Челябинск не такой солнечный, как Омск, там постоянно низкие облака, пасмурно, идут дожди.
На Международном форуме 100+ TechnoBuild в Екатеринбурге беспилотному летательному аппарату самолетного типа «ОМДЖЕТ», созданному омской компанией «РОСПроект», присудили премию в номинации «Лучшая инновационная разработка – технологии». Организаторы называют эту премию «Инженерным Оскаром». Обозреватель еженедельника «Коммерческие вести» Анастасия ИЛЬЧЕНКО встретилась с генеральным директором и учредителем компании «РОСПроект» Валерием ЯРМОШИКОМ и узнала, какие беспилотники сегодня создает предприятие, на что они способны и сколько стоит качественный ортофотоплан города-миллионника.
– Валерий Николаевич, поздравляю с победой в конкурсе! Расскажите о компании «РОСПроект».
– Она была создана еще в 2001 году, но изначально занималась ИТ-технологиями. Сборку геодезических беспилотников мы начали в 2023 году. А премию получили скорее за деятельность, которой занимается ООО «Национальный земельный фонд», где я также учредитель и генеральный директор. Это мой основной бизнес. «Национальный земельный фонд» я открыл в 2006 году. Компания специализируется на градостроительном проектировании, гидрологии по всей стране – определяем зоны затопления, подтопления, береговые линии водоемов. И уже около 10 лет Национальный земельный фонд выполняет работы с помощью беспилотников. В какой-то момент мы поняли, что качественных аппаратов, на которых хотели бы летать, в природе не существует. Поэтому в 2023 году возникла идея взять за основу лучшие беспилотники и доработать. Смотрели лучшие решения на рынке, пытались их интегрировать в продукт, отвечающий потребностям нашей компании и геодезического рынка. Здесь важно понимать, что сегодня 70% беспилотников – это крылья, запускаемые с катапульты и потом приземляющиеся на парашютике. Безумно неудобно. Сначала надо найти поляну, откуда можно запустить, потом переживать потому, что запуск происходит совершенно не предсказуемо. А затем искать еще большую поляну для приземления, где беспилотник не унесет ветром в реку, на дерево и т.д. Кто прыгал с парашютом, знает, что посадка всегда жесткая. И у беспилотников тоже. У них регулярно ломаются крылья и другие элементы. Нам же хотелось, чтобы БПЛА взлетал по нажатию одной кнопки, летал, а потом сам садился. И мы такой создали.
– Как между вашими компаниями распределяются функции по разработке БПЛА?
– Инженеры-геодезисты ООО «Национальный земельный фонд» ставили задачу как потребители. А в «РОСПроект» мы набрали полностью новый коллектив. Собрали по Омску талантливых хоббиистов, которые сами собирали самолетики, дроны, летали на них, участвовали в соревнованиях по беспилотникам. У нас все увлечены беспилотниками, ищут лучшие мировые решения для выполнения наших задач.
– Сколько беспилотников вы собираете в год?
– Производство зависит от заказов. В 2023 году мы собрали четыре БПЛА. У нас всегда есть 2–3 собранных аппарата, которые уже протестированы, их можем продать сразу. Кстати, в этом одна из уникальных особенностей компании. Если вы позвоните лидерам нашего рынка по беспилотникам, то вам скажут либо приходить через год, либо (в лучшем случае) подождать месяца четыре. Все работают по предзаказу. Мы в стандартной комплектации можем отгрузить борт завтра, если нужна, например, конфигурация для аэрофотосъемки, то через неделю, а когда требуется доработать еще больше, то недели через две-три. Скажем, если компания просит установить сканер, с которым мы раньше не имели дела, то требуется время, чтобы его интегрировать в беспилотник и протестировать.
– В прошлом году объемы выросли?
– В 2024-м мы реализовали 15 штук. В октябре поступил заказ на десять беспилотников, которые нам нужно было сделать до декабря. Нереальные сроки, но мы выполнили. Компания-заказчик – из Москвы. В 2025-м мы пока продали всего четыре БПЛА. Текущий год для нашей отрасли сложный. Несмотря на то, что со всех экранов говорят, что надо применять беспилотники в народном хозяйстве, практически вся страна закрыта для полетов. Поэтому многие геодезические компании заморозили деятельность.
– Как же работает «Национальный земельный фонд» в таких условиях?
