Несмотря на научный прогресс, некоторые заболевания вылечить по-прежнему нельзя, но если выявить их на ранней стадии, можно избежать осложнений. Аспирантка кафедры неврологии Омской медакадемии работает над созданием точного метода диагностики рассеянного склероза. Он позволит сотням людей вернуться к нормальной жизни. В чем заключается метод и когда начнется его внедрение, выяснил корреспондент «КВ» Максим ДУБОВСКИЙ.
— Елена, расскажите, что вы изобрели?
— Мы работаем над методом прогнозирования течения рассеянного склероза. Рассеянный склероз – это хроническое прогрессирующее заболевание. Его особенностью является «целевая аудитория» — чаще всего от этой болезни страдают молодые люди: средний возраст заболевших – 20-40 лет. Пациенты, страдающие от этого заболевания, без должного лечения полностью теряют трудоспособность.
— Из-за чего эта болезнь возникает?
— В головном или спинном мозге возникают очаги, по сути это аутоиммунный процесс – организм сам себя убивает. Участок мозга отмирает и теряется та функция, которая им обеспечивалась: если поражается участок, отвечающий за движение, человек не сможет ходить, если участок чувствительной зоны – произойдет нарушение чувствительности. Это заболевание характеризуется тем, что нет ни одного симптома, характерного только для этой болезни: похожая симптоматика может быть выявлена при других неврологических заболеваниях и зависит от локализации очагов.
— Какие могут быть симптомы?
— Разные. Наиболее часто в дебюте заболевания встречается ретробулбарный неврит: внезапное нарушение зрения, причем оно может пропадать не полностью, человек может не видеть только частью глаза. Также обратиться к врачу следует, если нарушается чувствительность, например онемела половина тела. Нарушение координации движений, человека шатает, как пьяного, – тоже один из симптомов. Можно отнести еще парезы – слабость в конечностях. Обычно люди обращаются к врачу, если наблюдают внезапное появление этих симптомов. Но так бывает не всегда, многие считают, что само пройдет, и в ряде случаев бывают правы, обострение проходит, но процесс в мозге идет, и следующее обострение зачастую более ярко выражено.
— Из-за чего возникает это заболевание?
— Среди факторов имеются как эндогенные, так и экзогенные. Эндогенные – это генетическая предрасположенность, а экзогенные – внешние – среда обитания, различные вредные производства, курение и так далее. Если на ранних стадиях мы сможем спрогнозировать неблагоприятное течение заболевания, то назначим максимально эффективный курс лечения, который не позволит развиться осложнениям.
— То есть в идеале человека можно вылечить?
— Вылечить нельзя, можно лишь препятствовать обострению. Это заболевание в большинстве случаев протекает циклически: обострение, ремиссия, обострение. Ремиссию можно поддерживать очень долго, к сожалению, эффект лечения не всегда зависит от врачей, большое значение имеют индивидуальные особенности течения заболевания.
— А какие факторы играют большую роль — генетическая предрасположенность или окружающая среда?
— Эндогенные и экзогенные факторы влияют по-разному в разных популяциях: есть исследования, подтверждающие, что преимущественное влияние имеют эндогенные факторы, другие ученые считают основной причиной экзогенные факторы: допустим, где-то своеобразный состав почвы или воды, есть вредные производства.
— Ваш проект называется «Исследование наследственных факторов предрасположенности к рассеянному склерозу и особенностям его течения в русской этнической группе»…
— Этническая группа имеет большое значение: генетика популяций разных этнических групп сильно отличается. Допустим, если мы возьмем популяции европеоидной расы, ту же русскую, будет одна генетика, если монголоидную — совсем другая. Для европеоидной расы больше характерно поражение головного мозга, течение рассеянного склероза более мягкое, а для монголоидной – спинного, течение заболевания более тяжелое.
— Елена, может быть, существует статистика, сколько человек на тысячу жителей предрасположены к рассеянному склерозу?
— Сколько предрасположены, сказать сложно. Даже если мы выявляем гены, которые влияют на предрасположенность, не факт, что человек заболеет. Должны сойтись, как говорится, на небе звезды: внешние и внутренние факторы. Очень часто триггерным, пусковым моментом является вирусная инфекция: допустим, у человека есть определенный набор полиморфизмов генов, он живет в неблагоприятной среде, плюс переболел гриппом. У него может развиться рассеянный склероз, у кого-то при таком же наборе может развиться бронхиальная астма, либо другое аутоиммунное заболевание.
— Сколько человек в среднем страдает от рассеянного склероза?
— Здесь все зависит от места проживания: чем ближе к экватору, тем меньше заболеваемость. В среднем по России рассеянным склерозом болеют 35-70 жителей на 100 тысяч населения. Есть популяции, которые меньше предрасположены к этому заболеванию – это мелкие этнические группы, но русские к ним не относятся.
— До вас исследованиями в этой области никто не занимался?
— Масштабные исследования проводились и проводятся в Москве, Новосибирске, Кемерове, Барнауле и некоторых других городах. От европейских стран мы сильно отстаем, там этой проблемой занимаются с конца 90-х годов. Когда начали заниматься этой проблемой в России, сказать не могу, в медакадемии мы стали заниматься изучением этой проблемы два года назад. Математической модели диагностики этого заболевания, я нигде не встречала.
Мы ведем исследования совместно с Институтом химической биологии и фундаментальной медицины, расположенным в Новосибирске (Сибирское отделение РАН). Нам важно знать, какие факторы вызывают развитие рассеянного склероза у наших пациентов, не исключено, что по генетике могут отличаться даже соседние области.
— Насколько мне известно, генетические исследования дорого стоят.
