Институт Территориального Планирования «Град», в 2018 году отметивший свое 15-летие, постигла участь многих успешных омских бизнесменов: их услуги востребованы по всей стране... Но не в Омске.
Летом 2018 года управление ИТП "Град" стоявшая у ее истоков Анна БЕРЕГОВСКИХ передала своему сыну, Илье БАЛЬЦЕРУ, который в свое время и побудил ее создать этот институт. Об этом, о его карьере, планах «Града» и особенностях нашего города обозреватель «КВ» Анастасия ПАВЛОВА расспросила молодого предпринимателя.
Да будет «Град»
– Илья, вы работаете не по специальности. Расскажите, как в итоге оказались все-таки в «Граде».
– Я мечтал стать программистом, даже пробовал учиться в техникуме – не пошло. А вообще я ваш коллега. Всегда очень любил читать и хотел писать. Но после прохождения практики понял, что не хочу быть журналистом. Практиковался, например, на 12-м канале. В те годы в здании висел большой плакат: «Зритель – наш главный контролер». А вдоль лестницы находились портреты этого «зрителя»: ПОЛЕЖАЕВ с детьми, ПОЛЕЖАЕВ с рабочими, ПОЛЕЖАЕВ с депутатами... Такого иконостаса Леонида Константиновича я больше нигде не видел! В студенчестве немного увлекался политикой, был активистом молодежного отделения Союза правых сил. Был главным редактором журнала «Коммерческая недвижимость». Как оказался в «Граде»? Мы никогда не скрывали, что это семейный бизнес. Моя мама, архитектор Анна БЕРЕГОВСКИХ, работала в госсекторе. Заработав существенные деньги помощником политтехнолога на очередных выборах, я предложил маме создать собственное дело: у нее был очень профессиональный и талантливый коллектив. Так и возник институт «Град», который поначалу назывался мастерской, как это принято в архитектурной среде. На рынке мы появились очень вовремя – в конце 2003 года. А уже в 2004-м приняли Градостроительный кодекс РФ, обязавший каждый город к 2008 году разработать новый генеральный план. Планирование городов имело место в Советском Союзе, но в 90-х о нем практически забыли. За те 14 лет простоя осталось очень мало достойных профессионалов, способных этим заниматься. Мамин коллектив – блестящие архитекторы и градостроители трудились в БТИ... Но Анна Николаевна активно посещала научные конференции по всей стране, ее и ее команду очень хорошо знали за пределами Омска.
– Кто был вашим первым заказчиком?
– Первого точно не вспомню. Но если говорить о знаковых контрактах, то это, безусловно, комплексный проект развития города Пыть-Ях в Ханты-Мансийском автономном округе. Такой хороший небольшой город на 40 000 жителей. Тогда еще не было бюджетного уравнивания муниципальных образований, и Пыть-Ях, стоявший прямо на нефти, которую добывали буквально в центре города, мог позволить себе такие расходы. Затем мы продолжили работать на севере страны.
– И в чем заключались ваши обязанности?
– Первой моей записью в трудовой книжке стало назначение меня коммерческим директором ООО «ИТП «Град». На тот момент у нас в компании было 15 человек. Я занимался заключением контрактов и всем, что не связано с проектированием, – любой административной, хозяйственной деятельностью, каким-никаким продвижением. Сегодня мы работаем по всей стране – примерно для 70 регионов мы сделали более 2000 проектов.
– Богатый опыт.
– Очень. Без ложной скромности скажу, что мы точно входим в пятерку лучших предприятий градостроительной сферы во всей России. У всех наших коллег есть свои сильные стороны, но мы самые технологичные.
– Как так получилось, что вашим преимуществом стали именно ИТ-технологии? Ведь ваша первоначальная команда этого не предполагала.
