О джентльменах, бюргерах и ящиках с почтовым рожком

Автор – омич, когда-то начинавший светлый путь в журналистике внештатным корреспондентом «Коммерческих вестей», но легкомысленно свернувший на кривую дорожку пропаганды, которая сначала утащила его из Омска в Новосибирск, а затем и вовсе привела в эмиграцию.

Когда мне предложили подготовить для «Коммерческих вестей» несколько заметок о жизни в Германии, то я поначалу охотно согласился, но потом порядком растерялся. А что, собственно, написать о ней такого, чего читатели «КВ» еще не знают? Ведь, наверное, нет другой страны в мире, о которой мы имели бы возможность составить более полное представление. Конечно, в Турции, Италии или Таиланде в массе своей наши люди бывают чаще, и не по одному разу, но впечатления оттуда – они же отпускные, поверхностные. А вот с Германией все совсем наоборот. Вряд ли в Омске есть человек, у которого среди родственников, друзей или коллег не найдется ни одного «немца» — кого-то, кто учился, работал здесь или эмигрировал в девяностые, а значит, способен рассказать о повседневной, нетуристической жизни людей. Шутка ли – три миллиона жителей Германии сегодня считают своим родным языком русский, и значительная часть этой диаспоры — сибиряки.
Там, где родился Маркс
Я и сам, когда в 2007-м в первый раз побывал в Германии, был немного разочарован – большая часть впечатлений оказалась лишь иллюстрацией тех рассказов, что я слышал от мамы и сестры, давно к тому времени уехавших на историческую родину.
Тем не менее в ту же первую поездку я укрепился в мысли, что было бы неплохо задержаться в стране Гете и Шумахера подольше, ну хотя бы на пару лет, чтобы попытаться понять, настолько ли она прямолинейна и предсказуема, как это кажется хорошо подготовленному туристу. Так случилось, что у меня такая возможность появилась. Вот уже больше года я живу в городе Трире, известном тем, что ему уже больше двух тысяч лет, а также тем, что в нем родился и вырос Карл Маркс.
Не могу сказать, что проведенного времени оказалось достаточно для решения поставленной задачи. Но определенные подвижки есть. Когда прошлым летом я написал пробный текст для «КВ», то решил показать его людям, которые прожили в Германии двадцать лет. Они похвалили и сказали, что все очень верно подмечено, даже придраться не к чему.
Это меня насторожило, потому что к тому времени я успел убедиться – если несколько наших соотечественников начинают обсуждать местную жизнь, они ни за что не сойдутся во мнениях. Я перечитал написанное и понял, что просто пересказываю те истории, которые слышал или читал, слепо доверяя словам старожилов, даже когда они расходятся с моими собственными ощущениями.
Поставить себя на место немцев
Тогда я решил взять паузу. И только примерно пару месяцев назад, когда сам почувствовал непреодолимое желание встревать в любой спор о немецких реалиях, я переписал заметку заново. Результат показал тем же знакомым. Они моментально его раскритиковали, объявив, что в тексте нет ни слова правды, его ни в коем случае нельзя печатать, и главное – они не понимают, почему эта суровая, но справедливая оценка так меня радует. Я же убедился, что наконец-то начинаю открывать для себя Германию по-настоящему.
Мои записки «с другого берега» – это иллюстрации к немецкой жизни человека, совершенно к ней не приспособленного и, очевидно, не способного понять глубинный смысл того, что составляет ее основу, – порядка и дисциплины. Они будут посвящены вещам, которые автора порадовали, удивили, озадачили или возмутили (особенно последним). Объединяет же все это только одно: довольно трудно представить, чтобы даже небольшую часть из того, о чем пойдет речь, вдруг стало бы возможным воплотить в жизнь в России.
Впрочем, автор полагает, что стоит хотя бы попытаться. Итак, приступим.