— Как я уже говорила, мы сотрудничаем с новосибирским институтом, все исследования проводятся в рамках гранта, полученного Институтом химической биологии и фундаментальной медицины, то есть за исследования мы не платим. Генетическая лаборатория осуществляет руководящую роль в исследовании, мы, клиницисты, обследуем пациентов, поставляем биоматериалы. Это выгодно и нам, и им, стараемся работать на паритетных началах.
— Выгодно с научной точки зрения или ваши исследования могут принести в дальнейшем финансовую прибыль?
— В первую очередь — с научной. Но если мы создадим реально работающую методику, мне кажется, это позволит получать прибыль. Проекты, которые поддерживает Фонд, предполагают дальнейшую коммерциализацию.
— Елена, максимальное количество людей, страдающих от рассеянного склероза в России – 70 человек на 100 тысяч жителей, что не очень много. Почему вы стали заниматься диагностикой именно этого заболевания?
— Как не много? В Омске болеет около 500 человек. Это очень тяжелое заболевание. Во-первых, даже сам факт постановки этого диагноза вызывает длительную депрессию у пациентов – страдать от неизлечимого заболевания очень страшно.
Во-вторых, лечение этого заболевания очень дорогостоящее: если мы говорим о препаратах, изменяющих течение рассеянного склероза. – это около 50 тысяч рублей в месяц на человека. Лечение гормональными препаратами обходится в 10 тысяч рублей на курс лечения, причем пациенты нередко оплачивают его сами. Но говорить о том, что мы занимаемся исследованиями, чтобы снизить затраты государства, – неправильно. Главное – помочь людям.
— Сейчас диагностика ведется только с помощью МРТ?
— В основе лежит картина МРТ, но преимущество отдается клинике: рассеянный склероз — это полисимптомное заболевание, если проявляется в нескольких системах сразу, то есть вероятность, что человек болен. Заболевания, сопровождающиеся многоочаговым поражением головного мозга, сложно дифференцируются, поэтому в будущем скорее всего для постановки диагноза будут применяться генетические методы.
— Сколько стоят исследования по вашей методике?
— Около 2,5 тысячи рублей, по сравнению с МРТ с контрастом, которое стоит 6-7 тысяч рублей, наш метод довольно экономичный. Когда работа будет закончена, минимальная точность нашего метода диагностики составит 75%, мы надеемся, что специфичность составит 85-90%, но прогнозов делать пока не будем, потому что исследование части генов еще не завершено. В настоящее время работа над математической моделью продолжается, связь одних генов с рассеянным склерозом подтвердилась, других – нет. Мы будем использовать для построения модели не только генетические маркеры, но и всю клиническую картину, разновидности дебюта, применение сопутствующих препаратов, курение.
— Через сколько лет может начаться внедрение вашей методики?
— Проект рассчитан на два года, финансирование по нему тоже, соответственно, к концу второго года мы получим результат.
— Денег, которые выделит Фонд, хватит на то, чтобы завершить исследования?
— Мы рассчитываем на то, что у нас есть. Конечно, мы могли бы взять больше генов, если бы на это выделили средства, но будем исходить из того, что имеем. Будем укладываться.
— Не жалеете, что связали свою жизнь с медициной вообще и неврологией в частности?
Я выбрала свое дело. Меня отговаривали, говорили, что большинство заболеваний неизлечимы, что это эмоционально сложная работа. До шестого курса я сомневалась, идти или нет в неврологи, потом все-таки решилась и не пожалела.
— Не секрет, что зарплаты медицинских работников невысоки. На правительство озлобленности нет?
— Аспирант очной формы обучения может занимать только половину ставки, поэтому зарплаты у нас в два раза ниже, чем у врачей. Но взгляд на жизнь должен быть позитивным, без этого в наше время никак. Зарплату повыше буду получать, когда стану кандидатом. У меня есть возможность заниматься тем, что мне нравится, а зарплата подождет.
— Вы планируете специализироваться только на рассеянном склерозе?
— Доктор, работая в больнице, должен лечить все болезни, но есть возможность два-три заболевания изучить более глубоко. Если пациент придет, он не будет ждать, пока вы будете читать, как его лечить, ему нужна помощь здесь и сейчас.
— То есть врач должен знать все?
— Почти все, ведь возможности человеческого мозга небезграничны. Бывали даже случаи, когда на дежурствах приходилось заниматься не только неврологическими проблемами: корректировать уровень сахара в крови, лечить различные инфекции, если не было хирурга — ставить диагнозы. Оперировать непрофессионал не должен, но поставить правильный диагноз – обязан.
— Помимо науки чем-нибудь интересуетесь?
— Конечно, как у всех людей, у меня есть увлечения. Как бы банально это ни звучало, я люблю вышивать крестиком. Неплохо рисую, хотя в художественную школу не ходила. Прошлой зимой мы с мужем часто катались на коньках, этой не получилось — я сломала ногу. Также очень люблю прогулки верхом, в теплое время года мы бываем на ипподроме почти каждую неделю. Если говорить о спорте — занимаюсь фитнесом, выступала за медакадемию в команде по спортивной аэробике, участвовала в нашем танцевальном коллективе. В общем много чем интересуюсь.
Биография
Елена Владимировна родилась в городе Вихоревке Братского района Иркутской области 29 июня 1984 года. Родители переехали в Омск практически сразу после рождения дочери. В 2001 году Елена Владимировна с золотой медалью окончила школу и поступила на лечебный факультет Омской государственной медицинской академии. В 2007 году окончила вуз и поступила в ординатуру на кафедру неврологии. В 2009-м принята в аспирантуру. Название кандидатской диссертации «Клинико-генетическая характеристика рассеянного склероза на территории города Омска и Омской области», научная работа написана за два года (хотя на это отводится три) и готовится к защите.
Замужем, детей нет
