ПОЛЕЖАЕВ отказался от Казани, как только представил, как президенту Татарстана вдруг доложат, что самолет с сотней до зубов вооруженных омских омоновцев просит посадки.
У Александра МИНЖУРЕНКО вышла книга «Командировка во власть».
В ней речь идет в основном о периоде с 1989 по 2000 год, когда автор был избран народным депутатом СССР, затем стал Полномочным представителем Президента России в Омской области, депутатом Госдумы первого созыва. Как сказано в аннотации к книге, «все это время автор мемуаров ощущал себя командированным во власть от имени народа, то есть буквально понимал свое звание «Народного депутата». Командировка затянулась на 11 лет, но во власти насовсем автор не «прижился», осознав – «это не мое». А свое «хождение» во властные сферы он объясняет исключительно революционным моментом в жизни страны, переходом от тоталитарного режима к демократии. В этом коренном преобразовании он и принял активное участие, в принципе не собираясь становиться чиновником».
В первой части книги, на примере биографии автора, предпринята попытка анализа процесса эволюции взглядов обычного советского человека от ортодоксальных до диссидентских и оппозиционных коммунистической власти. Ну а в части следующей автор, который в начале 90-х, будучи представителем президента Бориса ЕЛЬЦИНА в Омской области, играл первостепенную роль в Омской политике, рассказывает подоплеку этой самой политической жизни. И в частности, тех событий, о которых уже сложились некоторые мифы. О том, например, почему именно ПОЛЕЖАЕВ возглавил Омскую область, о КАЗАННИКЕ, уступившем место ЕЛЬЦИНУ в парламенте, об ОМОНЕ, который повез Леонид Константинович в Москву осенью 93-го и прочем. Чтение действительно увлекательнейшее. С разрешения автора представляем читателям — здесь на сайте – сокращенный отрывок о пресловутом полете губернатора Леонида ПОЛЕЖАЕВА с ОМОНом. Еще два эпизода, к примеру — об единственном секретаре райкома в Омской области. который ослушался в 1991 году указа о роспуске КПРФ – читайте в газетной версии. Итак…
Попытка госпереворота в Москве осенью 1993 года
События в Москве развивались все более трагично… Вскоре раздался звонок аппарата ВЧ. Заговорили со мной как-то необычно. Я насторожился. Помощники Б. Ельцина меня хорошо знали и обычно обращались запросто: мол, «алло Василич, с тобой Борис Николаевич хочет переговорить – Давай».
А тут – очень пафосно и торжественно незнакомый мне голос объявил: «С вами будет говорить президент Российской Федерации!». Потом раздался голос Руцкого. «Следишь за обстановкой?» – «Ну конечно». – «Давай высылай поддержку! Все, что можешь в смысле вооруженных отрядов отправляй немедленно. Еще немного и мы их сделаем!». – «Да мы уже отправляем. Спецборта у нас нет. Но через три часа утренним пассажирским рейсом вылетают 102 омоновца. Многие из них имеют боевой опыт».
Что-то в моем голосе насторожило Руцкого. «Погоди, а ты кому их высылаешь? В чье распоряжение?» – «В распоряжение президента». – «Но президент России – я! Ты понял! Ты – представитель президента, мой представитель, ясно!? Значит должен исполнять мои распоряжения. Кому направляешь отряд?» – «Я сказал – в распоряжение законного Президента Бориса Николаевича Ельцина!».
И тут – трубка чуть не взорвалась. Надо сказать, что Александр Владимирович был (почему был?) жуткий матерщинник. Полностью пересказать его гневный монолог-крик я не смогу. В конце своего выплеска эмоций он напомнил мне, что 22 сентября Съезд народных депутатов России дополнил Уголовный кодекс статьей, карающей за невыполнение решений съезда и Верховного Совета – вплоть до расстрела. «Так вот, я тебе обещаю: ты первый пойдешь по этой статье. Я тебя расстреляю – сто пудов. Понял?!».