– Проблему обозначил недавно Александр БЕГУН (председатель регионального отделения Союза архитекторов России. – Прим. авт.) в открытом письме: у нас очень много разноплановых мастеров, но нет архитекторов. Да, их не так давно начал готовить СибАДИ, но у них не наша специализация – проектирование зданий. Сейчас-то мало, а в 2004 году было еще меньше. Мои родители переехали сюда, потому что руководство города осознавало эту потребность. ГЛЕБОВ переманивал специалистов из Новосибирска, Красноярска, Екатеринбурга, предоставляя им квартиры и другие преференции. В итоге мы столкнулись в «Граде» с загвоздкой: заказы у нас есть (и много), а архитекторов не хватает. Тогда мы взяли курс на автоматизацию проектирования, решив максимально освободить архитекторов от посторонних работ, которые способны выполнять иные специалисты. Первым у нас появился отдел градостроительной подготовки, в котором трудятся специалисты в области градостроительного кадастра. Это сняло нагрузку по подготовке опорного плана. Затем стали набирать инженеров городских сетей, инженеров в области транспорта. Потом наняли экономистов, чтобы переложить на них работу по анализу городской экономики, демографии, социологии. Экологов. Геодезистов. Юристов, чтобы те отслеживали правомочность исполнения наших решений. Кстати, у нас сейчас в штате восемь юристов. Из них делами нашей организации занимается лишь один. Остальные заняты производственной работой или нормотворческой. И в конце концов создали мощное подразделение айтишников – около 50 человек. С одной стороны, мы были вынуждены пойти на эти меры. С другой – на выходе получили многофункциональную команду с огромным количеством компетенций. Поэтому «Град» и выстрелил, обогнав множество традиционных институтов. Некоторые из них продолжили работать по советским нормативам, не оценивая экономическое развитие города. Чьи-то проекты не согласовались с реальностью, например, не было учтено, в чьей собственности находятся земельные участки. А вспомните на эту тему два громких омских скандала: когда строили метромост и уперлись в склад, который пришлось выкупать за сумасшедшие деньги, и историю со сквером Куйбышева за Музыкальным театром, где стройке помешали два жилых дома.
– А в чем выразился техпрорыв?
– Мы сразу начали работать в геоинформационных системах (ГИС), делали наши проекты электронными. Разработали собственное программное обеспечение, часть которого была направлена на то, чтобы нам было проще и быстрее работать, часть – на то, чтобы продуктом было удобно пользоваться заказчику. Государство строго поручило все выполнять в электронном виде, но некоторые наши коллеги умудрялись готовить градостроительные проекты в виде обычных чертежей, фотографировать их и отправлять заказчику в JPG-файле. Но случились и сложности.
– Какие?
– Росли задачи, которые ставились перед нашим институтом, росла численность коллектива – до 220 человек. Но сейчас людей меньше – мы провели реорганизацию в позапрошлом году. Сложность заключалась в принципиальных отличиях между айтишниками и архитекторами. Ими очень трудно управлять одинаково – это касалось и организации труда, и системы оплаты, и прочих вещей. Как мы ни старались, нам не удалось наладить надежную связь между этими двумя каналами, одинаково важными для нашей деятельности. ИТ-специалисты хотели развиваться с большим упором на информационные технологии и мы приняли решение о разделении. Так появилась дружественная компания «Джемс Девелопмент» на базе тюменского технопарка. Ребята сами развивают свой бизнес, оставаясь нашими близкими друзьями и партнерами. Туда направились почти все программисты, здесь остались только 8 человек, занимающиеся автоматизацией нашей работы. А наши партнеры развивают так называемую информационную систему обеспечения градостроительной деятельности, на сегодня лучшую в стране. После отделения от нас, замечу, прогрессируют они намного быстрее.
Семейный подряд
– Так по какой причине вы переняли бразды правления у мамы?
– Анна Николаевна решила сконцентрироваться на научно-общественной деятельности. Она активно участвует в законотворчестве, выступая членом экспертных советов при Госдуме и Совете Федерации, является профессором Международной академии архитектуры (Московское отделение), советником Российской академии архитектуры и строительных наук. Пишет книги. Сейчас она готовит вузовский учебник по градостроительству. На нашу специальность готовят людей только в четырех-пяти вузах страны, поэтому каждое учебное пособие – на вес золота. Также она является главным редактором нашего журнала «Управление развитием территории», который мы перевели из бумажного в электронный формат. Мы замораживали этот проект на полтора года, но возобновили с января 2019-го. Анна Николаевна планирует больше сил и времени уделять изданию. Так что в прошлом году мама решила снять с себя обязанности по управлению институтом, а я уже мог их принять.
