В начале 2014 года на грани банкротства оказалось и ЗАО «Оглухинское», очередное хозяйство, которое было крупным и достаточно успешным производителем молока, пока его не подсадили на долговую иглу. Но акционеры не отчаялись, избрали новым руководителем бывшего главного агронома Игоря ТЕРЛЕЕВА и уже год пытаются спасти от разорения свое молочное производство. Обозреватель «КВ» Николай ГОРНОВ расспросил Игоря ТЕРЛЕЕВА о перспективах банкротства, о том, зачем общим собранием акционеров ЗАО «Оглухинское» было принято решение о ликвидации предприятия, и о том, чем занимается сегодня созданное в прошлом году ООО «Оглухинское».
– Игорь Александрович, как вы оказались во главе «Оглухинского»?
– Когда предыдущий руководитель ЗАО «Оглухинское» неожиданно для всех написал заявление об уходе, забрав из кассы все деньги в счет погашения задолженности по зарплате себе любимому, то кому-то же надо было возглавить предприятие. А при наличии долга перед банками в размере 50 млн рублей, задолженности по заработной плате в размере 4 млн рублей и ежедневных звонках из прокуратуры очереди из желающих занять должность руководителя не возникло.
– Возглавив ЗАО «Оглухинское», вы сразу решили подать заявление о банкротстве?
– Не совсем так. Посовещавшись с главой района, мы приняли решение о том, что должны что-то изменить. Хозяйство не в состоянии было обслуживать такие долги. Каждый день было 15-20 звонков от кредиторов. Все требовали вернуть деньги. Мы решили, что не будем дальше жить, спрятав голову в песок, и обратились к юристам, чтобы они подсказали, что можно сделать в нашей ситуации. Юристы, все оценив, сделали вывод, что единственный приемлемый для нас вариант — банкротство. А чтобы процедура банкротства была для нас понятной, мы должны были пройти через процедуру ликвидации. В начале 2014 года на общем собрании акционеров было принято решение о ликвидации ЗАО «Оглухинское», я был назначен ликвидатором, после чего уже направил заявление в арбитражный суд о признании должника банкротом. А параллельно шел процесс регистрации ООО «Оглухинское», в которое с 1 апреля 2014 года перешли работать люди, обслуживающие имущество должника.
\– Имущество осталось в собственности ЗАО «Оглухинское»?
– Совершенно верно. Согласно договору о совместной деятельности ООО «Оглухинское» только обслуживает имущественный комплекс должника. Молочное поголовье, приплод, машины, урожай – все это остается у ЗАО «Оглухинское», поскольку почти все имущество заложено в банках. Новое предприятие получает молоко, реализует его и платит заработную плату и налоги. Мы планировали, что новое общество в итоге выкупит необходимое ему имущество, когда в ЗАО «Оглухинское» завершится процедура банкротства. Это позволит сохранить молочное поголовье, рабочие места и самого сельхозпроизводителя как такового. Причем без больших денег и без поддержки сторонних инвесторов, которых найти сейчас не так-то просто.
– Что вам помешало?
– Судебные споры. Некоторым акционерам показалось, что их права были нарушены, и они направили в суд заявления с требованием отменить решение общего собрания о ликвидации. В результате этих споров рассмотрение моего заявления о признании должника банкротом в арбитражном суде было приостановлено. Впрочем, как я считаю, ничего критичного еще не произошло. Новое общество работает, причем работает эффективно. В настоящее время мы перезаключаем договоры аренды земли с пайщиками, чтобы зерно нового урожая получило уже ООО «Оглухинское». Мы почти погасили задолженность ЗАО «Оглухинское» по заработной плате. Осталось всего 400 тысяч рублей. Ну а к лету, я думаю, в ЗАО «Оглухинское» начнется уже процедура банкротства.
– С банками-кредиторами пробовали договориться?
– Конечно. В принципе и Сбербанк, и Россельхозбанк сегодня выражают готовность к сотрудничеству. Посмотрим, что будет, когда начнется процедура банкротства и станет окончательно понятно, что полного удовлетворения своих требований банки не получат. В законе о банкротстве есть норма, что сельхозпредприятие, которое работает на той же земле, обладает правом выкупа имущества по начальной цене. Цену определяют кредиторы. И от позиции банков в данном случае будет зависеть очень многое. Для нас в этой ситуации важно, чтобы они проявили лояльность и позволили сохранить производство в Оглухинском сельском поселении. В противном случае 200 человек лишаются работы, а государство теряет налогоплательщика. В прошлом году ООО «Оглухинское» заплатило 25 млн рублей зарплаты и 7 млн рублей налогов. Плюс мы производим молоко. Кому от этого плохо? Государству от этого плохо?
– В минсельхозе вас поддерживают?
– Заинтересованность в сохранении хозяйства есть и на уровне области, и на уровне района. В недавнем прошлом «Оглухинское» считалось одним из лучших животноводческих хозяйств в области. Еще 6-7 лет назад у нас было 3,5 тысячи условных голов КРС. Да и сегодня мы не самые отстающие. Во всем Крутинском районе по факту осталось два сельхозпроизводителя – «Оглухинское» и «Кировское». Во всем соседнем с нами Называевском районе осталось 420 коров. В Нижнеомском районе – 450 коров. Наше дойное стадо – 800 голов. Со шлейфом – 1 900 голов. Просто сравните: два больших района как одно «Оглухинское».
– Сколько сейчас молока производится в «Оглухинском»?
