Рафаел АВЕЯН, директор ООО «СПК «ДорСтрой»: "Я и сейчас не стыжусь сесть на асфальтоукладчик или экскаватор"

По результатам XIII общегородского конкурса на лучшее предприятие малого и среднего бизнеса города Омска, итоги которого были подведены 23 мая, лучшим предприятием в сегменте дорожного строительства и ремонта дорог было признано ООО «Строительная производственная компания «ДорСтрой». О том, как омским дорожникам удается не просто выживать, а еще и развиваться, обозреватель «КВ» Николай ГОРНОВ побеседовал с победителем конкурса Рафаелом АВЕЯНОМ.

— Рафаел Гидзаевич, почему у вас две фирмы с одинаковыми названиями – СПК «ДорСтрой»?

— Одна производит асфальтобетон, вторая строит дороги. В одной директором — я, во второй мой старший брат Нвер Гидзаевич. Но работаем мы вместе, конечно. Еще у нас есть фирма «Нейрон», которой уже больше десяти лет. Правда, в последние годы «Нейрон» дороги не строит, занимается только общестроительными работами. «Нейрон» — не очень подходящее название для дорожно-строительной компании. Но и закрывать мы ее не стали. А зачем? Пусть работает.

— Техника у вас своя или вы ее арендуете?

— Вся своя. У нас сейчас хватает мощности для выполнения дорожных работ любой сложности и любого объема. И ливневую канализацию мы можем построить, и теплотрассу, и газопровод. Мы уже сделали километр магистральной теплотрассы диаметром 820 миллиметров на улице Ватутина. Там «Мостовик» был генподрядчиком, а мы на субподряде работали. Ливневую канализацию на улице Орджоникидзе тоже мы построили. А в прошлом году всю ливневку на улице Омской сделали.

— Какова рентабельность в дорожном строительстве, если не секрет?

— Сегодня не о рентабельности приходится думать, а о выживании. В Омске дорожникам очень сложно получить прибыль. Если не брать кредиты, вообще не выкрутишься. Вот в прошлом году, например, мы выиграли аукционы на благоустройство в Центральном и Октябрьском округах, а ушли оттуда с минусом. На улице Омской сделали один километр дороги и четыре километра ливневки – получили убыток в 5,5 миллиона рублей. И это при том что у нас и техника вся своя, и асфальтобетон свой…

— Почему же отработали в минус?

— Такое качество проектно-сметной документации. Проектировщик что-то там подсчитал, мы тендер выиграли, начинаем строить, а по факту расходы на материалы выше. А кому что докажешь, если сумма уже в контракте обозначена? Вот все ругают дорожников, что дороги плохие. Поверьте, мы очень стараемся. Но мы не можем исправить проект. Какой нам проектировщики нарисуют, по нему мы и идем.

— Разве вы не изучаете сметы заранее, до участия в аукционе? Или невозможно оценить адекватность суммы контракта по аукционной документации?

— Как оценить, если в проекте одно, а на трассу выходишь – там по факту другое? В проекте покрытие – 5 сантиметров асфальтобетона, а выравнивающий слой не предусмотрен. В итоге, чтобы добиться качественного покрытия, мы укладываем слой асфальта толщиной в среднем 7 сантиметров. Если щебень с доставкой мы покупаем по цене 1100 рублей за тонну, а в смету заложена цена в 900 рублей, то какая может быть прибыль?

— И это не случайность?

— Это закономерность. Какой проект ни возьми, постоянная головная боль. Разве нормально при годовом обороте под 300 млн рублей практически не иметь прибыли. Машины мы приобретаем в кредит. Материалы – в кредит. Нет никакой возможности создать даже минимальный запас прочности.

— Вы высказываете претензии проектировщикам?

— Мы с ними и боремся, и конфликтуем. Наши споры с Омскгражданпроектом – это вообще отдельная тема. Проектировщики на каждом проекте 15% сэкономят, а эта их экономия лишает омских дорожников возможности строить действительно качественные дороги.

— Зачем участвовать в конкурсах, торговаться на снижение, если вы заранее знаете, что цена контракта будет занижена?

— Потому что выбора нет. У нас двести человек работают в компании. И всех нужно обеспечить работой, зарплатой. На мне ответственность.

