В суде дал показания по своему делу экс-ректор ОмГПУ.
24 августа в Центральном районном суде продолжилось рассмотрение дела экс-ректора ОмГПУ Олега ВОЛОХА. Напомним, бывший ректор Омского государственного педагогического университета обвиняется в обналичивании и присвоении денег по 16 госконтрактам. В 2014-2016 годах вуз участвовал в федеральных программах развития деятельности студенческих объединений, на реализацию которых выделялось солидное бюджетное финансирование. Утверждается, что часть мероприятий, например организация молодежной телестудии в рамках проекта «Хранители истории и культуры», студенческие спартакиады, «Окружная школа студенческих штабов», «Фестиваль здорового образа жизни», «Дебаты. Битва городов», конкурс «Мисс ОмГПУ», либо совсем не проводились, либо проходили в очень усеченном формате. При этом в Министерство образования и науки РФ поступали отчеты о полном освоении бюджетных средств. По версии обвинения, финансовая разница между де-юре и де-факто похищалась через подставные фирмы ООО «Золотое руно», ООО «Практик плюс» и ООО «Соломон», выполнявшие для университета работы по проведению праздников. Обналичивала и передавала деньги ВОЛОХУ якобы его бывшая студентка, начальник отдела планирования и контроля закупок ОмГПУ Яна ПЛИХУН. Уголовное дело было возбуждено по результатам проверки Росфиннадзора.
«Иллюзорная» работа органов
На последнем судебном заседании был допрошен сам подсудимый. Встав за кафедру, он выступил с долгой эмоциональной речью, в которой назвал версию обвинения о серии хищений бюджетных денежных средств «не имеющей под собой никакой реальной основы», так как она целиком и полностью построена на показаниях лиц, для которых клевета в адрес ВОЛОХА, с его точки зрения, является единственным средством спастись самим. Экс-ректор напомнил суду о том, что все контракты, присвоение денег по которым ему вменяется, заключались не по его инициативе и даже разрабатывались без его участия различными службами при помощи студенческого актива и местного же профсоюза:
– Каждое мероприятие, послужившее основой для заключения контракта, указывалось в заявке, поданной на конкурс в Министерство образования и науки Российской Федерации. Соответственно, целесообразность проведения каждого мероприятия определялась комиссией на уровне федерального министерства. Проведение каждого мероприятия, начиная со стадии его планирования и до момента его проведения, а также объем финансирования каждого конкретного мероприятия был известен всем должностным лицам, а также представителям студенчества, причастным к разработке программы. В этой связи версия следствия о совершении хищения мной представляется искусственно надуманной. Я не имею никакого отношения ни к формированию, ни к осуществлению Программ развития деятельности студенческих объединений ОмГПУ на 2014 – 2015 годы. Эти программы находились в сфере непосредственного контроля других лиц.
ВОЛОХ отметил, что к тому же большая часть контрактов (10 из 16) и некоторые счета на оплату (три) были подписаны во время его отпуска Геннадием КОСЯКОВЫМ, который выполнял функции ректора. А визировались документы только при наличии акта выполненных работ, и именно он, подчеркнул экс-ректор, является основным документом, на основании которого Федеральное Казначейство перечисляет денежные средства на оплату контракта. При этом в обвинительном заключении ВОЛОХ не увидел упоминания актов выполненных работ, и, на его взгляд, это сделано намеренно.
– Никто и никогда не писал на мое имя докладных и не сообщал мне о том, что мероприятия не проводились, контракты не исполнялись, а также о том, что финансирование мероприятий не проводилось или проводилось не в полном объеме. Тот факт, что у всех обучающихся и сотрудников ОмГПУ имелась реальная возможность довести до меня необходимую информацию, бесспорно установлен в ходе судебного заседания, – продолжал защищать себя ВОЛОХ.
А затем назвал работу органов иллюзорной:
– В основу моего обвинения положены бездоказательные заявления ПЛИХУН. Больше никаких доказательств нет! В этом и состоит парадокс настоящего уголовного дела. Обвинительное заключение состоит из трех объемных томов. Внушительный, казалось бы, труд проделало следствие. Однако это иллюзия! Одни и те же показания одних и тех же лиц, с ПЛИХУН во главе. При этом никаких конкретных доказательств моей причастности к каждому из эпизодов нет! Кроме слов ПЛИХУН, в деле нет никаких сведений о том, что я организовывал или хотя бы был информирован об обналичивании бюджетных денег.
Не так страшен черт?
