Ректор университета рассказал, когда будет достроен новый корпус, о сокращениях бюджетных мест, о том, станет ли ОмГУ вторым опорным вузом, о будущем торговом факультете и о многом другом
18 сентября на традиционные «кухонные посиделки» в редакции газеты «Коммерческие вести» приходил ректор Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского Алексей ЯКУБ и за чашкой чаю рассказал творческому коллективу «КВ» о том, как финансируется наука в вузах, когда университет достроит свой новый главный корпус, какие специальности в этом году пользовались особым спросом у абитуриентов и почем обходится государству обучение одного программиста. Часть из этой более чем двухчасовой беседы с руководителем самого популярного омского вуза предлагаем вниманию читателей.
– Алексей Валерьевич, закончилась в университете приемная кампания. Какие в этом году результаты? Лучше или хуже набор, чем прошлогодний?
– На мой взгляд, приемная кампания в этом году прошла достаточно стабильно, без срывов. Все показатели по студентам, зачисленным на бюджетные места, мы выполнили по всем направлениям подготовки. Традиционно в напряжении нас держат физика, химия и математика, но в этом году деканы поработали хорошо, я считаю. Что касается внебюджетных студентов. Поскольку мы находимся в самой нижней точке демографической ямы, то главной задачей мы считали выполнение хотя бы прошлогоднего показателя, и с этой задачей университет справился. Мы даже набрали немного больше, чем в прошлом году. При этом на заочную форму обучения набор все еще продолжается.
– Сколько вам выделили бюджетных мест в этом году? И какое количество студентов вы набрали на внебюджетные места?
– Что касается бюджета, у нас было на этот год 620 мест на бакалавриат и 315 в магистратуру. Это на очную форму обучения. Плюс еще 277 мест – заочная и вечерняя форма обучения и по магистратуре, и по бакалавриату. Внебюджет на сегодняшний день – это примерно 70% от бюджетного набора. Точных цифр пока не могу назвать, набор завершится только к концу октября.
– А годовой бюджет вуза можете назвать?
– В 2016 году на подготовку бюджетных студентов государство нам выделяло 311 млн рублей. А общий бюджет университета составил в прошлом году 835 млн рублей.
– Какую часть из этой суммы университет заработал научными исследованиями и по договорам с предприятиями?
– Не очень большую. На научно-исследовательские работы государство выделяло университету в 2016 году 4,62 млн рублей. Был еще президентский грант молодым ученым на исследования в размере 1 млн рублей. 19 млн рублей мы получили от фондов, которые финансируют фундаментальную науку в вузах. Еще 3 млн рублей нам давали на реализацию федеральной целевой программы «Русский язык». Доходы от хоздоговоров с предприятиями мы отдельной строкой в бюджете не выделяем, они учитываются по статье «Приносящая доход деятельность», куда включаются образовательные и иные услуги, в том числе пожертвования и оплата за обучение на внебюджетных местах. В целом приносящая доход деятельность принесла университету в прошлом году 378 млн рублей, а работа по хоздоговорам — порядка 1 млн рублей. Мы не технический университет, который зарабатывает прикладными разработками для оборонной промышленности. Преподавателей наших омские предприятия достаточно часто привлекают в качестве экспертов и консультантов, но эта деятельность, как правило, оплачивается напрямую, минуя университет.
– Сколько сегодня преподавателей в университете?
– Профессорско-преподавательский состав – 550 человек. И еще примерно 1200 человек – обслуживающий персонал.
– Все говорят, что с каждым годом количество бюджетных мест сокращается, а стоимость обучения при этом растет...
– Что касается бюджетных мест, то тенденция к их сокращению действительно имеет место. На 2018 год контрольные цифры приема нам уже известны, сокращение по университету будет примерно на 85 мест. Часть забрали у бакалавров, часть у магистров. На 2019 год цифры мы пока не знаем. Они станут известны позже.
–Мы все помним эту историю с опорным вузом, который был создан на базе технического университета, а потом долго шли разговоры о создании второго опорного вуза, у которого будет гуманитарное направление, для этого ОмГУ хотели сначала объединить с ОмГПУ, потом все отказались объединяться, и так эта история ничем и не завершилась...
