Станислав КОНЕНКО: «Я кандидатскую диссертацию защитил на тему "Микроминиатюра как средство построения микрокосма культуры"

Станислав КОНЕНКО, сын знаменитого омского художника-микроминиатюриста Анатолия КОНЕНКО, рассказал корреспонденту «КВ» Ирине БОРОДЯНСКОЙ о личных интересах и потомственном мастерстве.
— Вы застали тот момент, когда отец увлекся микроминиатюрой?
— Я родился примерно в то же время. Но по-настоящему понял, что такое микроминиатюра, только когда сам к ней приобщился. В детстве делал всякие мелочи, а первую серьезную работу выполнил в 16 лет. Это было издание трех мини-книг ЧУКОВСКОГО «Телефон», «Мойдодыр» и «Муха Цокотуха». Здесь я выступил в роли иллюстратора, верстальщика, переплетчика. Как и положено, я был подмастерьем — учеником мастера. С того времени было издано более 200 наименований миниатюрных книг.
— А другие ученики у него были?
— Около десяти лет назад отец открыл школу миниатюрного искусства, в которую была набрана группа желающих. Но по мере того, как эти желающие осознавали трудоемкость работы, их становилось все меньше. Для создания произведений мало одного лишь внутреннего порыва, нужна усидчивость, терпение.
— Когда вы начали заниматься микроминиатюрой?
— С детства было большое количество идей — частично они впоследствии воплотились в жизнь. Для совершенствования техники работы под микроскопом без постоянной практики не обойтись. Одна из интересных работ этого года — самый маленький в мире аквариум. В нем плавают живые крохотные рыбки. Его мы делали вместе с отцом. Четкого разделения труда, конечно, не было — это в нашем деле невозможно.
— А миниатюрная копия бас-гитары «Скорпионс» — это чья идея? Чей-то музыкальный вкус повлиял?
— Идея наша общая с отцом. Вдохновила не музыка сама по себе, а факт приезда в наш город легенд рока. Мы не первый раз приурочиваем свои работы к таким событиям.
— Вы смотрите на микроискусство еще и глазами философа. Что видите?
— Рассказывать об этом — дело долгое. Я кандидатскую диссертацию защитил на тему «Микроминиатюра как средство построения микрокосма культуры», с ней желающие могут ознакомиться в библиотеке. Это, между прочим, была первая в мире фундаментальная научная работа на тему микроискусства. В ней я обосновывал с философской и культурологической точки зрения важность этого жанра, его место в современном искусстве. Многим ведь кажется микроминиатюра бессмысленной, потому как никакого прикладного значения она не имеет.
— То есть для вас важнейшее в этом — эстетика?
— Да, для меня это искусство ради искусства. Наверное, некоторые произведения искусства могут иметь определенное практическое назначение — ювелирные изделия, к примеру… А так, конечно, функциональной пользы в нем нет. Многие наши произведения можно отнести к концептуальному искусству. Вот книга форматом ноль на ноль — это же книга, которая существует на уровне веры. Это концепт, идея — как и «Черный квадрат»…
— А как публика на такое реагирует?
— Интересно следить за посетителями выставки. Некоторые люди понимают все без пояснений – на уровне интуиции, а остальным приходятся объяснить, что к чему. Кому-то одно нравится, кому-то другое. Кто-то в восторге от каравана в ушке иголки, кто-то от книги, в которую надо поверить для того, чтобы она начала существовать. Нет тех, кто не нашел бы себе что-то по душе, к тому же направлений миниатюры существует очень много: живопись, скульптура, книгоиздательство…
— Вы с детства варитесь в «невозможном», сделанном руками вашего отца. Что это вам дало?
— Мне дороги не столько его умения в смысле ловкости, мастерства рук. Самое важное, что я взял от отца – это умение изобретать, он ведь изобретатель в чистом виде. Сначала все рождается в голове, а уже потом воплощается в материи. Вот эта живость ума, позволяющая постоянно что-то выдумывать, и есть самое важное и непостижимое.
— Юридически вы оформляете свои изобретения?
— Увы, пока у нас нет патентов. Это связано с тем, что на это у нас в стране нужно потратить огромное количество времени. В университете это сделать проще, но, оформляя там изобретение, ты его тем самым даришь — будешь являться только его автором, но не обладателем.
— Вы делаете настолько штучные вещи, в отличие от всего, что всех нас окружает. Вас можно назвать антиглобалистом или вас эта тема не трогает?
— Можно и так назвать, но у меня особое представление о глобализации. Я придерживаюсь концепции ПЕТРОВА, который исследует тайны управления человечеством. Доктрина ДАЛЛЕСА, например. В Интернете и книги, и лекции ПЕТРОВА найти можно.
— Особой, значит, литературой увлекаетесь?
— Да, люблю читать неклассические работы по истории славянства, религии, науки — те, в которых дается альтернативный взгляд на проблему. Мне нравится все альтернативное. А официальные материалы считаю намеренно искажающими факты в пользу чьих-то интересов. К художественной литературе равнодушен.
— А какой альтернативный политический строй вы бы предложили для нашей страны?
— По моему мнению, самый лучший строй – это тот, который был в древности, при язычестве. Лучше родовой общины ничего пока не придумали. В то время не было написанных законов. Сидела группа старцев, мудрых и авторитетных, и судила – кто прав, а кто виноват. Обойти такие законы было невозможно, не как сейчас. Все решалось не на уровне чьих-то личных выгод, а с позиций здравого смысла.