— Когда вы участвуете в аукционе, какой сами себе ставите уровень, ниже которого нельзя опускаться?

— Пару раз я делал неосторожные предложения по снижению первоначальной цены на 20%, но это было под влиянием момента. Просто, знаете, поддался азарту. А вообще старюсь на аукционах сохранять хладнокровие и ниже 10% не опускаться. Минус 10% — это уже работа фактически в ноль. И я не понимаю, как может что-то построить победитель аукциона, который опустил цену ниже 20%, а кроме ручки в кармане ничего не имеет. Либо он вообще не намерен строить, либо возьмет 5-6% от суммы контракта, а на оставшиеся деньги наймет недобросовестного субподрядчика, который построит дорогу из низкокачественных материалов. Разве это не воровство государственных денег? Участие в аукционах стало уже бизнесом. Ушлые юристы регистрируют десяток компаний на наркоманов, а потом их бросают, если невыгодно. Государство, заинтересованное, чтобы дороги были качественные, должно создавать условия для таких компаний, как наша, а не для юристов, которые умеют только бюджетные деньги выбивать.

— Основные заказчики для дорожников – это государство и муниципалитеты?

— В основном мы работаем, конечно, на муниципальных и областных объектах, но есть и частные заказы. Те же торговые комплексы дают нам работу, застройщики жилья. Много заказов поступает и от малого бизнеса.

— Вы не говорите, что это, мол, мелкий заказ и вам он не интересен?

— Как можно так говорить? На мелких заказах мы почти всегда в ноль работаем, но все равно за них беремся. Заказчика обижать нельзя, даже если ему на пяти квадратных метрах нужно уложить асфальт. Предприниматель работает, чтобы семью свою кормить, и если ему помощь нужна, мы не можем отказать.

— Текучесть кадров у вас высокая?

— Нет, не очень, основной состав у нас уже много лет работает. Бывает, я сам увольняю, если очень большие ошибки люди допускают. Бывает, люди уходят в поисках более высокой зарплаты. А бывает, что кто-то уйдет, а через неделю возвращается. Просит взять обратно.

— Какой в СПК «ДорСтрой» штат инженерного персонала?

— Прорабская – восемь человек. Геодезистов и других специалистов инженерного профиля – еще семь человек. Для такой дорожно-строительной фирмы, как наша, вполне достаточно.

— Дорожное строительство для вас – это вынужденный бизнес? Вы же могли пойти по коммерческому пути, заниматься торговлей, например. Был и такой опыт в вашей жизни…

— Нет, торговля – это не для меня. Это я занимался торговлей, чтобы выжить. А вообще каждый человек должен заниматься тем делом, к которому у него есть способности. Мое любимое дело – строить. Я люблю стройку как таковую, а когда хожу по объекту, смотрю, как люди работают, удовольствие получаю. Я с 1989 года в дорожном строительстве. Начинал с лопаты, освоил практически всю дорожную технику да и сейчас не стыжусь сесть за асфальтоукладчик или экскаватор. Когда ледовую арену на Московке заканчивали, наша бригада немного выбилась из графика, пришлось и мне подключаться. Как был в костюме, так и сел в экскаватор «Хитачи». Директор – это не тот, кто только ручку умеет носить. Когда рабочие видят, что их руководитель работает наравне с ними, они начинают относиться к нему иначе. Да и я своих работников никогда не ругаю.

— А как вы добиваетесь качества, если никого не ругаете? А если работник гонит брак?

— Качества я добиваюсь жестко. Но жестко – это вовсе не значит кричать и ругаться. Если работник делает ошибки, мы его переводим на другую работу, которая ему по силам. К нам, помню, устроился молодой парень, только окончивший школу в Армении, он до того вообще ни разу за рулем не сидел, а сейчас стал одним из лучших в городе операторов асфальтоукладчика. Ни один человек не может одинаково хорошо выполнять все виды работ. Но у каждого есть какие-то сильные стороны. И нужно помочь человеку эти сильные стороны найти.

— Из Армении у вас много работников?

— Понимаете, в Сибири объективно короткий строительный сезон, а по причине разных организационных сложностей, которые от нас никак не зависят, основная работа у дорожников начинается в августе. Вот в соседнем Новосибирске, например, торги давно состоялись, все дорожники работают в поте лица, а в Омске к торгам еще только приступили. И если мы не будем привлекать сезонных рабочих из Армении, ничего не успеем построить за сезон. Местные рабочие трудятся до семи-восьми вечера, а сезонные рабочие из Армении – люди мотивированные, они каждый рубль ценят, хотят побольше отправить своим женам и детям.

