Глава омской IT-компании – про свою работу, про современных школьников и про вездесущие нейросети.
В апреле в Доме культуры МЕГИ состоялась дискуссия «Как так вышло?» с Анной ТАРАСЕНКО, генеральным директором IT-компании 7bits. Цитирую ее выступление.
Про личный профессиональный путь
Я окончила физико-математическую школу, математический факультет, долгое время занималась программированием. Предпринимателем стала случайно, никогда к этому не стремилась ни в детстве, ни в юности. Работала в компании на иностранных заказчиков, потом компания развалилась… а заказчики остались. Так все и завертелось.
Еще со второго курса занималась со школьниками-олимпиадниками. По большому счету, выращиваю кадры, замаскировав это под бизнес. Как раз это для меня самое интересное – видеть, как зеленые студенты становятся зрелыми профессионалами.
Еще в 1980-е мой папа занимался программированием, автоматизацией нефтезавода. Тогда все задачи для программистов были связаны с наукой. В 1990-е эти темы вышли на широкую публику. Система бухгалтерского учета «Парус» была связана с Омском, но она проиграла в конкурентной борьбе 1С.
На моих глазах появлялись первые провайдеры, первые системы рассылки квитанций коммунальных служб – все это создавали программисты. Бум случился, когда в массы пошли персональные компьютеры с доступом к Интернету. IT-компании в Омске стали появляться как грибы после дождя. В 2000-е программисты занимались либо заказной разработкой, либо в крупных компаниях писали программы для внутреннего потребления. Я как раз делала второе с 2003-го, работая в ЗАО «Пирс». Потом это стало все поглощаться федеральными продуктами, наши наработки зачастую отправлялись в утиль.
Мы очень любим перечеркивать прошлое, но на самом деле в истории Советского Союза очень много всего интересного. В частности, касаемо управленческой школы. Например, КОРОЛЕВ был гениальным руководителем. Тот же Владимир ТАРАСОВ. Мы весь мир научили теории решения изобретательских задач, но почему-то не пользуемся ею сами. Многое забыто из того, что давно пора вытащить на свет.
Еще не создали юридически, но находимся на финальной стадии с коллегами создания новой общественной организации – Ассоциации цифрового развития Омской области. Фокус будет не только на импортозамещение, попробуем привлекать капитал российских инвесторов, несмотря на то, что стартапы отошли на второй план, проиграв золоту и недвижимости. Станем изучать серьезные технологии, в том числе промышленные. Хватит говорить про IT, пора и железом заняться — у нас большие проблемы в стране с компонентной базой.
Про IT-рынок
Любой региональный IT-рынок отличается от другого структурой. В Томске, например, очень много стартапов и продуктовых компаний. В Новосибирске тоже много продуктовых компаний. В Нижнем Новгороде много крупняка, там Яндекс, Тинькофф открывают свои хабы. Омск, получается, характерен большим количеством компаний, занимающихся заказной разработкой. Неожиданно тем же самым славится Таганрог.
Почему в Омске в основном компании по заказной разработке? Потому что они первыми и появились в регионе, а потом от них начали отпочковываться аналогичные. По сути, все мы, омские айтишники, выходцы из тех первых трех-четырех компаний. Это было логично: проще уйти на сторону, чтобы делать то же самое для тех же заказчиков, только работая с друзьями сами на себя. Тогда многие даже не оформлялись как индивидуальные предприниматели, достаточно было открыть валютный счет в банке. Порог вхождения на аутсорсинговый рынок был крайне низок.
А вот заняться разработкой собственного продукта гораздо сложнее. В Томске такое сознательно культивировалось. Когда накопилась критическая масса компаний, приток из студенческой среды стал естественным – они видят успешные примеры и не мыслят за пределами этих рамок. В Омске точно так же видят примеры заказной разработки и копируют их.
Раз Тинькофф принял решение открыть у нас IT-хаб, значит, их аналитики грамотно изучили ландшафт. Раньше у нас не было больших игроков, не считая СберТеха и офиса разработок Райффайзенбанка.