– В начале 2014 года, когда я приступил с обязанностям руководителя, мы молока производили в месяц на 1,2 млн рублей и мяса на 1 млн рублей. При этом покупатели молока на тот момент проавансировали хозяйство на 2,5 млн рублей, покупатели мяса выдали авансом под будущие поставки почти 1 млн рублей, плюс задолженность по заработной плате, как я уже говорил, составляла 4 млн рублей. Тем не менее мы смогли сохранить свое молочное стадо. И даже прибавили продуктивности. Объемы производства молока постоянно растут. Сегодня мы получаем в день 6,5 тонны. На две тонны больше, чем год назад.
– Зимой же молока меньше...
– Даже в декабре – январе, когда молока было совсем мало, мы не опускались ниже 100 тонн в месяц. На заработную плату и налоги хватало. А если все будет нормально, то уже в марте, я думаю, мы получим 160 тонн. В животноводстве быстро ничего не сделаешь. За первый год мы только начали менять ситуацию и в 2015 году рассчитываем получить порядка 3,5 тысячи литров молока на одну фуражную корову. Это уже нормальный показатель, в советские времена за такие надои уже медали давали, но сейчас есть к чему стремиться. Некоторые эффективные хозяйства получают по 6-7 тысяч литров в год.
– Что именно вы сделали?
– В первую очередь, конечно, изменили рацион кормления. Банально говоря, стали лучше кормить коров. Если корова будет сено есть и воду пить, то в молоке ни жира, ни белка не будет. Еще стали применять искусственное осеменение для улучшения породных качеств. Используем семя голштинской породы. По-научному этот процесс называется голштинизация. Наши доморощенные коровы породы «красная степная» дают молоко высокой жирности. Коровы голштинской породы обеспечивают объем. В сутки одна корова голштинской породы при хорошем сбалансированном кормлении может давать до 40 литров молока. Объединив жирность и количество, мы получим нечто среднее. И если все задуманное нам удастся, то через три года можно уже будет говорить о высоких надоях на одну фуражную корову. В чем прелесть экономики? Нет необходимости содержать 2 000 голов и большой персонал. Можно содержать высокопродуктивное стадо из 800 голов, для обслуживания которого требуется в три раза меньшее количество людей и энергоресурсов, и получать при этом такое же количество молока.
– Кому поставляете молоко?
– Прошли те времена, когда в каждом районе был свой маслозавод. Сегодня у нас два крупных покупателя — ОАО «Любинский МКК» и омский филиал ОАО «Вимм-Билль-Данн». Кто из них цену выше дает, туда и везем. Правда, цены хорошей так и нет до сих пор.
– А по какой цене, кстати, продаете молоко?
– Цена – она от базиса считается. Базис – 19 рублей. Если высшим сортом сдается молоко, а не у всех это получается, то к цене добавляется 10%. Если жирность выше 3,4%, а белок выше 3,05%, то и цена пересчитывается в большую сторону. Мы со всеми надбавками за литр молока получаем примерно 21,8 рубля.
– В последние годы ЗАО «Оглухинское» вводило новые производственные объекты?
– Три года назад в одном из отделений мы модернизировали ферму, построили новый доильный зал. Там сейчас беспривязное содержание коров. Все остальные отделения работают по старинке.
– Сколько земли у вас под зерновыми?
– Общая площадь пашни – 11 025 га. Это вместе с многолетними травами. Под пшеницу мы отводили раньше 7,5-8 тысяч га. На этот год ставим задачу посеять 5 тысяч га. На самом деле посеять-то не проблема. Проблема – убрать. Когда-то у нас было 13 комбайнов, сейчас осталось 5-6. Но самое главное, что у нас есть коллектив, есть люди, с которыми можно работать.
– Правильно ли я понял, что сегодняшняя главная проблема аграриев – отсутствие денег для пополнения оборотных средств?
– Головная боль – это отсутствие денег и нестабильность государственной политики. Мы будем из последних сил наращивать объем производства, увеличивать заработную плату, поскольку люди устали работать за копейки, облегчать условия труда, повышать эффективность, вести селекционную работу, а где гарантия, что завтра опять не откроют границы для дешевой сельхозпродукции?
– В связи с санкциями российским сельхозтоваропроизводителям обещают выдать дополнительные деньги на поддержку...
– Дополнительная поддержка – это хорошо. Про нее много говорят. Но никто почему-то не говорит про минеральные удобрения, которые возросли в цене на 50% по сравнению с прошлым годом, про гербициды, подорожавшие почти в два раза. У нас газ подорожал почти на треть. Так что дополнительные деньги, выделенные государством, мы не заметим. Часть дополнительных денег уйдет банкам на компенсацию процентной ставки по кредитам. Часть – монополистам, часть – производители удобрений и гербицидов. Единственный плюс – хорошая конъюнктура на зерновые. Цены на пшеницу выросли весьма значительно. Но и от этого получат выгоду не производители, а посредники. Те люди, условно говоря, кто давал весной деньги хозяйствам под зерно будущего урожая.
– И последний вопрос. Чего ждете от 2015 года?
– Текущий год будет для нас определяющим, я думаю. Прежде всего с точки зрения юридических процедур. К апрелю 2016 года, к следующей посевной, уже будут понятны наши перспективы. Очень хотелось бы, конечно, решить все вопросы с банками цивилизованно. Еще раз повторюсь, главная задача сегодня – сохраниться.