— Не эксплуатируете своих сезонников?

— Нет, мы платим всем рабочим по единой ставке, не делая никаких различий – местные они или не местные. У нас все работают эффективно. А от халявщиков избавляемся сразу.

— Не кричат вашим рабочим, что понаехали тут?

— Иногда бывает, да, но сейчас уже реже. А чтобы конфликтные ситуации возникали еще реже, мы обеспечили всех своих рабочих единой униформой. Согласитесь, неприятно видеть, когда кто-то, чуть ли не в трусах, разбрасывает лопатой асфальт, а мимо проходят женщины, дети. А наши дорожные рабочие всегда аккуратные, чистые, у каждого два комплекта спецодежды, чтобы они успевали ее стирать. За внешним видом мы внимательно следим. Я и сам ежедневно объезжаю все объекты и обязательно обращаю внимание на внешний вид.

— Не рассчитаться с подрядчиками вообще или платить с большой отсрочкой – обычное дело для Омска. С вами всегда рассчитывались вовремя?

— Трудности были, не стану скрывать. Мы с 2007 года судимся с фирмой, которая была генподрядчиком торгового комплекса «Метро Кэш энд Керри». Около 18 миллионов не можем отсудить до сих пор. Для сноу-парка «Спортландия», который за ТЭЦ-5, мы выполняли дорожные работы под честное слово, и Николай ВТОРУШИН так и остался должен более 11 млн рублей. Компания «ОмСтрой-2001» Виктора БЕРГА недоплатила нам порядка 8 млн рублей. Самое неприятное, что все эти проблемы возникли в один год. Представляете? А нам свои кредиты нужно было возвращать, зарплату рабочим платить, с поставщиками материалов рассчитываться. Мы выкрутились, конечно, но для этого пришлось даже часть техники продать.

— В Армении часто бываете?

— Редко. Раз в три года, не чаще. Мои близкие родственники все уже здесь, в Омске. А там остались только дальние родственник и друзья-одноклассники.

— А вы в начале 90-х в Горьковском как оказались? По совету друзей или просто случайно?

— В Омске не смог найти работу, деньги закончились, в Армению вернуться не мог, вот и решил, что в Горьковском мне будет легче выжить. Я туда приехал, зашел к руководителю местного СМУ и говорю: дайте мне работу. Любую. А у него в тот момент совещание было. Он говорит: ты кто такой? Я говорю: дорожник, умею все, ничего не боюсь. А он мне: ладно, завтра приходи. В общем, спасибо ему большое. Сначала отругал, естественно, когда я на следующий день пришел. Что говорил, я даже не понял, я тогда плохо говорил по-русски, но главное, что работу дал. Мой первый объект в Горьковском – забор из штакетника и отмостка у административного здания. Срок мне дали – десять дней. Я собрал бригаду из деревенских пацанов, которые вообще нигде не работали, и мы с ними за три дня справились. Директор СМУ очень удивился и дал нам следующую работу – площадь асфальтировать возле Дома культуры. Деньги тогда миллионами считали, и мы за эту площадь, помню, много миллионов получили. Восемь человек у меня работали, все остались довольны. Я и детей своих учу – работайте, и все у вас получится. Только не складывайте все себе в карман. Мы с братом на первые заработанные деньги не квартиры покупали, а дорожную технику.

— Как думаете, дети будут продолжать ваш бизнес?

— Даже не знаю. Работа в строительстве очень тяжелая. Я вот ложусь в час ночи, встаю в семь утра. А за ночь еще несколько раз проснусь и начинаю думать.

— И о чем думаете по ночам?

— О деньгах, конечно. Думаю, где их взять, чтобы материалы на следующий день купить. Если заказчик денег не дает, банк кредит не дает даже под залог имущества, то где-то нужно эти деньги найти, чтобы работа не останавливалась. У нас один асфальтоукладчик стоит 12-14 миллионов рублей, казалось бы, в чем проблема, возьмите несколько асфальтоукладчиков в залог и дайте нам кредит. Не дают. А почему не дают, не понимаю.