятельная структура от конезавода со своими финансами и кадрами. Ее собственник будет строить в Казанке комплекс на 1200 голов. Он уже должен был возводить его, но проблема в том, что система поддержки отрасли в регионе лимитированная. Ну невозможно на все 20 коровников одновременно направить деньги. На этот год лимиты субсидий закончились. Губернатор обещал просубсидировать комплекс в Казанке в следующем. И район поможет.
– Какие у вас крупные агропредприятия?
– В Любино-Малороссы есть «Ястро-Лакт». Там прогрессивный собственник, у которого много идей. Они взяли в аренду все возможные земли. Сейчас главная проблема – обеспечить животноводство землями. В основном берут в аренду, некоторые скупают у пайщиков. У нас, конечно, пока не как в Белоруссии, где вообще нет свободного клочка земли, но идем к этому. Нас подкосило подтопление в 2016–2017 годах, да и текущий – сложный.
– Уровень воды поднимается?
– Да. Влаги много. Основные культуры растут, но колос не созревает, а если, не дай бог, ветра подуют, то эта масса, насыщенная водой, поляжет. Будет плохо. Вот мы все хвалимся, что у нас солнечных дней, как в Сочи. Покажите, кто в этом году в Омской области загорел! Да, в июне была жара, но нам же тогда некогда было, рассчитывали, что в июле успеем позагорать.
Есть в районе СПК «Сибирь» в Увало-Ядрино. Там стабильный коллектив, это третье крупное хозяйство. У него тысяча фуражных коров. А в растениеводстве флагман – ООО «Северо-Любинский». Сеяли порядка 6–7 тыс. га. Рабочих – 63 человека. Всегда стабильно давали качество и выдерживали сроки. Но там собственники судятся между собой и ситуация неустойчивая.
– Как дела на Любинской птицефабрике?
– Развивается, строится. Еще год, и, думаю, они встанут на ноги. Построили много объектов, складов. Меняют стадо. Пока на миллион не вышли. Сейчас яйцо в цене упало, и немало птицефабрик в стране пошли под банкротство, закрываются. Недавно разговаривал об этом с собственником. Хорошо, что у него бизнес разноплановый – и завод есть, и дороги строит.
– Что вас, как главу района, сейчас больше всего беспокоит?
– Нет острее проблемы, чем дороги. Затем волнует перевозка пассажиров. Перевозчики работают на мизере, ни один не разбогател.
– У вас частники возят, не Омскоблавтотранс?
– Омскоблавтотранс нас покинул. Мы с одним из предыдущих директоров не поняли друг друга. Сейчас по новой завязываем отношения. Больше всего меня интересует автовокзал. Он принадлежит Омскоблавтотрансу. Я все время просил отдать или продать нам его. В среднем в год у нас ездит 130 тысяч человек – продается столько билетов. Допускаю, что еще не всех обилечивают. То есть речь об огромной массе людей. Мы бились-бились, и вдруг губернатор предложил выкупить автовокзалы. Даже сказал, что деньги даст. Но он беспокоится, что отремонтируем – и будет соблазн продать. Ну кто от этого разбогатеет?! Если нет автовокзала, кого будут проклинать пассажиры в дождь и ветер? Нам пояснили, что механизма бесплатной передачи автовокзалов нет. Хорошо, купим. Районы стали кричать, что денег нет. Тогда губернатор распорядился всем поэтапно дать на это средства. Сейчас наметили первые шесть районов, и мы в их числе. Давно оценили здание автовокзала, приготовили деньги. Хотим выкупить, чтобы он не развалился. Туда вложить около 5 млн рублей, и он еще лет двадцать простоит.
– Как вы оцениваете ход мусорной реформы? Глава Нижнеомского района рассказывал, что просто не пустил машины с мусором из города.
– Мы были первыми, кто не пустил. Кроме Драгунского психоневрологического интерната дороги раздавливают мусорщики на КАМАЗах. Что мы получили в итоге этой реформы!? Несколько районов точат вилы – Марьяновский, Калачинский, Колосовский. Туда мусор свозят городской. Если бы мне во двор стали привозить и сказали: прими, пожалуйста, временно, я бы ни одного дня не потерпел. Кто-то когда-то в соответствии с международными трендами эту реформу просчитал, но я думаю, что она не ко времени. Не сегодня, когда такие проблемы на международной арене! Чтобы восстановить дорогу, надо 100 млн рублей, а мусор мне дешевле перетащить «в кармане». Я поставлю лошадь, москвич, уазик и буду возить с деревень. Мусорная реформа отвечает только за бытовые отходы. Это обои, шкафы, стеклотара. В деревне живут пожилые люди. Скажите, сколько они потребляют воды и других напитков в стекле?!
