Бывают заключения – часто московские фирмы этим грешат, в которых напихано все: копия устава экспертного учреждения на 30 страниц, его регалии, все дипломы и грамоты экспертов, а исследовательская часть – на три листа.
В марте в Региональном центре по связям с общественностью Омское отделение Ассоциации юристов России провело круглый стол на тему «Актуальные вопросы судебных экспертиз в гражданском процессе». Представляем читателям выступление на этом мероприятии директора ООО Алексея АЛГАЗИНА:
— Мы довольно часто сталкиваемся с подделкой документов, подписей. Классический пример из нашей практики: после развода у супругов возник вопрос раздела имущества, и мама решила вступиться за своего любимого сыночка. Она, видимо, насмотрелась криминальных сериалов и подготовила документ о том, что у сына имеются некие долговые обязательства и эту часть денежных средств нельзя рассматривать в качестве совместно нажитого имущества. Понимая, что документ будет исследоваться на предмет давности его изготовления, женщина взяла старый тетрадный листок и на старенькой печатной машинке напечатала договор займа.
Естественно, у второй стороны возник вопрос, откуда он взялся, и действительно запросили экспертизу давности. Интересный момент: расписываясь в договоре гелевой ручкой, мама и сын предполагали, что обезопасили себя, поскольку гелевые чернила состоят из особых красителей и установить сроки давности будет невозможно. Но методика проведения экспертизы давности по гелевым чернилам существует уже несколько лет! Ирония же в том, что гелевые ручки были изобретены в 1982 году японской фирмой Sakura Color Products. А документ был составлен на два года раньше! То есть еще до того, как на рынке появились гелевые ручки. На этом ребята и посыпались, потерпев фиаско в процессе. История анекдотичная, но реальная, рекомендую иметь в виду, что в суде при изучении подделки документов смотрят гораздо шире чем просто на то, какое лицо там расписалось.
Еще один пример того, как мужчина использовал поддельные расписки о получении денег от своих бывших женщин. Ловелас женился, совместно занимался с женой бизнесом, затем подделывал расписку от имени своей супруги о том, что она ему должна деньги, и разводился. Суммы были разные: то 500 тысяч рублей, то 800 тысяч, то 1,5 млн. Юрист по образованию, он вырезал подпись жены из реальных документов в простой программе типа Word, переносил в расписку и распечатывал ее. То есть подпись женщины в документе была настоящей. В суде он показывал расписку, заявлял, что есть только ее копия, а оригинал не сохранился, и сам настаивал на почерковедческой экспертизе. Та действительно подтверждала, что подпись принадлежит супруге, она не поддельная. Решение выносилось в его пользу.
Очередная ответчица ходатайствовала о проведении новой экспертизы – цифровой информации. Та тоже выявляет фальсификацию – в фотографиях, видео-, аудиофайлах. Сторона ответчицы настояла: копии расписки недостаточно, пускай предоставит электронный образец документа. Истец ответил, что у него есть фотография на айфоне, и принес его на флешке. С фотографией, разумеется, поработал: залез в данные снимка, поставил нужную дату и время создания. Была назначена компьютерно-техническая экспертиза, эксперт изучил метаданные и обнаружил, что они редактировались, не совпадают с исходными. Суд учел это и отказал в удовлетворении исковых требований. Пока история затихла, но, видимо, скоро появятся новые женщины и новые расписки...
Еще один интересный пример, когда мы выявили подделку. Юрист одной из муниципальных организаций города Омска представила в суде документы, подтверждающие расходы на ее услуги, пытаясь добиться возмещения. Нам уже показалось это странным, ведь она получала зарплату – видимо, сыграла жадность. Человек принес несколько расходных ордеров из кассы муниципального предприятия о том, что ей выписаны определенные денежные средства – по 50, по 60 тысяч рублей. Когда мы положили их рядом, то увидели, что хоть они и выписаны в разные месяцы, в них был один и тот же наклон подписи, один и тот же наклон печати. Даже экспертиза не понадобилась, оказалось, что записи выполнены в одинаковых условиях, из одного и того же положения тела. Был сделан вывод, что документы выполнены в одно время и в качестве доказательств судом рассмотрены быть не могут, в возмещении денежных средств истице отказали.
