Сегодня омичи испытывают разочарование из-за отсутствия смысла существования города, определенности его судьбы.
В выпуске «Коммерческих Вестей» от 23 сентября 2020 года был опубликован репортаж с круглого стола в редакции, посвященный актуализации генплана Омска до 2040 года. Разработчики генплана 2007 года, заслуженные архитекторы РФ, бывший мэр Омска, председатель горплана посетовали на то, что проект документа не предусматривает развитие города, лишен преемственности с предыдущей версией, не учитывает многие слабые места нашей малой родины. Материал вызвал резонанс. Высказаться по теме пожелал архитектор, председатель омского отделения Всероссийского общества охраны памятников и культуры Никита ШАЛМИН, который убежден, что упаднические настроения, царящие в омской среде, как раз прямое следствие разобщенности интеллектуальных и творческих сообществ, их инертности. Записала обозреватель Анастасия ПАВЛОВА:
— Сегодня омичи испытывают разочарование. Разочарование из-за отсутствия смысла существования города, определенности его судьбы. Молодежь задает себе вопрос: а стоит ли тратить жизнь или хотя бы какую-то ее часть на проживание в Омске? Нет ощущения сопричастности чему-то важному, значимому, высокой цели. Добавляют огорчения планировка и застройка центральных территорий. Город теряет свой образ, некогда присущий ему драйв.
А ведь в 1950-1970 годы прошлого века Омск был флагманом развития сибирских городов. У нас строятся танки, ракеты, развивается машино- и приборостроение, нефтехимия, переработка с/х продукции. Омск – город сад и столица иртышских речников. В 1970-1980-х в городе появляется довольно много групп приезжих артистов, архитекторов, художников. Но где-то как раз с 1980-х начинается апатия, которая в 1990 – 2000-е перерастает в явную депрессию.
Что же произошло в 1980-е? Уже 10 лет как реализуется генплан Гипрогора Омск-1970, которым в основу планировки Омска была положена идеологически правильная в то время линейная топологическая модель. Как гласила теория социалистического города, «промышленный город, численностью до 1,5 млн. человек, должен (несмотря ни на что) иметь линейную (в нашем случае сформированную только вдоль Иртыша) планировочную структуру». Авторы даже рассматривали идею замыва поймы Оми как не соответствующего идеологической схеме планировочного фактора, но отказались из-за большого объема работ. Хотя до этого момента, то есть около 250 лет, город развивался и формировал композицию плана на основании своей природной, трехлучевой топологии, по берегам и Оми, и Иртыша.
Левый и правый берега Иртыша
Итак, формируются главные пространственные направления Левобережья: в поперечном направлении – бульвар Архитекторов, в продольном – двухмагистральная эспланада 70 лет Октября, Комарова. Бульвар Архитекторов (название будто насмешка), даже если не обращать внимания на застройку, получился без начала и конца. Он начинается из ниоткуда (пустырь перед «Магнитом») и выходит в никуда, в двух километрах севернее исторического центра. Аналогичная история на ул. Взлетной и Перелета. И это благодаря ошибке генплана. Комарова – тупик, 70 лет Октября тоже практически тупик и именно на бульваре Архитекторов (а это ошибки его реализации), хотя это главное продольное пространство Левого берега.
Никак не просматривается даже возможность формирования нормальной (без тупиков) главной эспланады, отсутствует визуальная и пространственная связанность отдельных частей Левобережья. Без реконструктивных мер ее уже не реализовать, и это на свободных, ничем не обременных территориях. Даже если не касаться ошибок Гипрогора, то по факту город не смог реализовать главные пространства Левого берега и их пересечение в понятном и легко воспринимаемом виде. В итоге население оказалось дезориентированным, обманутым в своих ожиданиях.
Как оказалось на практике, архитектура плана – не такое уж пустяковое дело, это не просто домики декорировать. Уродливая планировка и плюс безответственная ее интерпретация при реализации могут стоить населению потери веры в город, в разумность его действий, в себя. Это так же, как слушать концерт Моцарта в исполнении человека без слуха и не умеющего играть, только в отличие от музыки жизнь в уродливо сформированном пространстве не имеет ограничения по времени.