– Такие компании, как наша, продолжают деятельность, потому что имеют лицензии, сертификаты, разрешения и очень большой опыт. Те же, которые только задумываются о беспилотнике, не обладают всем этим, а значит, и доступа в воздух не получают. Поэтому и спрос на беспилотники достаточно низкий.
– Вы сегодня можете использовать БПЛА для работы?
– С ограничениями и трудностями. Без разрешения оперштаба региона это невозможно. Практически во всех регионах полеты допустимы по госконтрактам. Но в то же время наличие его, разрешения военных, ФСБ, администрации не гарантирует возможность полетов, потому что на территории любого города, где есть промышленные предприятия (а сейчас и больницы тоже должны быть защищены от беспилотников), стоят РЭБы – устройства радиоэлектронной борьбы, подавляющие БПЛА. Попадание в такие зоны чревато потерей борта. Поэтому наши клиенты сейчас те, кто работает в глубокой Сибири, где нет предприятий.
– Что в связи с этим происходит с объемами работы «Национального земельного фонда»? Падают? Переходите на другие виды?
– Поскольку у нас компетенций много, то заказов не меньше, даже больше. Мы, например, в Омской области летаем для компаний, которые в разы крупнее нас, круче и компетенций имеют больше, просто потому, что они не могут получить здесь разрешение на полеты. А у нас оно есть. Но трудозатраты на выполнение таких заказов в текущей ситуации выросли в 2–3 раза. Если раньше мы приезжали, летали, получали материал и уезжали, то сейчас на полеты тратим в разы больше времени: сегодня воздух дали на 1 час в день, завтра – неизвестно. Соответственно, и себестоимость работ стала выше.
– Сколько видов беспилотников вы создаете?
– У нас все БПЛА самолетного типа с вертикальным взлетом и посадкой, потому что они летают дольше. Цена от 1 до 4 млн рублей. Их конкуренты стоят от 3,5 до 7 млн рублей. Соотношение характеристик, качества и цены, на мой взгляд, у нас одни из лучших на рынке. Практически одновременно мы создали модели ОМДЖЕТ 01 и ОМДЖЕТ 02. Они летали до 2 часов, умели делать аэрофотосъемку, воздушное, лазерное сканирование, мониторинг, мультиспектральную съемку, тепловизионную (если установить камеры). ОМДЖЕТ 01 стоил 1,5 млн рублей, ОМДЖЕТ 02 мы начали продавать от 2 млн рублей. ОМДЖЕТ 01 был достаточно простенький: мотор и полетный контролер, на наш вкус, не совсем оптимальные. ОМДЖЕТ 02 мы доработали: у него чуть побольше размах крыльев – 2,7 м, корпус удобней для монтирования электроники и полезной нагрузки. Его мы производили 1,5 года. Но поскольку нашим инженерам-геодезистам хотелось, чтобы беспилотник летал часа 3–4, то в 2025 году начали делать ОМДЖЕТ 03, который в воздухе может находиться 4–5 часов в зависимости от нагрузки.
– За счет чего увеличили длительность полета?
– У него лучше аэродинамика. Размах крыльев – 3 метра, при этом он весит меньше предыдущей модели, потому что сделан из карбона, а батарея – в два раза больше.
– Если его нагрузить, дальность полета сократится?
– По заказу одной компании мы монтировали на наш БПЛА лидар, который весит больше килограмма, в результате тесты показали время полета 4 часа 20 минут. На гражданском рынке полностью электрических беспилотников с вертикальным взлетом-посадкой наш сейчас летает дольше всех. Подобное решение есть только у военных. Во время тестовых полетов наш беспилотник пролетел 320 км, т.е. в одну на 160 км и вернулся обратно.
– С какой скоростью он передвигается?
– Около 70 км в час.
– И при этом успевает делать качественную аэрофотосъемку?
– Конечно. Мы ставим промышленные полноматричные фотокамеры, поэтому съемка получается очень качественной. Можно снимать с 350 метров, с 700, можно с километра. За четыре часа он делает лазерное сканирование и аэрофотосъемку 2,5 тыс. га.
– В чем разница между аэрофотосъемкой и лазерным сканированием?
– Аэрофотосъемка – это фотографии, которые потом программой автоматически сшиваются. Получается ортофотоплан, с которым можно работать.