– Ваши взгляды с ней на развитие «Града» совпадают или разнятся?
– Конечно, мы с мамой всегда достаточно много спорили и продолжаем это делать. Но она в целом не отошла от дел. Сейчас мы (и я имею в виду не нас двоих, а всю нашу команду) запланировали немного реструктурировать компанию. Уже зарегистрировали и готовим к запуску научно-методический центр. Хотим более плотно заняться выпуском учебников, научной литературы, развивать журнал, проводить образовательные курсы. Столкнулись с тем, что порой делаем что-то очень грамотное и умное, а никто не в состоянии это оценить! Иронизирую, конечно, как и признаю, что среди наших заказчиков – представителей органов государственной и муниципальной власти – есть блестящие специалисты, чьими работоспособностью, умениями, знаниями искренне восхищаюсь. Но очень часто, особенно когда речь идет об отдаленных муниципалитетах, людям не хватает понимания азов градостроительства. И в первую очередь это отражается на местных жителях. Те проекты, которыми мы занимаемся, и так полны ограничений, наложенных законодательством, природой, инженерными требованиями, оставляющими мало места для творчества... Очень важно повышать компетенции как наши, так и наших клиентов. Иначе мы обречены постоянно доказывать чиновникам, что нужно делать именно так, а не иначе. Но и бесплатный ликбез мы продолжим. В этом году обязательно повторим проведение урбанистических чтений. Если с центром все получится, то готовы проводить занятия для горожан – просвещать их о том, что такое город и как он устроен. Необходимость этого ясно прорисовалась для нас после участия в публичных слушаниях в Симферополе и Владивостоке. Фильм «Гараж» как он есть! В Омске слушания проходят тихо, скромно. А там собирались тысячи людей. Ни в коем случае не хочу обидеть горожан (невозможно знать все), но большинство из них не понимало, что происходит. Они пытались отстоять свои права, о которых вообще не шла речь!
– Общение с населением ведь неизбежно.
– Так было не всегда. В последние годы федеральное правительство все больше требует привлекать граждан к принятию решений по развитию городов, учитывать пожелания людей. Заказчики же (чиновники) нередко выступали против того, чтобы мы общались с жителями напрямую. А ведь именно жители знают свою территорию лучше пришлых людей, могут что-то подсказать, посоветовать. Приведу в пример тот же Симферополь. Мы начали там работать в 2014 году. Обстановка была неспокойная: только что прошел референдум о присоединении к России, и там царили революционные настроения, люди чувствовали свою власть. Но нам необходимо было привести всю их документацию в соответствие с российскими стандартами и попутно исправить все накопившиеся в градостроительной сфере проблемы. А они застряли в девяностых, по крайней мере, в плане строительной отрасли. Там была полная анархия, беззаконие. Когда наша команда приехала в Симферополь, ее встретили 1500 человек. Коллектив охраняли отряды ОМОНа. Люди на входе в зал кричали: «Фашистов не пустили и вас не пустим!» Пошла работа, мы встречались с людьми, провели десятки сессий. На итоговые публичные слушания, спустя менее года, пришли всего около 500 человек – спокойных, уверенных в том, что все нормально, что их услышали, их мнения учли. Был у нас еще один кейс – разработка генплана очередного небольшого северного городка. Мы согласовали с администрацией развитие центральной площади, где могут проходить концерты, праздники, митинги и так далее. Местные жители возмутились, сказали, что предпочли бы благоустройство любимой речки, на берегах которой они все отдыхают. Если честно, по проекту мы уже упаковали эту речку в трубу, потому что она неудобно делила город на две половины. Услышав чаяния жителей, мы запроектировали набережную, площадки для отдыха, пешеходные связи. Местная мэрия все одобрила. На том и сошлись, найдя общее решение. А Минстрой России оценил этот проект как лучший генеральный план в стране 2015 года.
Омские реалии
– Как же получилось, что вы востребованы везде, кроме Омска?