– Дело в том, что политика двух министров образования – предыдущего и нынешнего – по поводу опорных вузов коренным образом отличается. При предыдущем министре наличие двух опорных вузов в регионе было возможно, но в качестве ключевого условия для создания опорного вуза было добровольное объединение нескольких вузов. Сейчас стратегия реформирования высшего образования несколько иная. Когда весной объявили о начале второй волны формирования опорных вузов, уже никто не требовал объединяться, и наш вуз мог участвовать в конкурсе самостоятельно, по всем требованиям мы проходили, но появилась новая проблема. К сожалению, ввели ограничение по количеству опорных вузов в регионе. Теперь два опорных вуза в одном регионе создавать нельзя, и это ограничение не позволило нашему университету поучаствовать в конкурсе.
Теперь о желаниях и нежеланиях. Конечно, если исходить из логики, то оптимальным партнером для объединения мог бы быть для нас педагогический университет. И у нас, и у них гуманитарно-социальная составляющая — основная. Позиция нашего вуза озвучивалась неоднократно, мы были готовы объединяться. Коллектив ОмГПУ объединяться добровольно не хотел, а одно из основных условий создания опорного вуза – именно добровольность. При этом другого партнера в регионе у нас нет, по большому счету. Пытаться объединить классический университет с автодорожным университетом – это как-то совсем нереально.
– Там же численность важна была...
– По численности мы проходим. По состоянию на 1 января 2017 года общее количество обучающихся – 9,5 тысячи.
– То есть тема с объединением ОмГУ и ОмГПУ закрыта навсегда?
– Знаете, сколько я работаю в университете, столько же поднимается вопрос об объединении классического и педагогического университетов. Как только закончился СССР, эта тема всплывает постоянно. Но на сегодняшний день, я думаю, она неактуальна, поскольку один из новых трендов – сохранение педагогического образования и поддержка педвузов, которых на самом деле осталось не много. В объединившихся учебных заведениях, где происходила интеграция педагогических вузов, в силу разных причин начиналось сворачивание педагогического образования.
– Получается, коллектив ОмГПУ правильно опасался...
– Да, опасения имели под собой почву. Хотя в нашем варианте, я думаю, этого бы не случилось. Понимание было однозначным, что у каждого вуза есть свой сегмент, и вмешиваться в компетенции друг друга означало бы одно – мы просто погубили бы опорный вуз.
– О строительстве нового главного корпуса университета за библиотекой им. Пушкина есть какие-то позитивные новости?
– Достройка главного корпуса – одна из самых наших затяжных и болезненных проблем. Но мы ее стараемся лечить. Что происходит на объекте сейчас? Ведутся отделочные работы, монтируется вентиляция, завершается благоустройство. У нас есть генподрядчик, фирма «Энергостройкомплекс», этот генподрядчик работает достаточно активно, и я надеюсь, что те объемы финансирования, которые предусмотрены госконтрактом, он освоит до 31 декабря 2017 года. В хорошем смысле освоит, естественно. Не так, как его предшественник, «МосОблСпортСтрой», который только создал для университета очередную финансовую проблему.
– В ваших ответах слышится некоторая неуверенность. Вы считаете, что стройка в этом году не завершится?
– Я за минувшие три года, когда разгребал проблемы с недостроенным корпусом, стал, скажем так, большим реалистом. А местами даже пессимистом. И поэтому я пока не склонен говорить на 100% утвердительно, что мы все построим и уже 1 января 2018 года студенты юридического факультета начнут учиться в новом корпусе. Стройка – это дело непредсказуемое. Так бывает: ковырнули здесь – вылезла проблема там.
– Была информация, что вам потребовались изменения в проект главного корпуса. Какие именно вносились изменения? Неужели раньше строили без проекта?
— На момент начала строительства проектно-сметная документация была, разумеется. Но в ходе строительства было принято решение о том, чтобы достроить над корпусом еще два этажа. Решение несколько волюнтаристское, откровенно говоря, оно не было подкреплено соответствующими изменениями в имеющийся проект. И когда мы после всех пертурбаций с «МосОблСпортСтроем» стали в 2015 году приводить в порядок документы, то нам пришлось заказывать в проектном институте изменения в проектно-сметную документацию и заново получать положительное заключение государственной экспертизы. Теперь у нас есть и проект строительства учебного корпуса университета, и проект завершения строительства учебного корпуса. По второму мы сейчас и работаем. И под него получили соответствующие федеральные ресурсы.
– Вы упомянули, что в новый главный корпус переедет юридический факультет. Это потому, что он самый «зарабатывающий»?
