Препараты в аптеках, к сожалению, будут дорожать. Нет никаких предпосылок для снижения их стоимости – ни налоговых, ни регуляторных, ни экономических (полный текст).
Аптечные сети Омска неплохо пережили пандемию, и в то же время по ним сильно ударили изменения в налоговом законодательстве, внедрение маркировки, рост коммунальных тарифов. Все это на фоне снижения покупательной способности населения. Директор и владелец сети аптек «Биомедсервис» Олег МИРОШНИК рассказал обозревателю «Коммерческих Вестей» Светлане ДИНЕГИНОЙ о своем бизнесе и о том, с какими проблемами сегодня столкнулась отрасль.
– Олег Анатольевич, расскажите, что вас привело в аптечный бизнес, в чем его специфика?
– Выжившие с 90-х годов омские фармацевтические сети возглавляют бывшие врачи. Примеров немало: «Фармакопейка», «Семейная», «Дельта», наша аптечная сеть. Все, кто профессионально не был связан с медициной, а таких когда-то было большинство, не смогли остаться на этом рынке. Фармацевтический рынок – непростой, постоянно меняются и усложняются условия работы с точки зрения законодательства и конкурентной среды. Многие приходят сюда с большими деньгами, но быстро разочаровываются. Кажется, что лекарства нужны всем и всегда, вот мы сейчас откроем аптеку и будет у нас счастье, но на самом деле рентабельность здесь невысока, и искать те ручейки, которые обеспечивают прибыль, сложно – каждый раз это своеобразная разработка оригинального бизнес-процесса.
– Как вы развивали свое дело, наращивали прибыль? Как сейчас выглядит его структура?
– В структуре у нас пять аптек, оптовая фирма, а также медицинский центр. Мы работаем с ассортиментом, позволяющим выделяться на рынке. На потребности этого рынка нужно реагировать очень чутко. Многие могли заметить такую тенденцию в крупных аптечных сетях, как торговля собственными марками. Это прибыльнее продажи стандартных лекарств. Мы же по-своему меняем ассортимент эксклюзивов. Например, в последний месяц стали предлагать экспресс-тесты на антиген коронавируса. Только в наших аптеках есть дорогостоящие антицитокиновые препараты для лечения тяжелых вариантов коронавирусной инфекции. Также раньше других предлагаем новинки в других группах препаратов.
– Вы достаточно давно на рынке, но не стали открывать много точек, как это сделали другие аптечные сети. Почему?
– В этом есть свои преимущества. Например, некоторые поставщики заинтересованы именно в нашей сети, поскольку им нужно, чтобы в Омске были представлены препараты, которые не являются массовыми. Им проще загрузить 5 аптек, чем 100. Для загрузки большой сети нужно очень много товара, что дорого и не всегда оправданно для производителя. Если же в крупной аптечной сети товар будет представлен выборочно в аптеках, то его сложно найти покупателю. Кроме того, мы осторожны, памятуя о том, что «большой шкаф громко падает», чему были свидетелями много раз.
– Для аптечной сети довольно необычно иметь в составе еще и медицинский центр. Как он у вас появился?
– Мы создали медицинский центр при аптеке три года назад, для того чтобы получить какую-то независимость при продаже тех или иных препаратов. И нам это удалось. Например, мы удачно реализуем через него вакцины. На вакцины аптечная наценка сильно ограничена, но можно получить дополнительную прибыль, если продавать вакцину вместе с услугой. При этом вакцинация зачастую будет дешевле, чем в других клиниках. На сегодня в нашем медицинском центре работает десять замечательных врачей. Поток небольшой, но для пациентов созданы комфортные условия.
– Какова доля нелекарственных препаратов в ассортименте вашей аптеки?
– Около 80% нашего ассортимента – это лекарства. Остальное – БАДы, косметика, но их доля увеличивается. Сейчас многие производители переводят лекарства в БАДы. Например, средства, влияющие на метаболизм и т. д. Это разрешено и уменьшает нагрузку, например, связанную с маркировкой товара.