— Вы, значит, не индивидуалист?
— Нет. Все необходимо делать ради своего рода.
— Историю его отслеживаете?
— Стараюсь. Пока свое генеалогическое дерево знаю до пятого колена.
— Ваш отец начал работать над своим искусством еще в Советском Союзе. Как вы думаете, ему труднее было бы работать, если бы не случилось перестройки?
— Для него это было ужасное время. Он начинал, когда не было никаких условий. Сейчас, если есть желание, любой может накопить денег, купить микроскоп самый захудалый и начать работать. Раньше, чтобы получить любой инструмент, нужно было провести целое расследование — ходить по каким-то больницам, искать какие-то списанные приборы... Первые свои работы отец вынужден был делать в перевернутом виде – монокуляр раздобытого им микроскопа был так устроен. Не знаю, кто бы еще на такое отважился, но он невероятно стремился этим заниматься. Это сейчас у всех на слуху «микроминиатюра», а раньше ведь никто не знал, что это за слово такое. Никто не нуждался в каком-то подозрительном искусстве, и никто не решился бы устроить выставку непонятных экспонатов. Все всего боялись. У Советского Союза были, конечно, положительные стороны — безработицы не было, народ не вымирал так стремительно, как сейчас. Я тоже немного застал это время, но из характерных его черт запомнил, пожалуй, только очереди за хлебом.
— А мыслей об эмиграции у вас не возникает? Есть близкие за границей?
— Моя родная сестра живет в Германии. Многие друзья, одноклассники и одногруппники уехали из Омска, некоторые из них вернулись. Сам я уезжать пока не собираюсь. Как же я отца брошу? Если бы ситуация сложилась так, что возникла бы такая необходимость...
— Сейчас вы работаете только с отцом или еще где-то?
— Параллельно веду пары в Техническом университете. Компьютерную обработку изображений и типографику на кафедре дизайна и технологии медиаиндустрии. Мне это, скорее, необходимо в психологическом плане – общение все-таки… Когда сидишь целый день и занимаешься только микроминиатюрой, то немного дичаешь, конечно.
— Как вам сегодняшнее образование? Успело измениться за период с момента вашей учебы?
— Да, в негативную сторону. С каждым годом все хуже и хуже, крах образования налицо. Последние реформы как будто специально были созданы, чтобы население деградировало. Особенно система в школе с этими тремя несчастными бесплатными предметами. Дойдет до того, что человека, умеющего считать до десяти, будут со спокойной совестью считать достойным среднего образования. В университете – тот же принцип.
— А сами студенты как?
— Есть действительно классные студенты. Их немного, но так всегда было. Правда, в наше время двоечники были куда более лихие — готовы были на подвиги ради «халявы». А сейчас двоечники вялые пошли.
— Если не секрет, что составляет ваш заработок? Двумя днями преподавательской нагрузки вряд ли много заработаешь.
— Это так. Чтобы получать нормальную зарплату, будучи преподавателем, нужно с раннего утра до позднего вечера бегать по корпусам. И у меня, и у отца другие источники доходов. Сейчас люди часто не знают, что бы такого интересного и необычного подарить человеку, у которого все есть. Вот тут мы можем помочь своими умениями, за определенную плату. На нашем сайте выставлен прайс на миниатюрные книги, а стоимость подарков-микроминиатюр рассчитывается индивидуально, в зависимости от сложности. Мы многим известным людям делали подарки, это, правда, не особо афишируется. ЧУБАЙСУ, например, сделали макет молекулы углерода в кедровом орешке. Кто заказывал, не скажу – это секрет.
Друг — о друге
Андрей ШЕСТАКОВ, друг:
— Мы со Стасом были одноклассниками. Сколько его помню, он всегда стремился внести в этот мир что-то новое. У большинства мальчишек в нашем классе отцы занимались обычным делом: работали на заводе, у меня, например, папа преподавал в институте. Отец Стаса, Анатолий Иванович, начал то дело, которое, я уверен, позволит заложить фундамент для целой династии микроминиатюристов. Это теперь фамилия КОНЕНКО стала своего рода брендом. В то время это был достаточно серьезный шаг — делать что-то особенное, поставить перед собой цель: стать лучшим и попасть в Книгу рекордов Гиннесса.
Для меня, да и наших общих друзей, было совершенно неудивительно, что Стас пошел по стопам отца. Первые его работы были миниатюрные книги, но теперь он создает настоящие произведения искусства. Только в его голову могла прийти идея сделать самый маленький в мире аквариум с настоящими рыбками, или карточный домик… Что касается сходств или отличий в характере его и отца, могу сказать одно: это два талантливых человека. Даже внешне они с отцом очень похожи. Мне кажется, у Стаса это занятие – дело всей жизни. У него не возникало проблем с выбором пути.Ему очень нравится то, чем он занимается, так что здесь удачно совпала работа с увлечением.
Стас замечательный, надежный друг. Именно поэтому он стал и свидетелем на нашей свадьбе и венчании, и крестным отцом одного из сыновей. Целеустремленность у него в крови. Он постоянно работает над собой — изобретает новые методы, технологии. Совершенствует и дополняет то, что создал его отец.

Ирина БОРОДЯНСКАЯ