Дальнейшая реализация еще более деструктивна: Фестивальная площадь, «Континент», «Торговый город», «Лента». Это что, левобережная часть общегородского центра? По месту – да. А как это соотносится по масштабу, планировке, образу и ориентации с исторической частью города? Никак. Общегородской центр также не получается.
Да и на правом берегу совсем не лучше. Все восточное направление – от Завертяева до Московки – генпланами 1970 – 2007 (генплан 2007 года, по сути, продолжение генплана 1970) никак не организовано. Как случились призаводские поселки – выселки в пустотах между промпредприятиями, так и остались (в новом генплане 2020 такая структура сохранена). Более чем 10-километровая, потенциально самая мощная магистраль города тоже прерывается: Московка – Кирова – Б.Хмельницкого – 5-я, 7-я Северная, тупик на Красном пути. 24-я Северная – восточное направление на Амуре — тоже тупик. В целом стыковочная зона городка Нефтяников и центра не имеет осмысленной и понятной планировки и никак не вяжется с левобережной частью. Чем дальше идет (или будет идти) реализация этого проекта, тем все более разваливается пространство города. Нас вынуждают слушать злополучный, непрекращающийся концерт.
Показательно, что на рубеже 1990-х авторы генплана 1970-го приезжали в Омск с новой концепцией, которая звучала примерно так: город не получился, надо его оставить, пусть как-то сам живет, а вот новый, правильный Омск надо строить в южной части, на территориях военных полигонов. Но эта идея по понятным причинам поддержки не нашла.
Конечно, в 1990-е многие производства остановились, плюс к этому из-за изменения территориального деления бывшего СССР резко сократился рынок поставки продукции города. Но, во-первых, разочарование чувствовалось несколько раньше, во-вторых, тот факт, что основная производственная база города является по отношению к нему внешней, транзитной, был общеизвестен. В конце концов такие явления происходили не только в Омске, но и в других городах. Однако там нашли выход из кризиса и развиваются, а Омск, отстаивая «преемственность» (только чего?), продолжает упорно бороться с собственной уникальностью, продолжает пытаться реализовывать навязанную линейность, игнорирующую факт наличия Оми.
Повальная разобщенность
Хорошо, планировочная идея генпланов 1970 – 2007 гг.оказалась несостоятельной. А что же город? Почему профессиональное сообщество не нашло в себе силы осознать факты и выработать разумную альтернативу? Почему старики упорно продолжают цепляться и продвигать прежние идеи генплана 1970-х, а молодежь вообще не рассматривает Омск как объект, имеющий потенциал развития? Генплан-2020, по сути, представляет собой опорный план, фиксирует существующее положение. Омск – город без вектора в будущее? С одной стороны, проект генплана вроде бы соответствует требованиям Градостроительного кодекса, но, опять же, другие города в своих генпланах находят выход – пусть по российской традиции не благодаря, а вопреки системе, но находят. Так что же генплан-2020 – официальное признание депрессивности? Или (хотелось бы) остановка, пауза, начало осознания сложившейся ситуации, период осмысления проблематики?
В принципе любой город формируется людьми и в их соорганизованности, устремлениях и воле следует искать корни проблемы. Город – материальная объективация культуры, которая есть вневременной свод представлений об идеальном, о долженствующем быть образе человека и сообщества. Его пространственно-планировочная организация должна быть вневременным образцом и символом этой культуры.
Как можно охарактеризовать современное состояние омского сообщества? Судя по моей практике, ключевое понятие современного Омска – разобщенность. Разобщенность во всех сферах жизни города. Разобщенность в деловых и бизнес кругах, разобщенность населения, в том числе и благодаря поселковой структуре территориальной организации города, разобщенность интеллектуалов, людей творчества. Разобщенность друг с другом, с властью, с населением. И не только разобщенность, но и, по большому счету, отсутствие желания объединяться. Каждый субъект, оценивая потенциал города в своем сегменте, отдает предпочтение любой внешней силе, задача состоит лишь в том, чтобы пристроиться к ней. И в общем-то, пристраиваются и реализуются. Только так город не получится! Следствием разобщенности является и отсутствие возможности формирования элит, а следовательно, осуществления работы по самоопределению и выработке собственного представления о будущем города.