– Как вы ведете работу с поставщиками, как их подбираете и проверяете? Часто ли сталкиваетесь с недобросовестными партнерами?
– Фармацевтический рынок довольно консервативный, поскольку для выхода на него требуется преодолеть порог в виде лицензирования. Все участники дисциплинированные, имеют долгий стаж работы и репутацию. Конечно, в прошлом году на рынке было немало авантюристов, которые торговали антисептиками, масками, перчатками и т. д. Вот там можно было попасть на непроверенных поставщиков. Правительство призывало спасать нацию и закупать товар, и многие сделали излишние запасы товаров, на которые спрос был недели две-три и затем резко остановился. Сейчас аптеки очень критично относятся к стихийному спросу и новым поставщикам.
– Насколько активно ваша сеть реализует лекарства через Интернет?
– Мы будем делать это только с сентября, тогда вступят в силу изменения в законе. Сейчас разрешение на продажу товара через сеть Интернет дается только сетям из десяти аптек и более. До сих пор это отсекало очень многих от интернет-торговли. С сентября это ограничение снимается. Но в целом надежды на интернет-торговлю не оправдываются, особенно в Омске. У нас небольшой город, и до ближайшей аптеки не так уж сложно добраться.
– Как менялась отрасль с тех пор, как вы вышли на этот рынок?
– Смотря какой период рассматривать. Отрасль меняется каждые полгода, и нужно приспосабливаться, адаптироваться к рынку постоянно. Сейчас, например, мы работаем не так, как год назад, когда не было маркировки лекарств.
– Кстати, о маркировке. Как вы считаете, это полезная инициатива?
– Маркировка только затрудняет нам работу. Даст ли она что-то государству, тоже неизвестно, пока с ее помощью нельзя проследить путь товара от производителя до покупателя, как это декларировалось. Этот сложный процесс, в условиях России не удается отладить. По сути, маркировка – это метод контроля над бизнесом. И результат ее внедрения зависит от того, в чьих руках он окажется и в чью пользу будет работать, – в национальных интересах государства, олигархических структур, транснациональных компаний и т. д.
– Как, по-вашему, поможет ли маркировка в борьбе с контрафактом, что также декларировалось?
– Могу вам сказать абсолютно точно, что на фармацевтическом рынке подделок – доли процентов. Где-то может быть показательно больше контрафактов, к примеру, косметологический рынок медизделий, но в фармацевтике такой проблемы практически нет. Поэтому борьба с контрафактом как цель – это формальный повод. Причины маркировки – тотальное отслеживание товаропотоков. И это не наше, не российское явление – это внедряется сейчас во всем мире, то есть преследуются какие-то задачи планетарного масштаба, такие же, как при переводе промышленности на зеленую энергетику. Россия следует за другими странами, но в максимально жестком и быстром варианте внедрения маркировки, будучи технически к этому не готовой. Поэтому в нашей стране и случился в прошлом году осенний лекарственный коллапс, после чего внедрением тотальной маркировки ослабили.
– Раз лекарственный коллапс был большей частью связан с внедрением маркировки, то, видимо, можно не опасаться, что ситуация повторится, если в связи с ростом заболеваемости коронавирусом омичи снова потянутся в аптеки закупать медикаменты впрок?
– Пока нет новых стандартов лечения коронавирусной инфекции. Вирус меняется, соответственно, и препараты нужны другие. Антибиотики для лечения осложнений коронавирусной инфекции применяются реже. Акцент сделан на противовирусные лекарства и противовоспалительное лечение. На сегодня омские аптеки переполнены зимними запасами, поскольку аптечный спрос был поначалу крайне высоким, все, как могли, закупились, а потом он резко оборвался. Сейчас все сидят с ненужным запасом антибиотиков, противовирусных препаратов, в том числе и население. Но в больницах, судя по всему, ситуация безрадостная. Современных препаратов в больницах не хватает, и коллапс будет тогда, когда утвердят новые стандарты и появится потребность в новых, современных и дорогостоящих препаратах, в частности, антицитокиновых, – для лечения цитокинового шторма. Их стоимость в аптеке высока – от 20 до 50 тыс. рублей, но эти препараты спасают жизни.