– Тот самый, о котором мечтают депутаты Омского городского совета?
– Да, мы им предлагали его выполнить. Еще когда мэром была Оксана Николаевна ФАДИНА, я для нее делал расчеты по стоимости, тогда ортофотоплан стоил 4,5 млн рублей. В прошлом году нам написали депутаты, мы подсчитали, получилось 12 млн рублей. По ортофотоплану можно построить цифровую модель рельефа местности, 3D-модель города. А лазерное сканирование производит лидар: он ставит тысячи опорных точек, за счет чего получается колоссальная точность. Если использовать эту технологию на стройке, можно вычислить объемы отсыпанных масс с точностью до миллиметра. 50-километровую дорогу, над которой геодезист будет трудиться не один день, БПЛА снимет за один четырехчасовой полет. Применение беспилотников может приносить колоссальную экономию и времени, и средств.
– Сколько времени займет ортофотоплан Омска?
– У нас в прошлом году был коммерческий заказ на аэрофотосъемку части нашего города. Мы работали два месяца, но центр отлетать до снега так и не успели, потому что давали разрешение на очень непродолжительные полеты и всего несколько раз в неделю. Полеты занимают примерно треть от стоимости контракта, потому что затем предстоит много камеральной работы. Если летает один авиаотряд (мы же теперь авиационная беспилотная компания!), то потом два или даже больше обрабатывают информацию. С новым ОМДЖЕТ 03 аэрофотосъемку на весь Омск можно сделать всего за 20 четырехчасовых полетов, но для этого должны совпасть и погода, и разрешения, что случается не всегда.
– Ортофотопланы других городов выполняли?
– В прошлом году работали в Челябинске. В связи с тем, что там РЭБы, воздух постоянно закрыт, много дней летали по одному часу. Оказалось, что Челябинск не такой солнечный, как Омск, там постоянно низкие облака, пасмурно, идут дожди. Муниципалитет заказал ортофотоплан, поскольку наблюдает за самовольными постройками, правильным использованием земли, видами разрешенного использования и прочим. Причем, Челябинск захотел очень качественный план, мы пока такой больше никому не делали.
– В чем это выражается?
– Съемку 24-го этажа и бордюра невозможно нормально сделать за один пролет, потому что расстояние большое и фокусировки не будет. Поэтому сначала снимали по верхам, а потом с фокусировкой на низы. И обработка была специфичной. Плюс качественная аэрофотосъемка невозможна без работы геодезистов на земле. Без опознаков она не будет точной.
– Это опознавательные знаки?
– Да, такие «тарелочки» с точными координатами местности. На Челябинск у нас их было штук 500 поставлено, в итоге получилось все четко. Если этого не сделать, то картинка будет красивой, но ортофотопланом назвать ее сложно.
– В Омской области работы выполняете?
– Например, для нужд министерства природных ресурсов снимаем зоны затопления, подтопления, делаем мониторинг водных объектов. У компании «Национальный земельный фонд» большой контракт на озера Ик, Салтаим. Чтобы качественно выполнять мониторинг, мы быстро разработали беспилотник в виде катамарана. На нем стоят профессиональный эхолот, геодезическая система.
– Что он может?
– Снимает рельеф дна, донные отложения. Когда проектировали дюкер через Иртыш, то нашим катамараном делали съемку дна. Он уникален своей ценой. Мы такие продаем за 500 тыс. рублей, а другие компании-производители от 3 млн рублей и выше. А функции у них одни и те же. Катамаран мы делали сначала для себя. Интересно было получить беспилотник, который в автоматическом режиме сможет снимать водные объекты. Мы ведь их сначала отлетали на беспилотнике, закоординировали участки, где чистая вода без камышей.
– Нашли что-то интересное на дне?
– К сожалению, древних цивилизаций обнаружено не было (смеется).
– Чем занимаются ваши разработчики БПЛА сейчас?
– Скоро будем тестировать ОМДЖЕТ 04. У него размах крыльев еще больше. Летать он будет 6–6,5 часов. И полезная нагрузка увеличится до 5 кг. Также в этом году мы сделали ОМДЖЕТ-мини. Взяли практически хоббийный китайский самолетик, поставили на него электронику, облегченный фотоаппарат, батареи, контроллер. Маленький, легкий. Его тоже делали сначала для себя, чтобы летать там, где небольшие объемы. Он в воздухе держится около 1,5 часов, этого достаточно для работы, например, на стройках.
