В текущем году «Омск Карбон Групп», крупнейший производитель технического углерода в РФ и СНГ, отмечает солидный юбилей – 80 лет. Как шло становление предприятия? Благодаря чему удается оставаться не просто на плаву, но даже в сложных санкционных условиях быть одним из лидеров мирового рынка и одним из важнейших налогоплательщиков региона? Обозреватель «Коммерческих Вестей» Анастасия ПАВЛОВА расспросила председателя Совета директоров ООО «Омсктехуглерод» Валерия КАПЛУНАТА.
– Валерий Николаевич, давайте немного поговорим об истории возникновения предприятия.
– Точка отсчета истории для нашего предприятия – 1944 год. Трудное военное время, но величайшее экономическое событие для Советского Союза: перемещение промышленных сил на восток страны, поскольку территория западной части оккупирована, разрушена. Перерождается авиационная отрасль – завод имени Баранова, «Полет»… Тогда, по сути, и была создана, а впоследствии развита передовая отрасль производства технического углерода. Все получилось так, потому что именно в Омск эвакуировали шинный завод, а ему был нужен технический углерод, определяющий свойства конечного продукта – резины.
– Сейчас ваша продукция актуальна не меньше…
– К счастью, да. Соответственно, наш продукт имеет просто колоссальный, я бы даже сказал, неисчерпаемый потенциал. Конкуренция на нашем рынке имеет ярко выраженный научный характер – во главу угла ставится не только снижение себестоимости продукта, как в других экономических сферах, но и видоизменение самого продукта, разработка новых возможностей его применения, эдакое сочетание уникальности и практичности. Это требует, конечно, включенности в бесконечную гонку технологий, и мы на нее заряжены. Положение на нашем рынке таково, что необходимо постоянно двигаться дальше. Радоваться своим достижениям важно и нужно, но если слишком долго этим заниматься и не разрабатывать что-то новое, есть риск отстать от конкурентов, причем без шанса их нагнать. На постсоветском пространстве работают пять крупных заводов технического углерода, занимающих более 90% рынка, в том числе наши три – в Омске, Волгограде, Могилеве, а также в Ярославле и Нижнекамске. На момент развала Союза таких предприятий было десять, а наша белорусская площадка появилась сильно позже. Конечно, у нас тоже не обходится без ошибок, но мы учимся на них и не расслабляемся.
– «Омсктехуглерод» 28 лет развивается под вашим руководством. Каков главный принцип вашей управленческой политики?
– Да, треть истории омского завода прошла с нашим участием. Главный принцип, пожалуй, жесткое сохранение независимости от любого незаконного административного давления – будь то со стороны органов власти или правоохранительных, надзорных органов. Попыток обязать нас платить криминальную ренту, спровоцировать нас на участие в серых, преступных схемах было огромное множество. Кстати, они продолжаются, но с нашей стороны было бы странно спустя столько лет менять собственную позицию. В этом плане мы полностью поддерживаем политику Президента России Владимира ПУТИНА. Очень жаль, что не все сотрудники силовых структур и чиновники ее разделяют. Кстати, в сравнении сильно бросается в глаза местечковость мышления омской региональной элиты, ее некомпетентность с точки зрения управленческих технологий, низкий уровень профессионализма в целом. К сожалению, Омск в этом плане пока еще заметно отличается от других субъектов РФ.
– То есть в Волгограде, тоже городе-миллионнике, не так?
– Нет, там очень сильная исполнительная власть, которая не дискредитирована, не коррумпирована. Нас там ценят и уважают. Нам, к слову, не нужно никак помогать, достаточно не ставить палки в колеса. В Волгограде губернатор военный, Герой России. Он всех вызывал к себе и жестко давал указания: бизнесу – не давать взяток, правоохранителям – не прессовать бизнес, депутатам – не пользоваться своим положением в корыстных целях. Ослушавшиеся были подвергнуты законным процедурам. У нас в Волгограде в глазах власти передовая репутация, нам неоднократно выносили благодарность за вклад в экономику. В Омске же пока не сложился единый доминирующий центр власти в лице ее исполнительного органа, потому свободу действий имеют мафиозные элементы, внедренные в чиновничью и правоохранительную систему. У них – исключительно стяжательские антигосударственные цели, и их деятельность наносит невосполнимый урон региональной экономике, теряются ориентиры и цели с точки зрения стратегии развития страны. Добавьте к этому непонятные чиновничьи карнавалы, оголтелый пиар, сооружение потемкинских деревень, и картина завершена.
