Продолжая совместный проект «Коммерческих вестей» и регионального министерства промышленности, связи и инновационных технологий «Омская промышленность», на минувшей неделе журналист «КВ» пообщался с генеральным директором ООО «НПК «Сибирский лес», которое уже 8 лет производит фанеру на своей производственной площадке в Таре. Об особенностях лесозаготовки, емкости рынка, перспективах сотрудничества с Китаем и наиболее острых проблемах лесной отрасли Инну САВИНЫХ расспросил обозреватель-аналитик Николай ГОРНОВ.
— Инна Викторовна, как начиналось ваше предприятие «Сибирский лес»? Почему вы, имея успешный бизнес в сфере бытовых услуг, решили вдруг заняться переработкой древесины?
— Думаю, по нескольким причинам. Для моего мужа всегда был важен масштаб бизнеса, и когда мы, построив сеть химчисток, достигли потолка и поняли, что развиваться дальше будет некуда, мы задумались. Примерно в 2003 году мы стали искать новую бизнес-идею. За два года мы перебрали много направлений. В том числе производство строительных материалов и оптовую торговлю. От торговли мы отказались сразу. Прибыли там большие, конечно, особенно если работать напрямую с китайскими производителями, и возможности для такого бизнеса у нас были, но нас интересовала не столько прибыльность, сколько интересность проекта. Если нет интереса, сами понимаете, нет и смысла браться. А потом мы поехали в Тару и там застряли на неделю: ходили по тайге, собирали грибы-ягоды. Пообщались с лесником, он нам рассказал о заготовке древесины. И вот в тот момент, наверное, мы поняли, что нам нужно развивать бизнес-проект, связанный с лесом. У нас в области запасов березы и осины — на 100 лет вперед хватит. Причем береза — она вообще очень быстро возобновляется. И этот бизнес не только для себя, его можно и детям, и внукам оставить.
— Именно в Таре? Почему?
— Там мои корни, мой дед в 30-х годах был в Таре зажиточным купцом. В Таре очень хорошая энергетика, не побоюсь этого слова, просто сегодня этот город находится, к сожалению, в спящем состоянии. Но я думаю, что время Тары еще придет.
— Вы сначала взяли в аренду лесной участок, а потом уже стали строить предприятие по производству фанеры?
— Да, мы поучаствовали в конкурсе, взяли в аренду лес, но вести заготовку стали не сразу, потому что было не очень интересно возить в Омск «кругляк». С площадкой проблем не возникло, в Таре была большая промышленная зона, которая сегодня практически не востребована. Мы купили участок площадью в 18 га, бывшую территорию РЭБ флота, где когда-то планировалось строить судостроительный завод.
— Там уже были какие-то производственные объекты?
— Да, 15 тысяч квадратных метров производственных площадей, но они были в удручающем состоянии, пришлось очень много сил средств потратить на восстановление и ремонт. Подготовка производственной площадки, вместе с приобретением земельного участка, обошлась примерно в 2 млн долларов. И еще порядка миллиона долларов потратили на оборудование.
— Лесозаготовка у вас в каком году началась?
— В 2010 году, когда мы приобрели полный комплект лесозаготовительной техники, который позволял заготавливать 50-60 тысяч кубометров леса в год.
— А какая мощность у вашего перерабатывающего производства?
— Проектная мощность на тот момент примерно такой и была — 60 тысяч кубометров леса. Если считать готовой продукцией, то получается около 30 тысяч кубометров шпона и фанеры.
— Модернизацию за это время проводили?
— Мы постоянно докупаем оборудование, модернизацию проводим практически каждый год, чтобы еще улучшить качество продукции, снизить себестоимость продукции, добиться большей эффективности производства. Условно говоря, сейчас нам удалось задействовать в изготовлении шпона и фанеры даже ту древесину, которая раньше уходила в отходы.
— Какую именно фанеру вы производите?