– Почти нисколько.
– Да, а реформа основана на усредненных расчетах, на потреблении в центре Москвы. В деревне какой мусор? Дерево спилили, из-под поросенка сгребли. Но оператор говорит: это не наше. В итоге мы платим коммунальщикам, которые его вывозят на наши бывшие свалки. Они закрыты, мы-то сейчас отправляем мусор в Марьяновку. Что мы выиграли в итоге? Ничего! Когда федеральный закон с одинаковыми условиями принимается и для Москвы, и для дальней деревни, я в шоке. Для крупных городов мусорную реформу правильно продвинули, а для деревни – нет.
– Как вы разбирались с мусором до реформы?
– В каждой деревне была свалка, куда все свозили. Бытового мусора в деревне – восемь тетрапаков и четыре стеклянные бутылки. Мебель люди не выбрасывают: если покупают новую, то ставят старую под навес во дворе – получается летняя кухня. Для сельского жителя мусорная реформа ничего стоящего не принесла. Раньше они тратили в три раза меньше. Солома и ботва сгниют через три года, дерево – через шесть лет. Мы еще пять лет назад силосные ямы приспособили под растительный мусор. Другого выхода не было.
– Сейчас же ужесточили условия обращения с удобрениями.
– Чем больше мы контрольных и надзорных органов создаем, тем хуже жить людям. Росприроднадзор, Минприроды, Россельхознадзор придумали: чтобы навоз вывезти на поле, надо его обследовать, нет ли там жучков-червячков. Кто пойдет в нем ковыряться?! А потом говорят: селяне, развивайте личные подсобные хозяйства! Как их сохранить с «Меркуриями» и «Магнитами»?!
– Уменьшается количество подворий?
– Конечно, идет сокращение. Мы в районе за каждую телочку платим 12 тыс. рублей. В целом в год порядка миллиона рублей под это закладываем. Для чего? Чтобы дети и внуки наших жителей вырастили эту телочку, тогда у них не будет отторжения к селу. А то пришли, нос зажали – воняет. Пусть к запаху привыкают! Также мы доплачиваем за сданное молоко. Заготовителям молока за поездки в удаленные населенные пункты доплачивали за бензин, потому что он из-за одной фляги молока должен 20 км ехать по грязи. Это чтобы деревня совсем не лишилась животных. Вот говорили, что между городом и деревней не должно быть отличий. Скоро и не будет… Все будем без коров.
– Западная часть Омской области страдает от подтоплений, заболачивания. Как район решает эту проблему? Есть на это ресурс?
– Не только у района, но и у области нет ресурсов сразу все решить. Регион много вложил. Когда вода шла рекой, начали восстанавливать 40-летний Мангутский канал, который воду спускает в Ошу. Но получилось, что несчастные бобры нас победили.
– А что с бобрами?
– Они валят лес! Вы не представляете, насколько они эффективно работают! Только прочистили, через две недели пришел – три дерева лежат. Они перегораживают каналы, реки. Все думают, что это смешно, но нет. В 2016–2018 годах мы прорыли 13,5 км каналов. Вокруг Любино сейчас каналы. Я был свидетелем, как в поселке Северо-Любинский вечером вдруг начала подниматься вода. К утру достигла 90 см. Никто не понимал откуда. Обследовали. Оказалось, где-то скопилась, а потом прорвало, и огромная масса мгновенно затопила поселок. Это было в 2017–2018 годах. Я главе поселения сказал: садись на трактор и выясняй, где еще скопления. И теперь каждый год смотрим, роем канавы, спускаем. С водой большие проблемы. Мы несем огромные затраты.
– Есть понимание, почему происходят подтопления?
– Это мы все про Каспийское море хорошо знаем, а про себя мало. Работаем с Омской геологоразведочной экспедицией, ее генеральный директор АНТИПОВ к нам приезжал. В СССР многое делали, но часть работ была засекречена. А у нас из-под земли в районе более 90 сооружений «выглядывают». Оказалось, это скважины. Их в то время делали для воды, нефти. А недалеко от Камышловки, оказывается, минеральная вода есть. Мы с АНТИПОВЫМ покатались, он показал, где у нас что. Каждый год подписываем с ним соглашение, он нам выдает информацию, в том числе по подъему подземных вод. Нам больше всего интересно, как поднимается вода под столетними свалками. Мы же не знаем их химический состав. Эффективно с ним работаем.
– Как вам Омскоблводопровод?