– Без сомнений, больше всех приносит денег юридический факультет. Но вопрос, кто зарабатывает больше, все же не совсем ясен. Университету на подготовку одного студента гуманитарной направленности, а сюда входят и юристы, федеральный бюджет в рамках подушевого финансирования выделяет порядка 40 тысяч рублей в семестр. А на подготовку, например, специалиста в области информационных технологий – более 130 тысяч рублей. Грубо говоря, три юриста приносят университету денег меньше, чем один «айтишник».
– Тогда нужно «айтишников» набирать побольше...
– Так мы и набираем. В этом году, если посчитать вместе факультет компьютерных наук и специальность «Прикладная математика и информатика» в институте математики и информационных технологий, то получается около 200 студентов.
– Кто, кстати, займет тот корпус, где сейчас находится юрфак?
– Если все пойдет по плану, то в корпус № 7 переберется по договоренности как раз факультет компьютерных наук. Он сейчас размещается у нас на арендованных площадях, а стоимость аренды, сами понимаете, постоянно растет, и нам с точки зрения финансовой составляющей выгодно эти помещения освободить. Да и с точки зрения имиджа факультет компьютерных наук выиграет, и мы сможем привлечь большее количество абитуриентов.
– Ну а когда завершится строительство, то университету будет хватать площадей?
— Сейчас ситуация с площадями улучшается. Мы получили недавно в оперативное управление хорошее здание, это корпус филиала университета им. Плеханова на улице 10 лет Октября. И там у нас достаточно большой объем площадей. Кроме того, мы не в полном объеме используем сегодня корпус № 3 на улице Андрианова, и когда мы там проведем капитальный ремонт, то площадей прибавится еще.
– К вопросу о филиале университета им. Плеханова, который вошел в состав ОмГУ. Насколько болезненно прошли эти процедуры?
– Механизм перехода студентов при ликвидации филиала федерального образовательного учреждения высшего образования регулируется законодательством, всем дается право выбора. Студенты могут остаться в головном вузе, могут перейти в какой-то другой филиал, могут стать студентами того вуза, в состав которого войдет ликвидируемый филиал. Все это решалось с каждым студентом индивидуально, и никаких проблем, насколько я знаю, не возникло. Контингент студентов на момент присоединения филиала был небольшим, основная масса очников вошла в состав экономического факультета.
– Недавно у нас на «кухонных посиделках» был Сергей БАБУРИН, и он рассказывал про идею организовать на базе филиала «плехановки» торговый факультет ОмГУ...
– Мы действительно хотим открыть торговый факультет и сохранить бренд. Но здесь есть один нюанс. К сожалению, в отсутствие бюджетных мест на специальность «Торговое дело» будет трудно осуществить набор на внебюджетные места. Рентабельная группа – 20 – 25 студентов. И мы очень надеемся, что на 2019 год нам хоть какие-то места выделят. Вот если их выделят, то вопрос о создании торгового факультета может быть решен положительно.
– Там будет только одна специальность на весь факультет?
– Пока я бы не стал забегать вперед. Есть еще одна сложность, связанная с торговым факультетом. Специальность «Торговое дело» находится в укрупненной группе специальностей «Экономика и менеджмент», а в рамках этой группы есть, скажем так, достаточно жесткая позиция федерального министерства образования и науки на сокращение бюджетных мест. И даже если нам на эту группу специальностей выделят какие-то места, то будет большой вопрос, как их распределять. У нас экономических специальностей, помимо «Торгового дела», еще шесть.
– Такое впечатление, что подготовка специалистов для сферы торговли сейчас вообще никого не интересует...
– Увы. Похоже, не интересует подготовка специалистов для экономики в целом. И далеко не факт, что мы получим по этой группе специальностей такое количество мест, чтобы их можно было перераспределить безболезненно еще и на «Торговое дело». Это я пытаюсь мягко говорить.
– Одно время много говорили про перспективы создания в регионе института культуры на базе вашего факультета культуры и искусств. И еще говорили, что вы были против этой идеи...
– На самом деле я не против этой идеи. Вопрос о создании института культуры – этот вопрос федерального уровня. Все зависящее от нас мы сделали, в 2015 году принято соответствующее решение ученого совета нашего вуза, но на федеральном уровне два министерства не договорились. Не смогли решить вопрос с финансированием. Насколько я слышал, рассматривался даже вариант создания регионального института, чтобы его финансирование шло из регионального бюджета, а такой вариант, сами понимаете, не очень реальный. Обучение одного студента факультета культуры и искусств обходится государству дороже 130 тысяч рублей за семестр. Это самая дорогая категория студентов – третья. Нет, я верю, что такой проект может быть реализован, но для этого нужен благоприятный набор факторов. И прежде всего экономические условия должны быть.