— Марки ФК, класс эмиссии Е2. Это влагостойкая березовая фанера, полностью экологичная, при ее производстве используется технология холодного прессования и карбамидный клей, она не выделяет фенола и формальдегида, ее можно использовать даже при производстве детской мебели.
— Со сбытом проблем не возникает?
— Рынок фанеры в России — он очень емкий, фанеру покупают практически в любом количестве. Разве что в 2016 году несколько снизился спрос, поскольку упали и объемы строительных работ, и объемы производства мебели. Но у нас всегда есть запасной вариант — китайский рынок, он еще более емкий, чем российский.
— Кто ваши конкуренты в Омской области и в соседних регионах?
— В поселке Береговом работает завод, но это предприятие использует технологию горячего прессования и производит листы квадратного формата — 1525х1525 мм, а у нас евроформат, прямоугольные листы — 2440х1220 мм. В Тюмени есть очень крупный производитель — Тюменский фанерный завод. Но мы всех производителей фанеры считаем не конкурентами, а партнерами. В Тюмень даже шпон свой поставляли. Потенциал у России огромный, нам есть куда расти. Емкость российского рынка фанеры на сегодняшний день такова, что можно увеличивать объемы производства в разы. Тюменский фанерный комбинат, например, 90% своей продукции поставляет на экспорт. Тюменская фанера уходит в Японию, Южную Корею. В России ее купить практически невозможно.
— А вы в Китай фанеру продаете?
— Нет, не продаем. Не было пока такой необходимости. Продажи шли хорошо и на внутреннем рынке. Все, что производили, мы продавали в Сибири.
— Но в Китае фанеру и шпон можно продать дороже, чем на внутреннем рынке. Я правильно понимаю?
— Да, в Китае эта продукция дороже, но есть вопросы по логистике, поскольку высокие тарифы на железнодорожные перевозки съедают почти всю маржу, и по ритмичности поставок. У нас пока нет уверенности, что мы сможем обеспечить требуемую ритмичность.
— Почему?
— Проблемы с лесозаготовкой, отсутствие инфраструктуры, лесных дорог, отсутствие квалифицированных кадров. Очень сильно, кстати, тормозит развитие предприятия именно отсутствие кадров. Китайских специалистов у нас уже два года нет, поскольку иммиграционное законодательство изменилось, и иностранным специалистам очень сложно теперь получит разрешение на работу в России. Китайцы должны сдавать экзамены по русскому языку, литературе, географии, мы попытались их сдать, но ничего не получилось. У меня муж давно живет в России, свободно общается на русском языке, но даже для него это испытание оказалось непосильным. В итоге пришлось отказаться от китайских специалистов-технологов. И это для нашего предприятия стало серьезным тормозом в последние два года. В Таре работников лесной отрасли найти невозможно. Их перестали готовить вообще. Пытаются обучать в Омске, но омичи в Тару переезжать не хотят. Вот и приходится возить людей вахтовым методом.
— Сколько у вас вахтовиков?
— Порядка 40 человек. А в общее количество работников — 100 человек.
— Каких именно специалистов не хватает?
— Всех не хватает: технологов, управленцев, станочников. Элементарную вакансию мастера участка в цехе заполнить — и сразу проблема. Всех приходится возить из Омска. Ближайшие вузы, которые готовят технологов для фанерного производства, находятся в Санкт-Петербурге и Красноярске. Мы три года подряд размещали свои вакансии в Красноярском университете, готовы были даже предоставлять жилье молодым специалистам в Таре, но никто так и не откликнулся.
— В Таре, насколько мне помнится, 28 тысяч жителей по данным прошлого года. Не такой уж маленький город...