– Их производят в нашей стране?
– Кое-что производят, кое-что закупают. Дефицит таких препаратов и сейчас уже ощущается.
– А Минздрав утверждает, что запасы лекарств созданы.
– Запасы-то созданы, но в больницах уже несколько тысяч пациентов. Надолго ли этого хватит?
– Как прошел для вас 2020 год?
– В прошлом году наши фармацевты героически себя проявили, потому что объем работы возрос двукратно. Они не меньше врачей контактировали с больными и сами переболели, некоторых госпитализировали, но обошлось без летальных исходов, слава богу. Работали почти как врачи в госпиталях, с таким же риском, с такой же нагрузкой, с такой же отдачей. Медицинская помощь стала дефицитной, поэтому население вынуждено заниматься самолечением. Врачей недостаточно, и в простых случаях многие вынуждены принимать лекарства, руководствуясь советом фармацевтов. Это снимает нагрузку на здравоохранение. Сегодня половина несложных случаев заболеваний проходит через аптеку, а не через больницу. Именно поэтому желание помочь – обязательное качество в нашей сфере деятельности, и это один из основных критериев при подборе кадров в нашей сети.
– Для многих сфер бизнеса пандемия стала фатальным явлением, но кому-то она принесла выгоды. Насколько однозначно аптеки можно отнести к последним?
– Фармацевтика в отличие от других сфер малого бизнеса относительно благоприятно перенесла этот год. Но опять-таки, не у всех было так. Если аптеки были в торговых центрах, разумеется, они потеряли товаропоток, поскольку ТЦ закрывались и аптеки не могли работать. Кроме того, если аптеки были нерасторопны и не смогли найти товар – они тоже проиграли. Если аптеки не смогли найти ресурсы для своевременного внедрения маркировки, они тоже отстали. Тот есть те, кто работал, кто имел какие-то компетенции, они провели этот год в целом хорошо. Малый бизнес в целом поредел, но аптеки – это не кинотеатры и не рестораны, первый этап переформатирования экономики они прошли благополучно. Но и они очень встревожены перспективами, дезориентированы и не знают, чего ожидать.
– Расскажите об этих тревогах.
– У аптечных сетей серьезно увеличиваются накладные расходы, ужесточаются законодательные требования, возрастает закупочная стоимость лекарств, которая в первую очередь зависит от поставщиков, и снижается покупательная способность населения. Налоговая нагрузка после отмены ЕНВД увеличилась в 5-6 раз. Для того чтобы работать с маркировкой, нам приходится брать дополнительного фармацевта в каждую аптеку. Плата за вывоз мусора сейчас возросла в два раза и составляет уже около 4 тыс. рублей в месяц за четыре мешка мусора. Оплачивать вывоз по факту, а не по максимальному тарифу, нет возможности, т. к. нет контейнерных площадок. Все расходы увеличиваются, и чтобы как-то сводить концы с концами, аптекам надо делать максимально возможные наценки, приходится повышать цены.
– А как в целом цены на медикаменты вели себя в прошлом году и какая динамика наблюдается в текущем? Половина его прошла – можно делать промежуточные выводы. И чего в этом отношении ждать в дальнейшем?
– В прошлом году цены в первую очередь определялись производителями. Аптеки тоже повышали цены, поскольку на них были возложены дополнительные расходы. Для перехода на маркировку необходимо было приобрести дополнительное оборудование, программное обеспечение, заменять кассовые аппараты. Все, что предлагают нам в поддержку, – это льготный кредит. Поэтому ожидать в условиях увеличивающейся нагрузки снижения цен не приходится. Рост цен на лекарства по итогам года был на уровне примерно 10%, в некоторых категориях больше. Некоторое снижение цен произошло в I полугодии 2021 года, потому что аптеки были затоварены ненужными лекарствами, закупленными по максимальной цене на пике пандемии, до того как на них упал спрос. В последний месяц в аптеках не замечено прироста продаж в связи с ростом заболеваемости коронавирусом.