Наш проект с этими злокачественными образованиями всегда будет в непримиримом противостоянии. В многолетней эпической битве не обходится без высокопоставленных жертв, так и не сумевших стать тайными бенефициарами предприятия и вовлечь нас в незаконные схемы: для них конфликт окончился крахом карьеры и даже тюремным заключением. Мы все поползновения пресекаем, вынося сор из избы – на федеральный уровень.
Убежден, что если госслужащий или правоохранитель оказывает давление на бизнес в целях личного обогащения, то он совершает двойное преступление – помимо взяточничества, предает Родину. Но мы сохраняем надежду на то, что молодой омский губернатор вполне мог бы проявить политическую волю и положить конец господству криминальных группировок.
– А как обстановка в Могилеве?
– Надо учесть, что все-таки Белоруссия – страна небольшая, всего 10 миллионов человек населения. Центральная власть, в первую очередь благодаря фигуре президента, очень сильна. Соответственно, с местными властями налажено конструктивное сотрудничество на благо союзных стран.
– Раз мы начали делить развитие завода на вехи, как бы вы охарактеризовали этап своего руководства? Что там было ключевым, главным?
– Выход на международные рынки, битва с мировыми производителями технического углерода. До этого мы жили при советской автаркии с отраслевыми, научно-исследовательскими институтами, встраивались в пятилетние планы развития государства. По ГОСТу выпускалось всего четыре марки технического углерода, причем технология была очень убогонькая – французская. Но в 1980-х годах произошел революционный прорыв и у нас появилась отечественная разработка, гораздо более совершенная и эффективная.
Пережив страшную войну, наша страна смогла экономически опередить даже бурно развивавшиеся Германию и Японию. Современному Китаю и не снился уровень роста, который продемонстрировал Советский Союз. Это была эпоха индустриализации всех отраслей экономики. Затем в 1970-1980-е годы начался этап интенсификации экономики. Жизнь значительно усложнилась, а наше государство не смогло оптимизировать все потоки в народном хозяйстве, запуталось и серьезно отстало. Мы не смогли даже научиться элементарно производить скрепки для документов из нержавеющей стали, которые использовались на Западе еще во время войны, – именно по ним вычисляли агентов абвера. В итоге мы превратились в догоняющих. Неудивительно, ведь отечественная система была закостенелой, не было естественной регуляции, естественного стимула для развития. Наш коллектив свои заводы воспринимает как родных детей и любое незаконное посягательство на них расценивает как нападение на себя. Не осмелюсь утверждать, что частная собственность должна доминировать над государственной, просто есть определенный предел, после которого государственные предприятия теряют свою эффективность.
– А сейчас ваше производство технического углерода отстает от мирового?
– Нет, мы уже идем вровень с лучшими зарубежными производителями. Я это говорю без ложной скромности, не хвастая – просто это действительно так. Так совпало, что интервью я даю в канун Дня России. Мы – дети России, мы ее полномочные представители в мировом пространстве. Мы сейчас, к примеру, вышли – буквально за месяц! – на мощный китайский рынок. Именно в стратегическом смысле, до этого присутствовали там лишь эпизодически. Усиливается технологическая интеграция с китайскими концернами. Солнце прогресса для мирового человечества восходит на Востоке. В июне прошлого года мы попали под 10-й пакет санкций, запрещающий странам ЕАЭС покупать российский техуглерод. А для нас всю жизнь это направление было приоритетным – мы занимали около 18% европейского рынка. Но мы произвели перезагрузку, и наш передовой продукт по-прежнему востребован в мировом экономическом пространстве. Мы не ослабли и с удвоенной силой соперничаем с американскими компаниями-конкурентами, пользующимися полной поддержкой государства, с десятками заводов, сотнями тысяч сотрудников, собственными научно-исследовательскими институтами. На этом фоне с нашим опытом в 80 лет мы просто новички, казалось бы. Но работаем, повторю, наравне, а порой и лучше. Кстати, отмечу, возвращаясь к разговору о принципах руководства, что мы всегда полностью платили налоги и развивались исключительно за счет реинвестиций, то есть за счет собственной прибыли. Разумеется, в такой традиционной экономической модели не предусмотрены непроизводительные расходы в духе платы за покровительство со стороны чиновников или силовиков.
– Вы даже сами с нуля строили могилевский завод?
