7 сентября произошла структурная реорганизация органов прокуратуры. Из состава областной прокуратуры были выделены все следователи, которые входят теперь в следственное управление Следственного комитета при прокуратуре РФ по Омской области. В структуре нового ведомства были созданы: городской отдел, пять окружных отделов и 7 межрайонных следственных отделов — Азовский, Исилькульский, Калачинский, Омский, Таврический, Тарский и Тюкалинский. О себе и о задачах, которые стоят перед новым ведомством, корреспонденту «КВ» Николаю ГОРНОВУ рассказал руководитель следственного управления Следственного комитета при прокуратуре РФ по Омской области Андрей КОНДИН.
— Андрей Иванович, как выглядит вертикаль власти у следственных органов?
— Все следственные органы подчинены председателю Следственного комитета при прокуратуре РФ — Александру БАСТРЫКИНУ. У него будет заместитель по Сибирскому федеральному округу — пока эта должность вакантна. А уже потом — мы, следственные управления в субъектах Федерации. Председатель Следственного комитета является по должности первым заместителем генерального прокурора, но порядок назначения у него с генеральным прокурором одинаков — по представлению президента и с одобрения Совета Федерации.
— То есть, следственное управление не подчиняется прокурору Омской области?
— Получается, что так. Наш непосредственный руководитель — это заместитель председателя Следственного комитета по Сибирскому федеральному округу, однако надзор за деятельностью следственного комитета осуществляет прокуратура.
— Значит, вы независимое от прокуратуры ведомство?
— Сегодня много комментариев по поводу этих изменений в законодательстве. Все сходятся в том, что этот шаг был предпринят для придания следствию определенной независимости.
— А что, раньше между следствием и надзором были какие-то противоречия?
— Нет, противоречий никогда не было. В той редакции УПК, которая действовала до недавнего времени, тоже была провозглашена независимость следователя. Просто сейчас это понятие укрепили.
— И наделили новыми полномочиями. Какие новые полномочия появились у следствия?
— Новыми полномочиями законодатель наделил руководителя следственного органа. Теперь в Уголовно-процессуальном кодексе появилось даже новое понятие — руководитель следственного органа. Он осуществляет надзор за следствием и может отменить любое постановление следователя, которое признает незаконным. А прокурор осуществляет надзор и может в порядке надзора отменить только постановление о возбуждении уголовного дела. Ни постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, ни постановление о прекращении или приостановлении производства по уголовному делу прокурор отменить уже не может. Но при этом прокурор может поставить вопрос об отмене постановления следователя перед руководителем следственного органа.
— Следственный орган — это следственное управление?
— Не только управление, но и все отделы — городской, пять окружных и 7 межрайонных. Руководителям этих отделов и переданы частично полномочия прокуроров. Но на самом деле я не думаю, что между прокуратурой и следственными органами могут возникнуть какие-то противоречия. Сам я работал прокурором да и сейчас являюсь прокурорским работником.
— Как идет передача уголовных дел? Или этот процесс уже завершился?
— Все дела уже нам переданы. 7 сентября, именно в этот день, мы приняли все материалы и все уголовные дела, находившиеся в производстве органов прокуратуры. До 1 октября мы примем и все приостановленные уголовные дела за все годы. То есть те, которые не раскрыты. Их довольно много, но мы приостановленными делами тоже будем заниматься. Такая задача перед нами сегодня поставлена.
— Передача дел не отразится на сроках следствия?
— Ни в коем случае. Дела, которые были в производстве прокуратуры, в 99% случаев попали к тем же следователям. Только раньше они работали в прокуратуре области, а теперь будут продолжать работу в следственном управлении. На качество работы эта передача дел не повлияет. Я понимаю, повод для беспокойства есть, но работа следователей, могу вас заверить, не прерывалась ни на день. Мы очень тщательно за этим следим. У нас нет времени на раскачку.
— Прокурором области была озвучена цифра в полторы тысячи уголовных дел. Столько дел было передано вашему ведомству?
— Нет, полторы тысячи — это количество уголовных дел, которые, по нашим оценкам, должны быть расследованы в течение года. Это очень приблизительная оценка, естественно.
— Тогда сколько у вас сейчас в производстве?
— Нам было передано порядка двухсот десяти. Сейчас эта цифра стала чуть меньше, но примерно двести дел находятся в данный момент в производстве. Приостановленных во много раз больше. Точную цифру я даже не готов сейчас сказать. Там и 80-х, и 90-х годов есть нераскрытые дела. Это преимущественно убийства, по ним сроков давности нет.