Ситуация в Москве разворачивалась совсем не весело. На экране телевизора появился весь из себя встрепанный Гайдар, призвавший своих сторонников прийти к зданию Моссовета, где они получат оружие, чтобы противостоять мятежникам. Ну, это значит, совсем плохо дело. В Москве десятки тысяч всяких омоновцев, специальных отрядов, дивизия внутренних войск имени Дзержинского, в шаговой доступности Таманская и Кантемировские дивизии, а Гайдар призывает добровольцев. Значит, на войска уже нет надежды.
В семь утра по расписанию вылетает самолет рейсом Омск – Москва. Часов в шесть в аэропорту скапливаются пассажиры. И вдруг там появляется сотня омоновцев, все в полевой форме, в бронежилетах, обвешаны оружием, а некоторые уже в боевой раскраске. Пассажирам объясняют ситуацию: надо, мол, срочно перебросить этот отряд в Москву на этом рейсовом самолете, так как других бортов у нас нет. Граждане проявили полное понимание, никто не стал возмущаться по поводу задержки.
Гремя оружием, омоновцы погрузились в салоны, затащили с собой патронные ящики, сухой паек и все прочее. Вместе с ними в самолет садится и Казанник, которому я позвонил сразу после разговора с Ельциным и огорошил его известием о назначении генеральным прокурором. Отправился этим рейсом в Москву и Полежаев. Самолет взлетел, а мы снова припали к телевизорам. В Москве было еще четыре утра и никаких воинских частей, двигающихся на подмогу президенту, видно не было. Поэтому чувство большой тревоги не оставляло нас.
Но этих наших переживаний, видимо, провидению показалось мало. В мой кабинет вдруг ворвался генерал Лотков, начальник УВД. «Мина, в нашем самолете заложена мина. – Откуда информация? – Позвонил некто и злорадно известил, что омоновцы не долетят. Якобы сам звонивший и заложил». Час от часу не легче! Фактически уже идет гражданская война, в Москве уже много погибших при штурме телецентра в Останкино. Чем черт не шутит. Связались с самолетом, сообщили командиру, а тот, согласно инструкции, сообщил о ситуации находившемуся на борту губернатору. В дальнейшем они принимали решения вдвоем.
В любом случае надо было где-то садиться и провести досмотр самолета. Урал они уже пролетали. Ближайшим городом с годным аэропортом была Казань. Однако, как рассказывал мне позднее Полежаев, он отказался от идеи посадки здесь, как только представил, как президенту Татарстана Шаймиеву, который так и не подписал Федеративный договор и считался чуть ли не сепаратистом, вдруг доложат, что самолет с сотней до зубов вооруженных омских омоновцев якобы из-за заложенной мины просит посадки в Казани. Вот что он может подумать?! «Нет, нет, нет – сказал он командиру экипажа. – Только не в Казань. Что там у нас еще поблизости? – Ульяновск. – Давай туда. Запрашивай аэропорт».
Но Ульяновск повел себя как-то странно, что, собственно, не удивительно было в тот напряженный момент: вначале дали добро, но потом, узнав о причинах посадки и «пассажирах», вдруг сбивчиво стали объяснять, что у них не совсем исправна полоса и что они не могут принять омский самолет. Как это она за пять минут переговоров пришла в негодность? Другой запрошенный аэропорт без всяких фантазий полностью повторил ульяновский вариант. А время идет. На сколько эта мина поставлена? Когда она взорвется? А самолет болтается в воздушном пространстве Родины как неприкаянный. И никто его не хочет принимать.
Наконец дал согласие Нижний Новгород. Самолет пошел на посадку. Аэродромные службы доложили областному начальству и УВД о том, что к ним садится самолет из Омска, на котором сотня вооруженных бойцов и Генеральный прокурор России. Но ведь еще никто не знал про указ Ельцина о назначении Казанника, поэтому нижегородцы решили, что речь идет о каком-то другом незаконном «прокуроре», которого, видимо, «назначил» мятежный самозванец Руцкой. А так как в этой мини-гражданской войне Нижний был, конечно же, «за белых», то там и было принято соответствующее решение: достойно встретить этого «параллельного» прокурора с его охраной. В аэропорт стянули войска.