Не меньше пяти человек участвовали в подготовке и согласовании документов, которые в итоге подписал ВОЛОХ (или КОСЯКОВ). Бывший глава вуза пожаловался на то, что его демонизируют экс-подчиненные:
– Вдруг выяснилось, что все меня боялись и шли на совершение противоправных действий, боясь увольнения. Вспомните показания ПЛИХУН! Женщина, получавшая чуть более двадцати тысяч, боялась потерять эту работу и при этом, по ее же показаниям, постоянно обналичивала крупные суммы денег, не пересчитывая, складывала себе в сумочку и якобы при этом передавала все мне до последней копейки. Именно ПЛИХУН осуществляла все контакты с фирмами, через которые по мнению следствия происходило обналичивание денежных средств. Именно ПЛИХУН совершенно произвольно и бесконтрольно распоряжалась полученными ею незаконно денежными средствами. Данные суммы денег нигде не фиксировались, равно как не фиксировались суммы денег, которые якобы в качестве процента за незаконные банковские операции оставляли у себя юридические лица.
«Рыльце в пушку», по соображениям ВОЛОХА, было не только у начальника отдела планирования и контроля закупок, но и у директора студенческого центра:
– А чего стоят показания БЕЛОУСОВА, который заявляет также, что он знал со слов ПЛИХУН о заинтересованности ректора, а потому вынужден был подписывать и посылать липовые отчеты в министерство? Якобы он, получая 12 тысяч в месяц, также безумно боялся потерять работу. Но ведь все слышали в ходе судебного следствия информацию о новой машине (дорогостоящей иномарке), приобретенной БЕЛОУСОВЫМ как раз в период событий, инкриминируемых мне. Он без всякого стеснения выкладывал эту информацию в Интернете.
Именно этих двух людей бывший ректор «назначил» главными подозреваемыми:
–Неужели не понятно, что причастность ПЛИХУН и БЕЛОУСОВА к совершению преступлений очевидна? Все, в чем обвиняют меня, сделали именно эти люди — за моей спиной! В судебном заседании ПЛИХУН прямо заявила, что не исполнялись контракты, по мероприятиям на которые был фотоматериал за прошлые годы. БЕЛОУСОВ ей говорил об этом, и она, соответственно, принимала решение, какие контракты выполнять, какие нет. При этом именно БЕЛОУСОВ вносил заведомо ложные сведения о выполнении мероприятий по программам студенческих объединений ОмГПУ в отчеты, направляемые в Министерство образования и науки РФ. Почему следствие не стало привлекать к уголовной ответственности ни ПЛИХУН, ни БЕЛОУСОВА? Мне это совершенно непонятно. Равно как непонятно и то, почему, если речь идет об обналичивании бюджетных денежных средств, не привлекаются к ответственности лица, ведущие незаконную банковскую деятельность? О них вообще забыли, и их вообще никто не искал даже.
Бывший ректор продолжил критиковать позицию прокуратуры:
– Обвинение, как флаг над колоннами демонстрантов, поднимает аудиозапись непонятного происхождения. Якобы наличие этой записи способно заменить всю совокупность доказательств обвинения, о необходимости которой сказано в законе. Обвинение утверждает, что располагает материалом, где записан мой с ПЛИХУН разговор. Уверяю вас, такого разговора не было, хоть и голос на записи похож на мой. Ведь если такое доказательство было у обвинения с самого начала, то непонятно, почему о наличии этого так называемого доказательства я узнал лишь по окончании следствия? Я считаю, что если бы это доказательство получено было законным путем, то мне обязательно были бы заданы соответствующие вопросы по смысловому содержанию записи, где совершенно не все понятно. В крайнем случае, меня хотя бы спросили, мой ли это голос записан. Но этого ничего не было. Соответственно, я считаю, что запись сфальсифицирована, что имеет место монтаж. Ни фоноскопической, ни лингвистической экспертизы сделано не было. Почему? Следствие боялось получить ненужный результат? Я неоднократно просил следователей организовать очные ставки с ЧЕКАЛЕВОЙ, ГЕРАЩЕНКО, БЕЛОУСОВЫМ и другими. Но мне почему-то отказывали. Также отказали мне в удовлетворении ходатайства о проверке моих показаний на детекторе лжи. То есть правда никого не интересовала. Нужно было планомерно добиться кем-то поставленной цели – сместить меня с должности и привлечь к уголовной ответственности.