– Они в силу своих возможностей помогают. Средний уровень зарплат в районе превышает тот, что у них, приблизительно в два раза. И кого мы можем туда подобрать? У них проблемы объективные. Сети, которым по 40–50 лет, надо менять. А где деньги на это? В 2025 году началась программа «Модернизация коммунальной инфраструктуры». Мы в нее сразу вошли по канализационной воде.
– Что будете делать?
– У нас есть пять закрытых чеков. В первый приходит грязная вода, во второй почти грязная, в третий – почти чистая, в четвертый – почти питьевая, а в последнем – питьевая, она чище, чем у ОмскВодоканала или Омскоблводопровода. Проходя через толщу земли, вода очищается. Идет природная очистка, которая считается самой эффективной. Но две трубы там… Приступили уже к работам. Думаю, в сентябре завершим. Сегодня много интересных программ.
– На них нужно софинансирование.
– Мы в финансовом плане район нормальный, готовы участвовать. Еще когда в правительстве работала Рита Францевна ФОМИНА, министр финансов, я просил: сделайте для сильных районов 50/50. А тогда софинансирование от районов составляло 2%. У области нет столько денег.
– Какое у вас исполнение бюджета было в 2024 году?
– Без малого 2 млрд рублей.
– С дотациями, субсидиями?
– Всего! Самое интересное – есть статья «налоговые и неналоговые поступления», т.е. собственные доходы. Так вот, мы сделали хороший скачок и по итогам 2024 года наш бюджет – 660 млн рублей. В этом году мы выполним план, но скачкообразного роста не будет. В целом по всей стране ощущается некоторое замедление. И мы его тоже видим. Планы нам ставят грандиозные. Кто? Налоговая. Называется налоговый потенциал. Чего ради мы должны вырасти на 60 млн рублей?! Как можно на ровном месте? Но они просчитывают. Первое – количество рабочих мест потихонечку растет. Второе – повышается уровень зарплат. За 2024 год он сильно вырос, особенно в сельском хозяйстве, там зарплаты подтянулись до уровня молкомбината. Такое впервые.
– А раньше какой была разница?
– Процентов на 30 меньше получали.
– Много ли получает бюджет района от туризма?
– Я понимаю – Египет, Хайнань, куда приезжают сотни тысяч, что-то покупают, местные зарабатывают на этом. Но у нас такого массового наплыва нет. Экономически нас это не интересует. Нам важнее узнаваемость территории.
– Да, любинская сгущенка – это бренд!
– Не только! Сгущенку нашу едят везде – в России и еще в 13 странах мира. Но есть многое, кроме нее. В Любинском районе работает центр интеллектуального развития детей. Если я живу где-нибудь в Тевризском и имею маленьких детей, мне это интересно, сейчас люди ради детей живут. Посмотрите, какая у нас культура, какая школа, какая площадь! История может нравиться или не нравиться, но надо быть объективными: у нас был Николай II. Это последняя точка, где у него еще была надежда. Она умерла в Любино, когда его дальше не пропустили, развернули и отправили в Екатеринбург, где затем расстреляли. Я обещал назвать привокзальную площадь в Любино Николаевской. Мы поставили там часовню – маленькую, но красивейшую. В этом году установили памятник матросу-кочегару с крейсера «Варяг» Михайлову, который у нас жил. И «Любочку» поставили. У вас в Омске она сидячая, а у нас с зонтиком. Мы хотим развернуть людей к истории. А началось все с того, что я поехал по школам. Восьмой класс. Что изучаете? 1942 год. Скажите, есть в Любино памятники Великой Отечественной войне? Никто не знает. А памятник по Гражданской войне? Не знают. Поехал в другую школу, там уже дети постарше – десятый класс. Один из них мне на все вопросы отвечает, а остальные смотрят и не могут понять. Тогда я сказал начальнику управления образования собрать всех учителей истории и провести по райцентру – показать, что у нас есть. После начали ходить и школьники.
– У вас есть ветераны Великой Отечественной войны?
– Один. Он стал почетным гражданином Любинского района. Мы всем почетным гражданам по 3 тысячи рублей ежемесячно перечисляем. У нас их немного – восемь человек. Но это действительно известные люди. В любом конце района спроси, кто такой ШОСТЯ, и тебе ответят.
– Площадь в итоге назвали Николаевской?
– Пока нет. Я эту мысль высказал на последней встрече с Леонидом Константиновичем ПОЛЕЖАЕВЫМ. Мы раз в полгода встречаемся, он дарит мне свои книги. Думаю, чтобы назвать площадь Николаевской, нужно поставить памятник Николаю II.
Ранее репортаж был доступен только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 27 августа 2025 года.
Фото © Максим КАРМАЕВ