– Строили сами, да, исходя из собственного проектирования, собственных разработок, у нас очень мощная патентная база. На аутсорс отдавали лишь незначительные работы. А как иначе? Мы не можем покупать готовые технические решения через инжиниринговые компании, это неэффективно и небезопасно. К сожалению, пока отечественное химическое машиностроение еще недееспособно, основное оборудование приобретаем в Китае. Просто интуиция подсказала нам лет 10–15 назад развернуться лицом именно к Китаю, хотя на этом рынке доминировали европейцы. Наш трудовой коллектив по натуре оптимист и борец, к тому же в России созданы условия для ведения успешного бизнеса. Своим сотрудникам я регулярно говорю: вы работаете в очень чистом, светлом, прогрессивном проекте, который не криминализирован, солидарен с государством во всех его устремлениях, который является основой его экономики. Сегодня мы действительно сильны как никогда.
– Давайте возьмем болезненную экологическую тему. Вам же эти вложения не приносят никакой экономической пользы?
– Для нас это соблюдение негласных правил морали жизни в обществе. Здесь живут и растут наши дети, внуки, естественно, никто не желает зла себе и своим близким. Если раньше дым из заводской трубы был символом прогресса, то теперь он, наоборот, символ отсталости производства, враждебный знак угрозы жизни и здоровью людей. Но дымят по-прежнему в циклопических масштабах в Омске энергогиганты и мелкие асфальтовые полуподпольные заводики, у которых, естественно, нет современных очистных технологий. Более того, их управители вовлечены в криминальные схемы в отличие от нас, поэтому правоохранительные и надзорные органы их иногда в упор не замечают. И эта ситуация не меняется годами. Мы за свой счет оборудовали станции, анализирующие качество атмосферного воздуха, предоставили все результаты – чьи выбросы, откуда они, какие вещества там содержатся. Эта информация осталась проигнорированной, хотя, по идее, контрольно-надзорные функции должны исполняться явно не нами. Возвращаясь к вашему вопросу об экономической целесообразности наших экологических проектов, то мы напрямую именно финансово как раз и заинтересованы в максимальном расщеплении молекул сырья, которого мы достигаем при высочайшей температуре почти 2000 градусов. Мы добросовестно и скрупулезно выполняем требования природоохранного законодательства, инвестируя значительные ресурсы. Поэтому все спекулятивно-истерические нападки на нас с точки зрения экологии изначально обречены на провал: да мы сами заинтересованы в том, чтобы выжать максимум из доступного нам сырья! Не дать лишней частичке углерода улететь в атмосферу. Очень упрощенно говоря: берем мазут, разрушаем его молекулы, вычленяя углерод, получаем остаток в виде водяного пара. Все производители как раз и борются сейчас за то, чтобы увеличить степень очистки и как можно больше углерода оставлять у себя – мы за этот абсолютно научно-технический подход. И если на заре становления отрасли около 70% техуглерода оставалось после фильтрации, то сейчас, еще раз повторю, этот показатель 99,9%.
– То есть новые игроки на этом рынке не появятся?
– Да, подобные требования к технологиям непосильны даже для толстосумов. В основе всего – сначала наука, далее следуют компетенции, инфраструктура и репутация на высокоразвитых рынках. Вот и наблюдаем, что новых производств технического углерода не появляется. Зато мы в Омске переехали в новый, современный офис. Усилили нашу логистическую и научную инфраструктуру в Стамбуле, Шанхае, Сингапуре.
– Каковы ваши дальнейшие планы в глобальном и не очень смысле?
– Активно ведется цифровая революция, на дворе эра искусственного интеллекта, и у нас появились для этого новые специальные марки технического углерода, которые используются при производстве чипов, кабелей, в накопителях энергии и прочих устройствах, то есть опять наш продукт сверхвостребован. Данный сегмент рынка очень динамичен, и у нашего славного коллектива есть очень сильное желание опередить конкурентов. К примеру, появился термин «электромагнитное загрязнение». Технический углерод позволяет создать защитные экраны, защищающие людей и технику от этого вредного явления. И так далее. Мы будем потихоньку уходить от традиционных марок техуглерода в сторону специальных, потому что они более маржинальны, а ассортимент должен оставаться конкурентоспособным. Мы стоим на пороге очередного витка развития. Это очень воодушевляет и вдохновляет.
© Фото предоставлено ООО «Омсктехуглерод»