— Но при этом 60% трудоспособного населения, по данным статистики, работают вахтовым методом на Тюменском Севере. Этих людей, по всей видимости, не устраивает наш уровень оплаты труда. У нас ИТР получают в месяц порядка 20-25 тысяч рублей. Еще в Таре есть еще такая специфика, как пьянство. Плюс к этому проблема личного подсобного хозяйства. Какая бы ни была у работника зарплата, но если подходит время собирать урожай картофеля, то для него на первом месте будет картофель. Они так привыкли. У них такой жизненный уклад. И изменить его мы не в состоянии, остается приспосабливаться.
— Далеко от Тары заготавливаете лес?
— В 120 километрах. И большие транспортные расходы очень сильно влияли на себестоимость. Сейчас мы от того участка отказались, берем новый, который в 60 километрах. И на новом участке, как мы надеемся, все у нас наладится. Работать будет проще и легче, и мы увеличим объем производства в два раза.
— Сколько вы в прошлом году произвели фанеры?
— 2016 год был не самый удачный, объем производства упал, мы произвели всего 3 с небольшим тысячи кубометров. Нам хватило только на то, чтобы покрыть даже не все, а лишь основные затраты.
— В лучшие времена у вас какой был объем?
— На проектную мощность мы не выходили еще на разу, максимально производили порядка 10 тысяч тонн в год.
— Не совсем понятно: если рынок даже в кризис поглощает всю производимую в стране фанеру, то почему у вас не растет объем производства?
— Из-за проблем с сырьем. Мы произвели столько, сколько удалось заготовить леса. А купить сырье где-то на стороне — практически невозможно.
— Это потому что короткий сезон? Заготовка ведется только зимой, а летом в лес не проехать?
— Да, заготовительный сезон на севере Омской области короткий — всего три зимних месяца. И чтобы все успеть, мы эти три месяца должны работать практически день и ночь. А техника не выдерживает, выходит из строя. И погода стала в последние годы очень непредсказуемой. Как только температура воздуха повышается — дорога становится непроезжей и лесовозы сразу встают.
— И что же делать?
— Правильно планировать производственный процесс и лесозаготовку, использовать более эффективную лесозаготовительную технику, которая позволит успеть за три месяца. Бизнес этот достаточно прибыльный, но сложный с точки зрения организации. Мы свои прошлогодние ошибки уже учли, и в этом году, я думаю, таких острых проблем с сырьем у нас не будет.
— Сколько деловой древесины получается из заготовленного леса?
— Деловой мало — порядка 50%. Наши технологии позволяют использовать в производстве порядка 60% заготовленного леса. Это считается очень хорошим показателем.
— Порубочные остатки куда деваете? На территории складываете?
— Часть перерабатываем на щепу, которую потом сжигаем в своей котельной, которая отапливает все производственные и бытовые помещения, гостиницу, где живут наши люди, которые вахтовым методом работают.
— Помнится, несколько лет назад вы говорили, что закупили оборудование для производства из порубочных остатков топливных пеллет. Запустили?
— Нет, так и стоит это оборудование уже три года в контейнерах.
— Почему?
— Во-первых, некому его запустить. Нет грамотных специалистов-технологов в Таре. Во-вторых, я пока не вижу рынка сбыта для пеллет.
— Но котлы-то продаются на пеллетах, и сами пеллеты откуда-то привозят в Омск мешками...
— Из Новосибирска привозят. Там наладили масштабное производство пеллетных гранул, производители котлов пытаются раскачать рынок, но пока он не особенно раскачивается. Инерция. Люди привыкли топить углем. А пеллеты в сравнении с углем — это двукратная экономия. И это направление будет развиваться, я уверена. Мы все равно запустим свое оборудование.
— Ваше предприятия вошло в лесопромышленный кластер, который сейчас формируется. Зачем вам это объединение?
