Колумб был огородником

А в реальном мире их ждут правоохранительные органы
В целом сборник рассказов и повестей «Русская фантастика-2009» оказался значительно слабее аналогичного собрания 2008 года. Даже открытие предыдущей антологии Антон ОРЛОВ с вкусным и качественным «Последним порталом» здесь представлен анемичным конспектом романа «Медсестра», написанным под явным влиянием цикла о Маджипуре. Действие обеих повестей происходит в одном и том же мире, но «Портал» захватывает с первых же страниц, героине сопереживаешь, пытаешься освоиться вместе ней на необычной планете, а вымороченное повествование от лица поэта-графомана а-ля Клим САМГИН о его жизни и любви к озлобленной медсестре Эфре, увы, не цепляет. Другая повесть «Три измерения времени» Евгения ГАРКУШЕВА производит впечатление банального дебюта начала 90-х, ничем не отличающегося от серого потока тогдашней Science Fiction. И лишь три рассказа Владимира БЕРЕЗИНА и Святослав ЛОГИНОВ с «Одиночкой» и «Долететь до эпсилен Тукана» резко выделяются на общем фоне. Правда, к твердой SF можно из них отнести лишь «Одиночку», где рассказывается о медиках, с риском для жизни проникающих в подсознание пациента и блуждающих там в опасных неосознанных фантазиях. А когда они, вымотанные, возвращаются в реальный мир, их ждут правоохранительные органы, к которым поступают жалобы на вмешательство в личную жизнь. При этом врачи не могут предоставить нежелающего лечиться человека самому себе: его забитые глубоко внутрь комплексы изменяют реальность, депрессивно воздействуя на окружающих. Что же касается сюрреалистических, а точнее, остраненных рассказов БЕРЕЗИНА, их лучше цитировать: «прилетев со стороны Швеции, шестьсот брюхатых тротилом английских бомбардировщиков разгрузились над городом. Дома и скверы поднялись вверх и превратились в огненный шар над рекой. Шар долго висел в воздухе облаком горящих балок, цветочных горшков, пылающих гардин и школьных тетрадей. Вот тогда спланировавшим с неба жестяным листом профессору Коппелиусу и отрезало голову. Рассказывали, что безголовый профессор еще дошел до угла Мителльштрассе, в недоумении взмахивая руками и пытаясь нащупать свою шляпу. Но про профессора и так много говорили всяких глупостей» («Кошачье сердце»).