По мнению экс-губернатора Омской области «церковь должна проходить через модернизацию, не отклоняясь от своей духовной сущности».
Бывший губернатор Омской области Леонид ПОЛЕЖАЕВ дал большое интервью общественному проекту «Омская земля» (автор Даниил ЛАПИН). Представляем читателям часть этого интервью, связанную с делами церковными.
— Для горожан самым заметным результатом деятельности Вашего фонда являются выпущенные книги и восстановленные храмы. Сейчас, насколько нам известно, ведутся обсуждения по поводу возрождения Свято-Ильинского собора. Почему так важно возрождать городские святыни и храмы?
— Это наша общая история. История города Омска. Она началась не с меня, не с вас. Она началась, скажем, 300 лет назад. В основе этого была какая-то идея. А люди, разные поколения людей, которые создавали это все, были носителями своих идей, образа жизни, они были носителями и выразителями своего духовного мира, который выражался и в архитектуре, и в храмовой культуре города. То есть они создавали жизненное пространство, в котором воплощали все особенности, надежды и принципы своего духовного мира, своей морали, нравственности. И они рассчитывали, что они не только для себя это делают, что это будет передаваться следующим поколениям. Они передавали не просто здания, а дух, образ города, в котором они жили, которым они наделяли будущие поколения. А тут приходят люди, говорят, что это не нужно, это все мы взорвем – у нас другая история, другой мир и другие ценности, и мы все построим заново. А оказывается, это не так-то просто – попробовали и не построили, а значит, есть вечное, перед которым бессильны казалось бы понятные, а на деле утопические, идеи, прельстительные, но не осуществимые, увлекающие людей, на какой-то период, а потом разочаровывающие их. А для России, для русского этноса, вера – это особенно важно, это стержень, вокруг которого вращается вся духовная и социальная жизнь. По-моему, Достоевский сказал: «Без веры русский человек – разбойник». И сегодня мы видим, что такое русский человек без веры – это толпа, злая, раздраженная, проклинающая все вокруг, соседа, начальника, Америку, все виноваты… Весь мир виноват перед русскими. Потому что русский не может обратиться внутрь себя, потому что у него нет веры внутри себя. Ведь вера не в храме где-нибудь в городе заключается, она в том храме, который ты строишь сам в своей душе. А если некуда обратиться, и у соседа такая же пустая душа, то все обращаются к поиску врагов и тех, кто виноват в том, что русский человек такой...
— Город, благодаря вашим усилиям и опыту, расцветал. Какие эмоции вы испытываете, глядя на Омск сейчас? Какие у него есть перспективы?
— Какие эмоции… Конечно, я сожалею, что остановлены многие проекты: метро, аэропорт, гидроузел, модернизация инженерной инфраструктуры города. Город стареет – он же не только на поверхности, но и под землей. Процесс созидательный, организационный приостановился. Надеюсь, что ненадолго.
— А когда он приостановился?
— Практически сразу после моего ухода. Были свернуты программы многие. Это же тяжкий труд, заниматься всем этим. Очень хлопотный. Нужно ходить, устанавливать и поддерживать связи, создавать среду, убеждать людей, чтобы они понимали. Чтобы не было вопросов «А зачем нам новый аэропорт, у нас же этот работает?» Ведь так же звучит вопрос «А зачем тебе второй ребенок, у тебя же есть уже один?» Все в развитии должно быть, должна быть серьезная команда. Должна вестись большая просветительская работа.
Омская область – одна из самых воцерковленных областей Сибири на сегодняшний момент. И все это сделано стараниями митрополита Феодосия и моими личными. Мы с Феодосием много говорили по этому поводу, и не только говорили – делали. Ведь нельзя сидеть в церкви и ждать, когда люди придут. Придут старухи, но не они нас интересуют. Почему церковь не идет в семьи? Почему не устраивает какие-то мероприятия вне храма? Мы делали православные лагеря в Саргатке, воскресные школы. Почему евреи могут, а православные не могут? У евреев есть лагерь, а православные говорят: «Зачем нам это? У нас есть лагеря». Есть, но не те. Слава богу, хоть православный лагерь действует в Саргатке. Нужно в школе и семье прививать основы православной культуры и не только православной.
— А как церкви прийти к людям? Чтобы не получалось так, что люди приходят в магазин в поисках постной сметаны? Как церкви, религии и человеку вновь воссоединиться?
— Я думаю, что нужно обращаться к опыту других церквей. Ничего постыдного в этом нет, потому что русская церковь утратила многие традиции, в следствие того, что она изничтожалась под корень. Церковь тоже должна реформироваться. Все религии проходят какую-то модернизацию. Почему в католическом костеле не стыдно устраивать молодежные вечера и встречи? Молодежь туда идет – там и рэп позволяется и все, что хотите. Церковь не отчуждает себя от современного мира. А как привлечь молодежь, если вы все с бородами, все сторонники фундаментального православия в этих золоченых храмах? Да, когда-то это оказывало магическое воздействие на абсолютно безграмотного человека; сегодня в церковь приходит другой человек, который хочет слышать не только молитвы на старославянском языке, а нормальную понятную бытовую речь. Почему он должен 4 часа стоять на литургии? Представьте, что у человека артрит, у него болит поясница… Почему католической церкви не стыдно посадить людей, дать требник, чтобы они воспринимали молитвы в совершенно конкретной и комфортной форме? Почему человек должен обязательно бухаться лбом в пол и стоять на коленях? Церковь должна проходить через модернизацию, не отклоняясь от своей духовной сущности, она должна встраиваться каким-то образом в современный мир. Нельзя средневековую церковь XV века взять и засадить в XXI век, в совершенно другое общество. Силой же не заставишь верить. Возможно то, что я говорю ересь, ну а почему не задуматься?
— В Омске на довольно высоком уровне существуют и производства, и культура, и спорт, но нет какой-то доминанты. При упоминании Питера человек вспоминает Исакиевский собор. При упоминании Москвы – Кремль. Что может в Омске быть такой визитной карточкой известной по всей России?
— На самом деле, очень долго работала символика Авангарда. А он был очень тесно связан с церковью, например. В раздевалках висели иконы, перед серьезными матчами команда посещала храм. Все это, безусловно, передавалось болельщикам. Авангард был очень серьезным символическим центром города. Но я считаю, что не должен спортивный клуб быть символом. Да он придает узнаваемость городу, но символическая сущность все же в культуре. В театре, например. Это сильная сторона Омска.
В 90-х годах, когда произошел распад, народ был растерян. Люди ложились спать с верой в коммунизм, а проснулись – выясняется, что он оказался ложной идеей. От веры православной тоже отказались. Народ остался один – произошел психологический надлом. Мусульмане в этот период ушли в мечети – они никогда не разрывали эту религиозную связь. Немцы никогда не разрывали ее – у них всегда были подпольные кирхи и костелы хотя бы в домах. О евреях говорить и нечего – синагога для них всегда центр. У русских ничего не было: церквей нет, священников нет. Куда идти? В театр!
В то время театры города были забиты людьми. Да и сейчас тоже. Люди толпами шли, даже те, кто никогда не ходил – они хотели хоть от кого-то услышать слово. Мы ставили разные вещи, современные. Я организовал в Омске 4 новых театра – сначала было всего 2, сейчас их 8. Театр стал храмом. На самом деле, омские театры сегодня выглядят хорошо на российской сцене, номинации получают. Сейчас меньше фестивалей стало, мероприятий по спорту, которые замыкались бы на Омске – не желательно это терять, самое опасное – это закрытость, которая ведет к глухой провинциальности.