Благодаря пандемии, зарплаты у айтишников в регионах практически сравнялись с московскими и питерскими. Преимущество столиц исчезло. Всем приходится подтягиваться по зарплатам к крупным игрокам.
Как человек, общающийся с IT-тусовкой со всей России, скажу, что омичи ничем не уникальны. У нас хороший, крепний середнячок, который может позволить себе вырастить из студентов инженеров, делать достойные, качественные продукты. Есть сложности с удержанием специалистов, которые смотрят на Москву и заграницу. Но это характерно для всех российских регионов. Отток кадров идет по проторенной дорожке много лет.
Про кадры
У нас пока достаточно вузов, способных подготавливать новые кадры. Сейчас другая проблема – слабые школьники. Слабые в фундаментальном плане – плохо знают математику, физику, то есть базовые предметы. Про русский язык вообще молчу. Надо подготавливать школьников, потому что учить IT первокурсника уже поздно. На первых курсах всего 5-10 человек, с которыми можно работать. Этого очень мало для роста отрасли – нужны сотни новых специалистов ежегодно.
Зато прокачанность в плане информационных технологий у современных школьников выше, чем была в свое время у нас – у меня компьютер появился только на четвертом курсе. Компьютерные игры позволяют им быть на «ты» с техникой. Дети стали смелее, легче общаться, в каком-то смысле даже наглее. Они не боятся проявить интерес, подойти задать вопрос, высказать свое мнение. Зато у них сильно хромает ответственность за результат, способность чего-то упорно добиваться, то есть усидчивость, целеустремленность.
Сдаются ребята быстро: ой, наверное, это не мое. И в школьном образовании, и в кружковом все заточено на быстрые победы. Та же робототехника: если ничего не собрал за урок, ребенок теряет интерес и больше не приходит. В советских авиамодельных кружках могли по полгода собирать самолетик или кораблик, который будет запущен всего один раз! А потом снова полгода такой же работы… Это очень важное умение для больших проектов. Люди им обладающие сейчас очень-очень востребованы.
Про нейросети
Изменения происходят стремительно, но предсказуемо. Появляется технология, которую осваивают единицы, затем она становится коммодити. Так, к примеру, было с управлением автомобиля: раньше были профессиональные шоферы, а сейчас большинство водителей не разбираются в устройстве машины, не в состоянии сами не только сменить, но банально найти масляный или воздушный фильтр. Примерно то же самое теперь с нейронными сетями. Впервые я услышала про них в 1989 году – обсуждали их с моим одноклассником в кружке во Дворце пионеров. То есть они были придуманы давно – просто раньше для их воплощения не хватало вычислительных мощностей. Пока что узкий круг понимает, как создавать нейросети и тренировать их. Но пользоваться ими будут все, включая школьников. Люди смогут автоматизировать все, ради чего нанимали других, — сайты, мобильные приложения.
Нейросети наводнят Интернет фейками, и доверять информации из Сети будет нельзя вообще. Мы будем жить в настоящую эпоху постправды. Но все, что генерируют нейросети, быстро потеряет ценность. Будет особо цениться труд дорогих специалистов, которые способны на то, что не могут нейросети. Отличить эксперта от шарлатана станет все сложнее – а судьи кто?! Эксперты, как правило, считают ниже своего достоинства погоню за лайками и просмотрами, поэтому социальный капитал у них беднее, чем у шарлатанов.
У нас есть риск оказаться в ловушке: несколько людей обладают очень глубокими познаниями, но воронка к этим знаниям отсутствует. В СССР был огромный запрос на инженеров, поэтому математику и физику знали хорошо. Сейчас, чтобы вырастить одного гениального инженера, способного создать отечественный ChatGPT, нужно отфильтровать его олимпиадами и прочими соревнованиями из 10 тысяч школьников, но их у нас как раз нет. Опять же, важна среда: чтобы перспективный ученый окреп, вокруг него должны быть тем же увлеченные люди. Иначе он все бросит и пойдет вести свой блог.
Ранее выступление было доступно только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 19 апреля 2023 года.