Гутенберг и пословицы

Перед музеем Гутенберга в Майнце, прямо на мостовой лежит трехметровая каменная книга. Ее художественная ценность весьма относительна, но лучшего символа того безграничного пиетета, который немцы испытывают к печатному тексту, подобрать действительно трудно. Местную поговорку Wer schreibt, der bleibt можно, разумеется, посчитать аналогом нашего «Что написано пером – не вырубишь топором», однако же, с немаловажным замечанием. Сама мысль о том, что написанное одним человеком слово другой рискнет проверить на прочность грубым плотницким инструментом, покажется немцу дикой, если не кощунственной.
С точки зрения здешних жителей, человек, который берется фиксировать что-то на бумаге, должен подходить к делу вдумчиво, основательно и в полной мере осознавать свою ответственность перед адресатом. Если джентльмен джентльмену верит на слово, то бюргер бюргеру – исключительно письменно. Поэтому нет ничего удивительного в том, что почтовая служба и все, что с ней связано, здесь возведено в абсолют.
Охотно переписываются немцы и между собой, частным образом. Но, что гораздо важнее, без участия почты совершенно невозможно никакое общение гражданина с государством или бизнесом. Если вы открываете счет в банке – пластиковую карту и ПИН-коды к ней получите не в отделении, а почтой. Решите стать абонентом местного Энергосбыта? Договор вам не выдадут в сервисном центре, а принесет его почтальон. Регистрируетесь по новому адресу? Свидетельство о прописке вам оформят в мэрии за пять минут, но через пару дней в ваш почтовый ящик все равно упадет письмо. Это мэр поприветствует нового горожанина, пожелает успехов в труде и личной жизни. И так далее. Стоит вам обзавестись собственным адресом, как отбоя от желающих написать его на конверте не будет.
В свою очередь от вас будут ждать того же самого. Когда я решил сменить тариф на мобильном и по привычке пошел за этим в салон оператора, то вызвал там нешуточный переполох. Раз за разом я пытался объяснить менеджерам, чего именно хочу. И только после того, как один из них дозвонился до большого начальника, мы пришли к согласию: для меня составили специальную бумагу, я подписал ее и ушел, проклиная все на свете. Лишь через какое-то время, когда я рассказал эту историю знакомым в качестве примера немецкой безалаберности, мне объяснили, в чем дело. Оказалось, что добропорядочные клиенты в таких случаях (а также практически во всех остальных) просто пишут в компанию письма.
Мне тоже пришлось осваивать это непростое искусство. Не могу похвастаться тем, что уже добился в нем больших высот. Но меня, по крайней мере, уже не приводит в ступор письмо от владельца квартиры, в котором он уведомляет, что в следующий четверг после обеда придет трубочист и просит сообщить, если никого в это время не будет дома. А поскольку никого не будет, я набираю текст ответа в Ворде, распечатываю его, вкладываю в конверт, прилепляю марку за 55 евроцентов и безропотно несу к ближайшему желтому ящику с почтовым рожком. И если вы скажете, что в такой ситуации было бы проще созвониться, я возражу – да, вероятно. Но это было бы совершенно не по-немецки. Прожив в Германии год, могу абсолютно авторитетно заявить: лучший и самый полезный подарок человеку, который решит здесь поселиться, – это флэшка с шаблонами писем на все случаи жизни.
В России мы заглядывали в свой почтовый ящик раз в две недели, чтобы вынуть из него кучу рекламного хлама и иногда — приглашение на выборы. Прожив три года в Новосибирске я, к примеру, умудрился не запомнить даже своего индекса. В Германии же эти цифры – первое, что нужно выучить наизусть приезжему, а первая привычка, которая у нас выработалась – начинать день с проверки того, с чем к нам пришел сегодня почтальон. Человек, решивший отправиться в отпуск, сначала должен озаботиться тем, кто будет присматривать за его корреспонденцией, а уж только потом решить, кто будет кормить его кота. Прошлым летом наша соседка не подумала об этом. Уже через неделю ее почтовый ящик был забит под завязку, и почтальон начал оставлять конверты прямо на лестничной площадке, день за днем укоризненно собирая из них бумажную пирамиду Хеопса. Мне даже показалось, что когда соседка вернулась, он был разочарован – ему явно хотелось продолжить. Впрочем, почтальону повезло, что он не стал свидетелем того, что случилось потом. Адресат грустно посмотрела на результат его трудов, вздохнула, сгребла всё в кучу и отправила прямиком в мусорный контейнер.