– Какой самый востребованный аппарат?
– Есть запросы на ОМДЖЕТ 03 и 02. ОМДЖЕТ 01 снят с производства, но мы продолжаем обслуживать аппараты клиентов. Один летает уже два года, хотя эксплуатируют его в очень сложных условиях. Он при минус 25 градусов на земле вылетал, выполнял работы, а когда приземлился, то на корпусе был 5-миллиметровый слой обледенения. И борт выдержал. Мы его перебрали, он спокойно работает дальше.
– Как выглядит ваша группа компаний в целом?
– Кроме двух организаций, о которых мы говорили, есть еще ИТ-компания, она разрабатывает программное обеспечение, а также свой институт, где мы обучаем, например, специалистов по управлению беспилотными летательными судами. Данные курсы продаем только тем, кто у нас покупает беспилотники. Плюс учим кадастровых инженеров по всей стране.
– В вашем кабинете интересная карта с географией работ компании «Национальный земельный фонд». У вас были контракты от Калининграда до Сахалина.
– Да, на Байкале много работали, в Красноярском крае, в Курске, Брянске, Воронеже, Махачкале, во Владикавказе. Большая часть заказов – 90% – у нас по 44-ФЗ. Остальные – коммерческие. В Омске, например, работаем с Догмой, Брусникой, Эталоном. Мы проектировали водоснабжение и водоотведение для первой очереди микрорайона «Зеленая Река». У нас есть отдел по проектированию водопроводов. Наверное, треть «трубы» водоканала запроектировали наши специалисты.
– На карте сразу несколько объектов отмечено в Курганской области. А ведь считается, что она не очень богатая…
– Там мы разрабатывали генеральные планы в пяти районах. Успешно сдали. В отличие от наших коллег, которые работали в других муниципалитетах, начали раньше, но так ничего и не сделали. Насколько я понимаю, компания обанкротилась.
– В чем, на ваш взгляд, проблема?
– Когда заключаешь контракт по 44-ФЗ, ты должен выполнить его в срок и за свои средства. А потом тебе заплатят. Во-первых, может не быть денег для финансирования проектов, во-вторых, есть опасность приехать на территорию, где тебе будут не особенно рады. Даже не обязательно палки в колеса вставлять, достаточно никак не помогать. А если в контракте есть аэрофотосъемка, то ты можешь его не выполнить, потому что воздух будет закрыт. Тебе его дадут, но к моменту окончания контракта. Чтобы делать аэрофотосъемку, нужна лицензия на гостайну, сертификат эксплуатанта, а 90% компаний этого не имеют. Они берут контракт и начинают искать субподрядчиков, а те могут быть заняты или просто не захотят с ними работать. Мы всегда пытаемся просчитать варианты, в том числе цену, за которую контракт можно выполнить. А есть компании, которые хватают заказ за миллион, не понимая, что у него себестоимость 2–3 млн рублей. Надо постоянно просчитывать все риски. Мы это делаем и тем не менее иногда попадаем в неприятные ситуации. Недавно выполнили контракт в одном из регионов, нам еще месяц назад должны были выплатить деньги (немаленькие!), но до сих пор ждем. И такие риски есть каждый раз.
– Сколько человек работает в ваших компаниях?
– В РОСПроекте шесть, в Национальном земельном фонде – около 50. В год мы выполняем более 100 госконтрактов.
– Расскажите о планах.
– Сейчас усовершенствуем ОМДЖЕТ 03, чтобы он мог работать в условиях РЭБ и глушилок. У нас постоянно идет доработка, эксперименты. Если бы у РОСПроекта не было заказчика в виде Национального земельного фонда, то бизнес был бы тоскливый. Но поскольку мне все это интересно как спонсору мероприятия (смеется), а нашими геодезистами тема востребована, то проект будет развиваться. Надеемся, что скоро ситуация улучшится, а у нас к тому моменту будет лучший гражданский беспилотник. Кстати, когда мы заявлялись на номинацию, то подчеркнули, что наш БПЛА оставляет очень маленький экологический след.
Ранее интервью было доступно только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 12 ноября 2025 года.
Фото © Максим КАРМАЕВ