Напоследок ВОЛОХ в очередной раз «прошелся» по ПЛИХУН, получившей в его глазах карт-бланш от обвинения:
– Как можно не реагировать на информацию, сообщенную гражданкой ПЛИХУН? Ведь согласно ее показаниям она лично, якобы по моему указанию, распоряжалась частью обналиченных денежных средств, а порой даже свои деньги тратила для создания видимости исполнения фиктивных контрактов. Кто бы мне объяснил, как эта информация сочетается с версией следствия о том, что ПЛИХУН «не была осведомлена о преступных намерениях ВОЛОХА»? И еще один вопрос, вытекающий из формулировки обвинения. Если ПЛИХУН, по ее же показаниям, видела, что мероприятие реально финансируется за счет ею же переданных наличных денежных средств, причем в совершенно мизерном проценте от суммы контракта, то как она могла полагать, что мероприятие будет проведено «за счет своих средств»? Что при этом имеет в виду автор обвинительного заключения? Чем вызвано такое безусловное доверие и душевное сочувствие к ПЛИХУН, которую я якобы вслепую использовал в целях хищения? А не наоборот ли все было?
Закончил он выступление признанием в том, что не мог знать о происходившем в силу большого объема работы и занятости решением задач, связанных с образовательным процессом, чем и воспользовались «верткие», как выразился ВОЛОХ, нечистые на руку люди. Свои вину он признавать отказался.
Несовместимые личности
После перерыва адвокат экс-ректора Наталья РОМАНОВСКАЯ очень подробно расспросила своего подзащитного о каждом контракте. В том числе и про организацию телестудии.
– Ревизоры обратили внимание, что условия контракта не выполнены. Вы пытались задать ПЛИХУН вопросы, на основании чего ревизоры пришли к таким неутешительным выводам? – поинтересовалась РОМАНОВСКАЯ.
– Я сразу начал выяснять это у проректорского корпуса, задал вопросы ШАМРАЕВУ. Больше всего меня беспокоило, что оборудование не поставлено вовремя. Контракт-то миллионный. ПЛИХУН давала письменные пояснения уже после получения акта проверки. Она объяснила, что все мероприятия проведены, могут не совпадать только сроки, – ответил ВОЛОХ.
– ПЛИХУН говорила что-нибудь о том, что она фактически обналичила эти деньги? – продолжала РОМАНОВСКАЯ.
– Когда заканчивалась проверка, она уже написала заявление об уходе по собственному желанию. Никаких внятных объяснений она уже никому не давала. Через несколько дней на меня завели уголовное дело.
Ушла от ответов ВОЛОХА и проректор ЧЕКАЛЕВА. Дальнейшие попытки экс-ректора что-то выяснить стали расцениваться как давление на свидетелей, и он бросил этим заниматься. Если на стадии предварительного следствия ЧЕКАЛЕВА затруднилась рассказать что-то конкретное, то уже в судебном разбирательстве «вспомнила», что передавала ВОЛОХУ пакеты с деньгами. Иные детали снова проглотило предательское беспамятство.
Помощник прокурора ЦАО Айгуль УРАИМОВА уточнила некоторые из показаний обвиняемого, а затем ходатайствовала о заслушивании в судебном заседании той самой аудиозаписи разговора между экс-ректором и ПЛИХУН, состоявшегося в кабинете ВОЛОХА. ВОЛОХ еще раз подчеркнул, что не помнит такой беседы и не может однозначно опознать голос как свой собственный. Запись заслушали, однако местами что произносят собеседники было разобрать крайне сложно, к тому же девушка часто всхлипывала. УРАИМОВА снова принялась допытываться у экс-ректора, помнит ли он что-то из обсуждаемого.
Судья Иван БЕЛОВ попытался помочь гособвинителю:
– ПЛИХУН плачет на протяжении всего разговора, что у вас в кабинете сидит СМОЛИН (Олег, депутат Государственной думы, окончивший ОмГПУ). Вы это припоминаете или нет?
ВОЛОХ возмутился:
– Если бы у меня в кабинете сидел СМОЛИН, то я бы не смог разговаривать в кабинете с ПЛИХУН. СМОЛИН и ПЛИХУН – несовместимые личности!
Гособвинитель продолжила цитировать аудиозапись:
– Советовали ли вы ПЛИХУН не выдавать вас органам независимого расследования? А вы ей за это подарите квартиру, машину…
– Я ничего ей не советовал. Только когда речь зашла о четырехмиллионном оборудовании для телестудии, я порекомендовал ей проконсультироваться с Натальей Андреевной (РОМАНОВСКОЙ), которую я давно знаю.
Следующий этап судебного разбирательства – прения – состоится уже в ближайшее время.