Дальше я уже рассказываю со слов командира нашего отряда омоновцев подполковника Н. Лукина, который после подавления мятежа явился ко мне на доклад в гостиницу «Россия» (я прилетел в Москву сразу после этих событий) и поведал все в деталях. Заметив с воздуха оцепление взлетной полосы вооруженными людьми в форме, омичи подумали, что город за Хасбулатова, и решили дать бой сторонникам мятежников. А что еще им оставалось делать, увидев выставленные против них пулеметы? Бойцы отряда по команде Лукина пристегнули к автоматам магазины с патронами, плотно затянули бронежилеты, одели шлемы, раскрасили свои физиономии устрашающими мазками и изготовились к бою. Командир, оценив обстановку, дал уже конкретные приказания о порядке развертывания сил.
Когда самолет приземлился и остановился под прицелами нижегородских пулеметчиков, началось выяснение позиций сторон: «Вы за белых – али за красных?». Хорошо, что сразу стрелять не начали. Наконец, хорошенько обнюхав друг друга и разобравшись, кто есть кто, омичи и нижегородцы поставили свое оружие на предохранители. Местным руководителям и командирам был предъявлен факс указа президента о назначении Казанника, и те успокоились. Оказалось – оба отряда на стороне законного президента.
Быстро эвакуировали всех из салонов, и саперы приступили к поиску мины. Но этого уже можно было не делать, так как в Омске сыщики генерала Лоткова уже разыскали и схватили злоумышленника, сообщившего о закладке взрывного устройства в самолет. Этот несчастный быстро признался, что никакой мины он не закладывал. Мы сообщили об этом Полежаеву, но, согласно инструкции, самолет все же проверили. Обошлось.
Прибыв в Москву, омский отряд выдвинулся в центр города. Шли строем по Новому Арбату. А там, уже на подходе к Белому дому, в районе здания СЭВ есть две симметричные высотки с плоскими крышами и парапетами, обрамляющими кровлю. Эти парапеты явились прекрасным укрытием для снайперов-баркашовцев, которые и открыли огонь по омским омоновцам.
Как рассказывал Лукин, он шел впереди всех и переживал за своих бойцов: смогут ли они повести себя правильно в случае боестолкновения. И когда пули защелкали по асфальту, он резко обернулся, чтобы подать команду «в укрытие», но отряда не увидел: все бойцы четко по инструкции, как их и тренировали, уже исчезли, скрывшись во всевозможных «складках местности». Только одного человека зацепило, не тяжело. Лукин приказал своим снайперам снять стрелявших, те профессионально выполнили приказ. Но больше омичи не участвовали в самых «горячих точках» конфликта: им приказали взять под охрану какой-то важный объект на окраине города, и они отправились туда и там заняли оборону. А как известно, все драматические события произошли только в Останкино и в центре столицы, во всех же остальных районах было спокойно.
Каково же было мое удивление, когда я позднее прочел в коммунистических и националистических СМИ жуткие рассказы о том, что именно омский отряд ОМОН отличился в «зверских расправах над восставшими». Я поминутно знал хронику пребывания нашего отряда в Москве и был абсолютно уверен, что, кроме той короткой стычки со снайперами из РНЕ, омичи больше нигде не применяли оружие и не участвовали в столкновениях.
Понимая, что это клевета, я все же устроил собственное расследование, так как подобных статей и заметок об омичах было много, и они продолжали появляться в воспоминаниях участников событий. Причем там речь шла и о событиях 3 октября, тогда как наши вылетели в Москву только 4-го. Откуда же ветер дует, в чем дело? Какие основания обвинять в жестокости именно омичей? Как оказалось, дыма без огня не бывает, причины появления этой напраслины я установил. Недоразумение возникло из-за того, что какой-то отряд московских омоновцев, еще до прибытия нашей команды, использовал в переговорах по рации позывные «Омск». Вот очевидцы и услышали краем уха часто поминаемое слово и решили, что тот самый наиболее активный отряд ОМОН прибыл в столицу именно из Омска.
Более полный текст читайте в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 21 апреля 2021 года.