— А какие вообще преступления входят в подследственность управления?
— Те же преступления, которые раньше входили в подследсвенность органов прокуратуры. В первую очередь — это особо тяжкие и тяжкие преступления против личности: убийства, причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть, изнасилования и так далее. Второй большой блок — это должностные преступления, начиная со злоупотребления должностными полномочиями и заканчивая взятками. То, что принято называть коррупцией. В нашей подследственности есть и преступления в сфере конституционных прав граждан, и в сфере экономической деятельности, и преступления против здоровья населения и общественной нравственности.
— В сфере здоровья населения — это какие?
— Предусмотренные статьей 238, например. «Производство, хранение, перевозка либо сбыт товаров, продукции, выполнение работ, оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности». Чаще всего обвинение по этой статье предъявляется людям, которые реализуют спиртосодержащие жидкости, не отвечающие требованиям безопасности. Хотя под нее подпадает и другая деятельность, если она не отвечает требованиям безопасности. Несколько лет назад такое дело возбуждалось прокуратурой Советского округа, когда были оказаны услуги ненадлежащего качества. В жилом доме сделали ремонт с заменой стояков отопления. А зимой, когда ударили сильные морозы, то эти стояки лопнули. В результате многие люди пострадали от горячей воды.
— Не могу не задать вопрос по поводу коррупции. Может быть, масштабы ее несколько преувеличены? Сколько у вас в производстве дел о должностных преступлениях?
— Не скажу, что должностных преступлений сейчас расследуется много. В общем количестве дел, которые находятся у нас в производстве, должностных преступлений не больше 10%. Но есть среди них и такие, которые возбуждены в отношении высоких руководителей. Мы приняли к производству все эти дела, расследование продолжается. Больше ничего пока сказать не могу. Должностные преступления вообще очень сложны в расследовании. Это преступления с высокой долей латентности. Далеко не обо всех взятках мы знаем. И выявить противоправное деяние тоже очень непросто. Результат зависит здесь не только от следователя, а в том числе и от качества работы оперативно-розыскных служб. Конечно, мы подключаемся к этой работе и при реализации мероприятий взаимодействуем с правоохранительными органами, чтобы не было сбоев. Но... Проблема в доказывании все равно имеет место.
— Почему следствие по таким делам идет долго?
— По-разному бывает. Иногда и в два месяца следователь укладывается, а иногда и года не хватает. Особенно если дело связано с хозяйственной деятельностью, тогда возникает необходимость в проведении целого ряда экономических и бухгалтерских экспертиз, которые тоже занимают время. Да и сторона, которая защищается, предоставляет зачастую дополнительные доказательства, для проверки которых тоже требуется время.
— А какой процент дел о коррупции доходит до суда?
— В общем-то, мы никогда не ставили себе такой задачи, чтобы подсчитать в процентном отношении. Но не все доходят — это точно. Бывает, что только в ходе следствия устанавливаем, что взятки или превышения служебных полномочий на самом деле не было. И тогда принимается решение о прекращении уголовного дела. Но расследование все равно нужно провести. Наша работа в том и состоит, чтобы узнать: есть основание для привлечения человека к уголовной ответственности или нет. А уже виновность его должен определить суд.
— Хотелось бы услышать ваше мнение и о рейдерстве, которое, как мне кажется, очень сильно пересекается с коррупцией. Актуальна ли для Омска проблема рейдерства?
— Рейдерство — это, безусловно, опасное явление. Оно опасно не только для Омской области, но и для всей России. Но я, как представитель следственного органа, обязан все же оперировать только фактами. А в Омске, насколько я знаю, пока не было таких уголовных дел о захвате предприятий, где бы выявилась связь между коррумпированными чиновниками и рейдерами. Как правило, работают высокопрофессиональные юристы, отлично ориентирующиеся как в уголовном, так и в гражданском законодательстве. И с точки зрения юридической они работают, как правило, чисто. И если даже связь между коррумпированными чиновниками и рейдерами есть, то мы ее в Омской области пока не устанавливали.
— В вашу бытность прокурором Советского округа уголовные дела по фактам рейдерства возбуждались?
— Нет, таких уголовных дел в тот период не возбуждалось. Хотя споры и гражданские, и арбитражные на предприятиях Советского округа шли, конечно. Рейдерством какой-то конкретный случай можно назвать только после приговора суда. А до вынесения приговора — это лишь предположения. Ну, кто-то приобрел пакет акций предприятия. Это рейдерство или не рейдерство? В Омской области хотя бы спокойно в том смысле, что нет фактов захвата предприятий людьми в масках. В других регионах это еще случается. А у нас, во всяком случае в Советском округе, я подобных случаев не помню.