Наша соседка – француженка, ей такие слабости простительны. Настоящий немец никогда так не поступит. Но это не значит, что он рад каждой весточке. Согласно проведенному в Германии несколько лет назад опросу, на второе место среди психических расстройств после депрессии вышел страх перед почтовым ящиком. Как говорит мой немецкий знакомый, когда он видит почтальона, приближающегося к его дому с конвертом, в голове у него только одна мысль: Rechnung или Mahnung? Рехнунг – счёт, манунг – напоминание о неоплаченном счете.
Человеческое общение тем временем потихоньку мигрирует в интернет. Немец, распробовав прелести виртуального мира, с энтузиазмом пересаживает на электронную почту, фейсбук и скайп даже девяностолетнюю тетушку из глухой шварцвальдской деревни и уже не ждет от неё ностальгических открыток. При этом отправители казенной корреспонденции к новшествам покамест относятся с подозрением. Несмотря на тотальный электронный документооборот, в общении с клиентами как-то несолидно обходиться без бумаги. Даже признавая удобство e-mail, компании стараются обставить его использование дополнительными формальностями. Например, как-то задав по электронке пустяковый вопрос своему страховому агенту, я получил от него письмо с вложенным pdf. Это был написанный на бланке и отсканированный ответ. Мало того, прочитать сразу мне его не удалось – файл был зашифрован. Сначала потребовалось подтвердить получение, затем – дождаться еще одного письма, с паролем. Только после этого послание удалось открыть. А на следующий день по обычной почте пришел и конверт с оригиналом, немцы в таких вещах щепетильны.
При этом сама немецкая почта является образцом триумфа современных технологий, – на их сайте даже можно, к примеру, купить и тут же распечатать электронные марки, которые Deutsche Post внедряет с таким рвением, что местные филателисты ходят мрачнее тучи. Да и вообще, надо признать, что как машина немецкая почта впечатляет. Редко какое письмо добирается до адресата больше суток, почтальоны на велосипедах вежливы, подтянуты и улыбчивы, желтые ящики блестят свежей краской практически на каждом углу, а отделения демонстрируют образцы безукоризненного сервиса и феноменальной скорости — ни один клиент не задерживается у стойки больше пары минут.
Крупных почтовых отделений, кстати, не так много. На стотысячный Трир их, например, всего два. Одновременно они являются филиалами Postbank — почтового банка (такого, который уже несколько лет безуспешно пытаются создать в России). Но для гораздо большего числа немцев почтой служит стойка в ближайшем канцелярском магазинчике, булочной или даже парикмахерской. В этом тоже типичный немецкий прагматизм – незачем большой компании лезть туда, где частная инициатива за скромные комиссионные отработает не хуже.
Кстати, и сама почта уже не принадлежит государству. В результате проведенной два десятка лет реформы, почтовую службу разделили на три части и приватизировали. Так появились Postbank, телекоммуникационный гигант Deutsche Telekom и, собственно Deutsche Post. Став частной, последняя быстро выросла до крупнейшей почтовой службы планеты, поглотила американские DHL и Exel и даже провела успешное вторжение в Британию, лишив королевских почтальонов их многовековой монополии. Немцы этим чрезвычайно гордятся, хотя некоторые уже и высказывают осторожные опасения, что после какого-нибудь будущего ребрендинга их родная почта окончательно превратится в транснационального монстра, лишенного национального своеобразия и столь милой их сердцу эмблемы с рожком.
Впрочем, возможен и другой вариант – распространяя по миру свои желтые щупальца, немецкая почта когда-нибудь приучит жителей Дели, Мехико и, чем черт не шутит, может даже Омска, ежедневно проверять свои почтовые ящики и помнить свой индекс лучше, чем номер телефона. И хотя вероятность этого не слишком высока, разумным будет загодя подготовиться к этому светлому, но трудному будущему. Так что если кому-нибудь понадобится флэшка с шаблонами писем на все случаи жизни – обращайтесь.


Продолжение следует.


Виталий ВОЛОДИН