Вроде бы такое положение устраивает не всех, вроде есть немногочисленные попытки консолидации. Есть небольшое количество соорганизованных групп, декларирующих озабоченность будущим города, выступающих в качестве социального представительства: «на Пушкина», «Омск 300», группа урбанистов и социального проектирования «Город решает». Существовало еще довольно популярное движение «Пикник». Но все они рассматривают только очень локальные объекты и задачи и ориентируются на социальный, а не на культурный контекст. Следовательно, их нельзя отнести к структурам формирующейся элиты. Их стремление понятно: занять функциональное место элиты для достижения вполне конкретных конъюнктурных интересов. Своего рода имитация и мимикрия.
Возникает, на первый взгляд, казусная, но при ближнем рассмотрении вполне логичная ситуация: при удовлетворении интересов каждого проигрывают все. Это в свою очередь приводит к интенсификации процессов «пристраивания к …» и к дальнейшему разобщению, а следовательно, к еще большему углублению кризиса.
Конечно, в качестве оправдания в исторической ретроспективе можно найти причины возникновения такой ситуации. Большую часть жизни, практически 200 лет, Омск – административно-военное поселение с соответствующей ментальностью: быть под приказом, под внешним воздействием. Подавляющая часть производств, возникших здесь во время ВОВ и позже, при освоении нефти Сибири (машино- и приборостроение, нефтехимия), а также обслуживание ТрансСиба, относятся к внешним ресурсам. Собственно, Омск как моноцентр сельскохозяйственного региона – это с/х производство и переработка с/х продукции. Даже строительство практически полностью ориентировано, опять же, на привозную, внешнюю базу. Жизнедеятельность подавляющего большинства работающего населения ориентировано на внешние силы и зависит от них. Это далеко не способствует процессам гражданского единения.
Поэтому в 1990-е, в момент, когда остановились производства, а благодаря новому региональному делению территории России и отделению Казахстана традиционный рынок сбыта с/х продукции для Омска оказался закрыт, у города возникла растерянность, ощущение брошенности и неопределенности. Казалось бы, самое время внимательно рассмотреть и провести переоценку собственного потенциала, потенциала уникальности города, поставить его в качестве основного ресурса жизни и развития. Городу явно была нужна новая парадигма существования, но как-то не случилось. Все были заняты: власть выясняла взаимоотношения между собой, деловые структуры были погружены в процессы передела и приватизации госимущества, население пыталось самостоятельно решать вопросы выживания, элиты так и не были сформированы и все это на фоне уже полного разочарования результатами реализации генерального плана 1970 года. Его решения, в осуществление которых было вложено немало средств, уже никого не воодушевляют.
Элиты и консолидация
Ранее, на рубеже 1960-1970 годов, произошло одно знаковое, но мало кем замеченное событие: в один год город покинули почти все архитекторы, осталось всего три-пять специалистов. Причем уехавшие были довольно сплоченной диаспорой. Их исход был связан с ужесточением именно в Омске политики борьбы с архитектурными излишествами, в омском варианте – с архитекторами, с их творческим «произволом» и амбициями. Основная часть уехавших обосновалась в Барнауле, видимо, там жилось как-то по-другому. Конечно, к концу 1970-х кадровую брешь закрыли, но сформировать архитектурную диаспору, способную генерировать местную школу, стиль и смысловой аспект существования города, его идею и миссию, не удается до сих пор.
Омск – единственный из городов-миллионников не имеет ни театра оперы и балета, ни соответствующей школы, консерватории, балетного училища, у нас нет своих специальных и высших художественной, театральной и архитектурной школ. При такой ситуации местные молодые таланты вынуждены уезжать, а приезжающие мастера, во-первых, не являются носителями местной культуры, и во-вторых, им без местных школ практически невозможно сформировать самодостаточные диаспоры. И приличная часть приезжающих после бесплодных попыток что-либо сделать вынуждена уезжать.