— Как мне представляется, сейчас все региональные предприятия лесной отрасли плывут каждый в своей маленькой лодочке и даже не представляют, куда они выплывут в итоге. Направления движения нет. Кооперации — нет. Стратегии — нет. Планового производства — нет. Выжили сегодня — и хорошо. Мы вошли уже фактически в нулевую зону. Ничего в этом страшного нет, это просто такой период, и он обязательно закончится, и начнется период роста, а создаваемый лесопромышленный кластер в первую очередь позволит нам организоваться, позволит объединить наши усилия в правильных направлениях, чтобы мы смогли быстрее вывести свои производственные мощности на более прибыльный уровень. Нам нужна плановость, и она будет выгодна для всех, я считаю.
— В каких направлениях объединиться?
— Например, у всех есть лесозаготовителей существует проблема порубочных остатков. Как использовать их хотя бы с минимальной маржой? На самом деле, это ведь ценное сырье. Его можно и нужно использовать. Зачем отапливать северные территории области углем, который приходится долго и дорого доставлять, если можно отапливать дешевой щепой, которая на севере региона всегда в достатке. И тарифы на тепло, которое получено от сжигания щепы, будет ниже, что выгодно и для потребителей коммунальных услуг. Еще я надеюсь, что в рамках кластера можно будет решить вопрос со льготными тарифами на транспортировку продукции лесоперерабатывающей отрасли. Железная дорога тоже страдает от снижения объемов перевозок, так почему бы не найти компромиссный вариант? Ну государственные преференции нам тоже нужны, конечно, нехватку финансов ощущают все производственные предприятия.
— О расширении ассортимента не думали? Чтобы производить не только фанеру, а еще ДСП или OSB, к примеру...
— Рынок OSB тоже достаточно интересным и очень емкий. Планы у нас такие есть, и даже бизнес-план мы разрабатывали, но есть проблема — нам не хватает инфраструктуры, людей и мощностей по электроэнергии. Нужно строить новую подстанцию, а стоимость ее — порядка 20 млн рублей. И специалистов нужно будет примерно 300 человек. У нас сейчас 100 человек, которых мы с трудом собрали. А где взять в три раза больше? Пока мы не знаем ответа на этот вопрос.
— Есть разные принципы размещения бизнеса. Одни размещают свои заводы ближе к сырью, как вы, другие — ближе к рынкам сбыта, третьи — к качественным трудовым ресурсам...
— Выбор зависит от вида производимой продукции. Я считаю, что в лесной отрасли нужно быть ближе к сырьевой базе. Сырье — это главный фактор. Перевозка готовой продукции менее затратна, чем перевозка леса.
— И в Китае так работают? Вы же наверняка бывали на аналогичных предприятиях?
— В Китае производство приближают к инфраструктуре. Заводы строят там, где есть дороги, электроэнергия, рынки сбыта. Но Россия — не Китай. У нас не работает китайский опыт.
— Вам никогда не хотелось заниматься бизнесом в Китае? Там же мощная энергетика, там все кипит, если сравнивать с сонной Россией?
— Хотелось. И предложения мне поступали достаточно интересные. Но мне не хватает в Китае наших полей, нашего простора и воздуха. И никогда не будет хватать. Эти факторы — простор и воздух — и для мужа моего имеют решающее значение.
— А вы с мужем познакомились, когда учились в Благовещенске?
— Нет, мы в Китае познакомились, когда я приехала туда на стажировку. Сложно, конечно, было его убедить поехать в Омск, ведь он жил в Шанхае, а Шанхай — это второй Нью-Йорк по энергетике. Но сейчас ему здесь хорошо. И он выбрал Омск, несмотря на уровень жизни, который в Шанхае несравнимо выше.
— Вы сами-то в Таре сегодня живете или в Омске? Или всегда в дороге?
— Скорее, второе — мы всегда в пути между Омском и Тарой. В этом, конечно, есть сложность, когда бизнес находится далеко от Омска. Хорошо хоть, сейчас дорога до Тары нормальная.
— Спасибо, Инна Викторовна, за интересную беседу. Искренне желаем успехов вашему предприятию.
Ранее в полном виде интервью можно было прочитать только в бумажной версии газеты «Коммерческие вести» от 8 марта 2017 года