– Налоговая нагрузка в этом году для вас тоже возросла?
– Раньше аптеки, как и многая другая розница, работали по вмененной системе налогообложения. С 2021 года аптеки с небольшим оборотом перешли на упрощенку, остальные – на общую систему налогообложения. При этом сумма налоговых отчислений увеличится как минимум в пять раз. Этот переход пока не все ощутили. В частности, в первом квартале еще не платили НДС, который нужно будет платить позже. Точно оценить, насколько возросла налоговая нагрузка, можно будет по итогам года. Но уже понятно, что рост для многих будет фатальным. Поэтому многие аптеки столкнутся с проблемой реструктуризации бизнеса в связи с новым налогообложением. Как они этот этап пройдут – большой вопрос. Соответственно, аптеки по максимуму попытаются заработать. Поэтому препараты в аптеках, к сожалению, будут дорожать. Нет никаких предпосылок для снижения их стоимости – ни налоговых, ни регуляторных, ни экономических.
– Значит, начнет дорожать и медицина в целом.
– Да. Сейчас по всей стране дефицит финансирования ОМС. Большинство граждан вынуждены получать медицинские услуги платно.
– Отразила ли на выручке аптек бесплатная выдача лекарств больным коронавирусом за счет организованной закупки?
– Отразилось. Антибиотики, препараты от коронавируса, такие, как арбидол, пероральные антикоагулянты в аптеках стали меньше продаваться.
– Действительно ли закрытие китайских и индийских производств, как утверждают федеральные эксперты, встряхнет рынок фармацевтики?
– Да, субстанции подорожали, поэтому дешевые препараты перестают выпускать. Из-за роста стоимости субстанции производитель вынужден повышать, соответственно, и цену препарата, но она ограничена действующими правилами ценообразования. На определенном этапе оказывается, что препарат должен продаваться дешевле, чем его себестоимость. Поэтому его производство сворачивается. В результате на рынке остается более дорогой, как правило, зарубежный аналог. Центробанк высокими ставками не способствует финансированию промышленности, поэтому промышленность берет долгосрочные долларовые кредиты за рубежом под 4%, а не рублевые кредиты под 20%. Соответственно, долгосрочные планы устанавливают те, кто выделяет деньги на развитие отрасли. Зарубежные банкиры деньги на развитее высокотехнологичных отраслей в России не дают. Разговоры об импортозамещении, конечно, ведутся, но, по сути, у нас единичные заводы на это ориентированы. Большинство закупают китайское сырье и поэтому полностью зависят от цен на него.
– Часто ли люди с редкими и тяжелыми заболеваниями, нуждающиеся в специальных рецептурных препаратах, или их родственники приобретают такие лекарства в частных аптеках за свой счет, хотя должны получать бесплатно в госаптеках?
– У нас часто приобретают госпитальные препараты, например для онкологических больных. Сейчас будут покупать дорогостоящие ковидные препараты. Потому что их в больницах нет. Это происходит постоянно, и все об этом знают.
– Как вы думаете, как будет развиваться аптечная отрасль в ближайший год?
– Сейчас вся отрасль встревожена тенденциями, в частности, обсуждается приход на рынок интернет-торговли через маркетплейсы, выход новых операторов, например, «Сбераптеки». Лично я скептически к этому отношусь, потому что мы уже много видели таких амбициозных проектов от известных продуктовых сетей. По крайней мере, для нашего консервативного региона это не будет играть существенной роли. Тем не менее все встревожены повышением расходов и снижением покупательского спроса, усилением конкуренции, появлением новых игроков. На фармацевтическом рынке, как и в других сферах, малый бизнес будет подвергаться большему давлению и вытесняться. Структура рынка изменится, и даже средним игрокам придется несладко. Таким образом, несмотря на, казалось бы, выгодные для аптек тенденции, они находятся в едином неблагоприятном экономическом поле, как и весь малый и средний бизнес в стране.
Ранее интервью было доступно только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 28 июля 2021 года.