Да, в истории Омска были периоды самоопределения и консолидации. Самый ранний – формирование посадских территорий города при крепостях Бухольца и первой Омской крепости. И вообще рост численности посадского, просто населения города фиксирует желание людей жить здесь. Уникальная топология места, его потенциал в плане формирования города, как уникального образца культуры, дают вполне достаточные основания для привлечения населения.
Второй момент – конец 19-го и начало 20 века. Происходит реализация амбиций купечества в строительстве Любинского проспекта, здания драмтеатра, электростанции и так далее. При застройке Любинского проспекта действовали довольно жесткие правила и ограничения, тем не менее (или благодаря им) все было выстроено в считаные годы. Но не менее показательным в тот период истории города является и отказ Омска от размещения и строительства университета, отъезд из Омска в Новониколаевск после строительства здания торговых рядов (Омская картинная галерея им. Врубеля), архитектора Крячкова – единственного действительного на тот момент академика архитектуры за Уралом.
Третий период. В 1960-е, еще до активного разворачивания индустриализации строительства Омск – «город сад» Рождественского. Город утопает в зелени и цветах, соревнуясь по озеленению с Ленинградом. Сформирована и отстроена одна из главных планировочных осей правобережья – пр. Карла Маркса. Тогда же начало народного – размах был действительно общегородским – озеленения дворовых и придомовых территорий, которое впоследствии, при развитии садоводческого движения, сформировалось в общегородскую выставку «Флора».
Далее при консолидации омских предприятий по инициативе С.И. Манякина в Омской области была создана довольно плотная сеть предприятий переработки с/х продукции, город избежал дефицита продовольствия.
Можно констатировать, что в периоды консолидации, большей частью за счет координации взаимных действий, городу удается решать вопросы обустройства, комфортности и на какое-то время становиться конкурентным и привлекательным. Однако это не умаляет необходимости соответствующего пространственного выражения. Если пространства города уродливы, никакая экономика и производство не сделают его привлекательным и цветущим. Эту особенность архитектуры градостроительства Л.Б. Альберти отмечал еще в эпоху Возрождения.
Объединение возможно вокруг соответствующей идеи. Ведь все мы в итоге строим город как объективацию и трансляцию в будущее образов нашей местной культуры. Только в этом случае идея может стать консолидирующей, всеобщей, когда каждый и все вместе ощущают причастность к чему-то стоящему, перспективному, свою необходимость, когда осознается цель, понятны механизмы достижения результата. С другой стороны, даже если такая идея и появляется, то должны быть выдержаны условия для ее восприятия. И воспринята она может быть, опять же, гражданским, никак не социальным сообществом. Когда нет консолидирующей идеи, инициирующих, генерирующих и поддерживающих ее сил, тогда и возникают депрессивные настроения и тенденции. Так есть ли у города желание и воля для возрождения?
Резюме
База для формирования интеллектуальных и творческих элит очень мала. Поселковая система организации города, новая коттеджная застройка также представляет собой самоизолированные образования и далеко не способствует консолидации населения в гражданское городское сообщество. Состояние памятников плачевно, а ведь это подлинные образцы нашей культуры. Главный символ города (Омская крепость) есть, но по факту, в четко выраженном виде его нет. Несостоявшиеся суперпрограммы города не добавляют оптимизма: метро, гидроузел и многие другие. Бесспорным является только строительство аэропорта в Федеровке и вынос туда Омск – Центрального.
Наверное, действительно необходима пауза и для начала хотя бы площадка, где можно попытаться собрать людей с позицией от культуры и начать разговор о городе. Но не с точки зрения получения финансов на продолжение ранее провалившихся или зависших проектов и (или) удовлетворения текущих социальных потребностей, а с точки зрения самоопределения города, осознания его уникальности, миссии как главных факторов развития, поиска новой парадигмы его существования и той самой идеи, с горизонтом времени может быть в 100 – 200 лет (к примеру, Омск – 500), консолидирующей людей в гражданское сообщество, придающей цель и смысл нашему существованию на этой земле.
Ранее материал был доступен только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 7 октября 2020 года.