– Поначалу мы бы не потянули столь серьезную работу, как разработка генплана Омска. У нас не было ни знаний, ни опыта, ни ресурсов. Особенно если учесть, что в Омске много противоречий, сложностей. А с тех пор запросов и не было. Городу обязательно нужно подкорректировать всю документацию – генплан, правила землепользования и застройки, нормативы градостроительного проектирования. С создания действующего генплана Омска прошло 11 лет, законодательство очень сильно изменилось. В 2007-м все были настроены оптимистично: что строительство будет расти, в городе будет метро... Генплан рассчитывается на 25 лет, а любой развивающийся город меняется уже за 5.
– Так вы готовы теоретически заняться этой работой?
– Нюанс в том, что у нашего рынка есть одна ужасающая особенность, с учетом 44-го Федерального закона о госзакупках. Он во многом (и это не только мое мнение) ориентирован на приобретение каких-то вещей, которые удобно покупать именно таким образом, например, топливо. Его легко измерить, легко проверить его качество. Кто быстрее и дешевле поставит топливо, тот на торгах и победит – все нормально. Но все меняется, если требуется провести работу, которую невозможно измерить в конкретных стандартизированных единицах. Я уверен, что генплан Омска можно сделать силами двух студентов и одного юриста. Но каким он будет? У меня был в жизни показательный пример. Тверская область заказывала большой пакет градостроительной документации. Причем эта область очень сложная, густонаселенная (не в пример нашей просторной Сибири), с обилием памятников истории и культуры. Предстоял большой объем сложной работы. Изначально цена контракта составляла около 300 млн. рублей. Мы сделали ставку и отправились на аукцион. С нами конкурировали старейшие институты России. И вот открывается заявка (не буду конкретно называть) одного московского мастодонта градостроительства – 290 млн. рублей. Вскрывают конверты пары питерских коллег – тоже в районе 290. Озвучивают нашу заявку – 250 млн. рублей. Я уже потираю руки! Последней смотрят заявку какого-то неизвестного тверского агентства недвижимости – 50 млн. рублей... Они забирают заказ! Получают аванс и делают полную ерунду, само собой. Но через суд они доказывают, что свои обязательства выполнили, и часть денег себе все-таки оставляют. В нашей сфере такое происходит сплошь и рядом. Какие-то требования, которые позволили бы оценить квалификацию специалистов, берущихся за заказ, у нас законом не предусмотрены...
– Что конкретно не так с нынешним генпланом?
– Зонирование в генплане и зонирование в ПЗЗ отличается настолько, что странно, как они в принципе до сих пор хоть как-то соотносятся. Дело в том, что в теории зонирование, указанное в генплане, это некий идеал, к которому мы должны прийти через 25 лет. А актуальное зонирование прописано в ПЗЗ. Предполагалось, что правила землепользования и застройки будут постоянно корректироваться в соответствии с генпланом. Но у нас даже Верховный суд считает эти понятия идентичными. Сейчас в законодательство будут вноситься изменения: будет введено понятие пространственной компоненты стратегического развития – некого укрупненного видения, как все-таки город должен развиваться в перспективе, ведь уже ясно, что концепция генплана не сработала. Пару лет назад мы провели масштабную работу по разработке мастер-плана Омска. У нас получилось, на мой взгляд, полноценное представление о том, каким может и должен стать наш город.
– И каким же?
– У Омска есть несколько особенностей. Во-первых, мы не ограничены пространством и расползаемся во все стороны. При этом вся городская жизнь проходит в центре: в центр все едут работать, едут отдыхать. Нужно находить и развивать городские подцентры. Есть их некое подобие, например, на Левобережье в районе автовокзала, в Нефтяниках у «Кристалла». Во-вторых, нужно разводить транспорт. По большому счету, весь правый берег сидит на одной оси: Маркса – Красный путь – Мира. Продолжить набережную – означает сделать Омск городом для автомобилей. Это вполне может быть принято. США, например, идут именно по такому пути развития: города строятся с учетом полной автомобилизации. И у нас есть сторонники такого пути – места для дорог хватает, холодно, расстояния большие. Но горожане, помогая составлять нам мастер-план, говорили, что ни в коем случае не поддерживают этот вариант, желая оставить набережную пешеходной. У Омска никогда не фигурировало в ценностях динамичное развитие, как, например, в Новосибирске или Екатеринбурге. Большинство людей, которых мы опрашивали, заявляли, что мечтают жить спокойно. Это неплохо. Нельзя говорить, что есть какой-то единственно верный путь. Нужно смотреть, что нужно городу, и планировать то, что можно исполнить.