— Понимаю, что дела о мошенничестве вы не расследуете, тем не менее сталкивались с ним в недавнем прошлом, когда были прокурором. Почему дела по этой статье либо не возбуждаются, либо многие не доходят до суда?
— Здесь слишком тонкая грань между уголовно наказуемым деянием и гражданско-правовыми отношениями. К уголовной ответственности человек привлекается в том случае, если он изначально не имел намерений по исполнению условий какой-либо сделки. Вот если в ходе следствия будет доказано, что предприниматель изначально не хотел оплачивать полученный товар, тогда он мошенник. А если он просто не может рассчитаться по каким-то причинам — они бывают разные — и умысла изначального у него не имелось, тогда он не мошенник. И должен нести гражданскую ответственность за неисполнение условий договора. А доказать возникновение преступного умысла до совершения сделки — это весьма сложно.
— Иногда складывается впечатление, что эту статью УК некоторые предприниматели воспринимают в качестве механизма давления на партнеров или контрагентов...
— Нет, с такими совсем откровенными попытками давления я в своей практике не сталкивался. Чтобы путем возбуждения уголовных дел предприниматели пытались решить свои вопросы — такого не было. Уголовное дело возбудить вообще не настолько просто, как представляется. И раньше возбуждение дел по статье «Мошенничество» согласовывалось с прокурором, и сейчас у прокурора остаются полномочия по отмене незаконно возбужденного уголовного дела. И Генеральная прокуратура всегда ориентировала на то, чтобы прокуроры не допускали возбуждения уголовных дел, с помощью которых предприниматели пытаются решать свои хозяйственные вопросы. И в прокуратуре области надзор был в этой части всегда очень серьезно организован.
— А в работе межрайонных отделов в сельских районах есть сложности?
— Сложности связаны в основном с расстояниями. Руководитель находится, например, в Таре, а следователь в Усть-Ишиме. Между ними 250 километров. Даже процессуальные моменты согласовать порой сложно. Ни с машинами, ни с топливом проблем нет — прокуратура в этом смысле поддерживает во всем и помогает. Но не всегда там есть дороги. Да и в 22 сельских районах всего по одному следователю на район. А если следователь один, то и работать ему приходится круглосуточно, без выходных. Это и вызывает озабоченность.
— Второго следователя нельзя добавить?
— Возможностей пока нет. Штат следователей у нас остался таким же, как был в прокуратуре.
— И какая нагрузка получается на одного следователя?
— В среднем в производстве у каждого по три дела. Но они все серьезные, естественно. В основном убийства и другие тяжкие преступления.
— Надеюсь, с помещением для следственного управления вопрос уже решился?
— Губернатор в этом вопросе оказывает помощь и поддержку, нам пообещали выделить здание. Мы надеемся и на финансирование, которое будет скоро открыто из федерального бюджета после 1 января 2008 года, да и на поддержку области тоже рассчитываем. Думаю, что все будет нормально.
Биография
Андрей Иванович родился 19 августа 1972 года в городе Джанкой Крымской области, но вскоре его родители вернулись в Омск. Окончил омскую среднюю школу № 20 и в 1989 году поступил на юридический факультет Омского государственного университета. Получив юридическое образование, в 1994 году был принят на работу в органы прокуратуры. Год отработал следователем прокуратуры Куйбышевского района города Омска, после чего был назначен помощником прокурора района. С 1996-го по 1997 год — прокурор отдела по надзору за следствием, дознанием и оперативно-розыскной деятельностью прокуратуры Омской области.
С 1997-го по 1999 год работал в должности заместителя прокурора Кировского административного округа города Омска, а потом опять вернулся в областную прокуратуру, где с 2001-го по 2004 год возглавлял отдел по надзору за следствием, дознанием и оперативно-розыскной деятельностью. Полгода был заместителем начальника управления по надзору за расследованием преступлений и процессуальной деятельностью органов прокуратуры, внутренних дел, юстиции и госнаркоконтроля прокуратуры Омской области.
С мая 2004 года — прокурор Советского административного округа города Омска. С 7 сентября 2007 года — руководитель следственного управления Следственного комитета при прокуратуре РФ по Омской области. Советник юстиции.
Женат, сыну скоро исполнится 5 лет