Более десяти лет назад в США разразился скандал с участием американской криминалистки Энни Духан. Она начинала простым лаборантом в лаборатории, где проводились экспертизы в отношении наркотических средств: как и в нашей стране, наказание зависит от объема наркотиков, который изъяли у задержанного. Она очень быстро и качественно делала экспертизы и стремительно снискала популярность, получая заказы со всей страны, в том числе от ФБР. Духан возглавила лабораторию, а затем и вовсе стала начальницей всего центра. Ее расхваливали как суперкриминалиста, у нее была масса наград и грамот от правоохранительных органов.
Через какое-то время, благодаря расследованию одного из адвокатов, выяснилось... что она просто подделывала результаты экспертиз, увеличивая размер изъятого наркотического вещества, для того чтобы люди получали реальные сроки. За девять лет она провела более 60 тысяч проб в рамках 34 тысяч уголовных дел. До сих пор ведется расследование, последовало множество оправдательных приговоров. Когда Духан арестовали и спросили, зачем она всем этим занималась, она ответила: «Мне нравится, когда меня хвалят»…
Безусловно, при выборе эксперта важно учитывать его компетенции, опыт работы. Если мы говорим о государственной экспертной организации, то надо смотреть на виды экспертиз, которые она проводит. Лично у меня, как у юриста с 25-летним стажем, нет вопросов к Минюсту. А частные экспертные организации растут, как грибы, и порой ими управляют люди даже без юридического образования, лучше выбирать те, которые давно работают на рынке.
Судья в отставке Сергей ЯРКОВОЙ очень правильно сказал, что нужно оценивать экспертные заключения по их содержанию, по их выводам, а не по тому, какое экспертное учреждение их дало. К сожалению, бывают заключения – часто московские фирмы этим грешат, в которых напихано все: копия устава экспертного учреждения на 30 страниц, его регалии, все дипломы и грамоты экспертов. Исследовательская же часть самая маленькая – на три листа, плюс выводы на четырех. Само заключение толстое, красиво сшитое, с обложкой, как у паспорта. Конечно, оно может произвести впечатление на судью. Но мы разваливаем и такие экспертизы. Например, последний случай был с комиссионной строительно-технической экспертизой. Как раз ее для омского суда выполняла московская фирма. Представляете, ее проводили… юрист и радист.
Очень важно создать стандарты оказания экспертной помощи. Внесудебные экспертизы должны выполнять только профессионалы своего дела. Уровень судебных экспертиз тоже обязан быть высок. Минюст и МВД считают, что все судебные экспертизы должно проводить государство. Но ведь есть и информированные частники, выходцы из тех же структур, вышедшие на пенсию или просто уволившиеся по личным соображениям.
Эксперт должен делать заключение о большем, чем у него спрашивают. В свое время у нас была экспертиза по делу о страховом мошенничестве: по предположению службы безопасности, человек «угнал» «Мерседес» сам у себя, чтобы получить страховку. Наш эксперт из отдела автотехнических исследований пошел дальше, чем просто провести трасологическую экспертизу. Он сделал запрос в штаб-квартиру Mercedes Benz в Германии, связался с их контрольным отделом и получил документы о том, что они ведут списки угнанных машин. Оказалось, что спорный автомобиль был угнан в Германии и незаконно введен в гражданский оборот России путем перебивки номеров. Таким образом, у страховой компании появилась возможность не производить выплату, поскольку, по сути, собственником этого транспортного средства являлась немецкая страховая компания, выплатившая средства его владельцу за потерю.
Ранее репортаж был доступен только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 19 марта 2025 года.
Фото © Максим КАРМАЕВ