– Но ведь вы как раз и запланировали идеалистическую картинку.
– Она не подразумевает великих финансовых вложений. Другое дело, что картинка получилась несколько однобокой из-за того, что по поводу развития города почти не высказался бизнес. Но, как минимум, мы учли отсутствие метро. Уже сейчас понятно, что если не случится федерального чуда, то оно никак не появится.
– Да в нем вроде и нет острой необходимости.
– Город в любом случае нуждается в связывании каким-то транспортом, будь это метро, легкорельсовый электротранспорт или какой-то еще. Если в Омске будет метро, то на нем, конечно, будут ездить. Другое дело, что неразветвленная сеть не даст толчок развитию, а получится как с трамваем, который умер, когда большая часть сети была ликвидирована. Если же администрация будет делать ставку все-таки на автомобилизацию, на сокращение общественного транспорта, это все равно потребует работы и крупных финансовых вложений по организации и содержанию парковок, расширению дорожной сети и так далее. Что для Омска обойдется дешевле, нужно считать, строить математические модели. В вопросах транспорта некоторые эксперты заявляют, что не нужно привлекать к обсуждению этой темы горожан, потому что это как медицина: хирург лучше знает, что будет полезнее для пациента.
Возьмите такой яркий современный пример, как Москва: как москвичи возмущаются своим городом! И парковки платные, и центральные улицы сузили, то турникеты поставили, то безналичный расчет ввели. Но как бы там ни было, из аэропорта стало возможным добраться до центра Москвы за час. Я ничего не могу сказать о транспорте Омска без организации полноценного исследования. Подобную работу мы очень успешно провели в Тюмени, для которой составляли комплексную систему развития транспортных услуг. Сделали ее за полтора года, с учетом данных и методов, которые раньше не применялись. Мы отслеживали потоки людей по их сотовым телефонам, ставили датчики в автобусах, считая сколько людей входит и выходит на определенных остановках, наблюдали движение машин по видеокамерам, анализировали план развития города. Очень важно смотреть все в комплексе.
Когда подобной работой начинают заниматься транспортники, то часто они даже не заглядывают в генплан. А завтра где-нибудь построят гипермаркет или микрорайон и транспортные потоки изменятся. Мы заработали на этом заказе 12 млн. руб., а администрация Тюменской области заявила, что мы им сэкономили миллиарды: мы обосновали научными методами, почему нужно строить развязки там, а не здесь с тем же эффектом. То же самое касается инженерной и коммунальной инфраструктуры города. Комплексный подход не приносит доходов, но позволяет сэкономить расходы и добиться оптимального результата.
– Так омские чиновники не готовы повторить успешный опыт соседей?
– Мы общались с Оксаной Николаевной, мэром Омска в прошлом году… Но дело не в коммуникации. Деньги на развитие очень сложно выделять из бюджета. Ведь перед бюджетом постоянно стоят текущие задачи, а разработка градостроительной документации – это вложение в развитие. Приведу пример из опыта нашей команды. Приносит главный архитектор главе одного муниципального образования (не омского) смету на разработку генерального плана, объясняет ситуацию. А глава подает список очередников на квартиры и говорит: сам вычеркивай.
– А сколько примерно вам нужно денег и времени, чтобы сделать подобную работу для Омска?
– Генплан, ПЗЗ и граднормативы лучше обновлять в комплексе, чтобы избежать между ними противоречий. Сложно сказать навскидку. Это зависит от комплекса работ, объема исследований, изысканий, объема самой градостроительной документации, будут ли разрабатываться проекты межевания города, обновляться проекты планировки, программы комплексного развития инфраструктур, заменившие сегодня план реализации генерального плана. Весь этот комплекс необходимых городу документов будет стоить не менее 200 млн рублей, его подготовка займет не менее трех лет. Во многом ценник на услуги зависит от того, какие данные есть в наличии.
Ранее интервью полностью было доступно только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 27 февраля 2019 года