– Можно, к примеру, ваш факультет переименовать в институт культуры...
– Можно. Но какой в этом смысл? Ничего нового мы при этом не получим.
– Бюджетные места для вашего факультета выделяет министерство культуры?
– Нет, мы каждый год обращаемся в минкульт за бюджетными местами, и каждый раз получаем отказ. Минкульт нам отвечает, что бюджетные места дает только своим образовательным учреждениям, ведомственным, а учредитель нашего университета – министерство образования и науки, и все бюджетные места мы получаем от минобра. А в минобре направления обучения, связанные с культурой, финансируются по остаточному принципу. Вот такой замкнутый круг получается.
– Много сейчас говорят и про уровень зарплат в вузах. Сколько зарабатывает ваш профессорско-преподавательский состав?
– Средняя заработная плата доцента в нашем университете в 2017 году – 45 тысяч рублей. У полного профессора, то есть имеющего ученую степень доктора наук и ученое звание профессора, – 63 тысячи рублей. Для справки, это 246% от средней зарплаты по региону.
– Это оклад?
– В зарплате преподавателей есть базовый оклад, который мы гарантированно должны выплатить, а есть стимулирующая надбавка. Базовый оклад профессора – 42,6 тысячи рублей. Оклад доцента – 26 тысяч рублей.
– Ставка рассчитывается, исходя из 900 рабочих часов в год?
– По-разному. Зависит от факультета. 900 часов – это максимум, который предусматривает федеральное законодательство. Больше нельзя, а меньше можно.
– Есть ощущение, что профессора ОмГУ, прочитав в нашей газете информацию о своих зарплатах, будут очень удивлены. И будут показывать друг другу ваше интервью и возмущаться: где, мол, он взял такие цифры?
– Пусть у меня спросят, я могу каждому профессору дать информацию о его заработной плате. И там будут те самые цифры, которые я озвучил
– А за что тогда протестовал историк и известный общественник Борис МЕЛЬНИКОВ?
– Поясню по поводу Бориса Викторовича. МЕЛЬНИКОВ работал в университете до 2006 года на факультете культуры и искусств, после чего был уволен как не прошедший по конкурсу. В течение следующих одиннадцати лет он не имел к университету никакого отношения. Против чего он протестует – я не знаю.
– В этом году абитуриенты из Тюмени стали приезжать в Омск, поскольку в Омске, по их мнению, дешевле получить высшее образование. Действительно ли образовалась существенная разница по стоимости обучения между регионами? И будет ли дальше увеличиваться эта дифференциация по цене?
– По поводу стоимости. Мы обязаны отталкиваться при определении стоимости обучения на внебюджетных местах от размеров субсидий, которые получает университет на обучение бюджетных студентов. Если на бюджетного студента государство выделяет, условно говоря, 40 тысяч рублей на семестр, то брать меньше за обучение на внебюджетных местах мы не можем. Повысить эту стоимость – можем. И любой вуз может. Все решают для себя этот вопрос, сами вырабатывают свою финансовую стратегию. Нам поднимать смысла нет. В Тюменской области обучение действительно стоит дороже. Там много региональных городов, откуда приезжают платежеспособные абитуриенты, чтобы учиться в вузах Тюмени. У нас поставщик абитуриентов один – региональный центр. И платежеспособность населения, скажем так, не слишком высока.
– Разве в Омск перестали приезжать абитуриенты из Казахстана?
– Нет, не перестали, но количество их снижается с каждым годом. Возможностей для обучения в Казахстане стало больше, чем 10 лет назад. И многие из студентов из Казахстана уже не стремятся получить российское гражданство, как раньше. После окончания вуза выпускники все чаще возвращаются на родину.
– А омские школьники все чаще уезжают получать высшее образование в Москву...
– Основной отток – это, конечно, Москва и Санкт-Петербург. Еще уезжают в Новосибирск и Томск. Едут за другими возможностями, видимо. Хотя на самом деле медвежью услугу нам оказывают учителя омских школ. С 8 – 9 класса они начинают говорить своим ученикам, что в Омске учиться негде в силу невысокого уровня вузов и нужно уезжать в Москву. Это неправильная позиция, я считаю, нашего учительского сословия. Многие из уехавших могли бы вполне успешно получать образование в Омске. Причем нисколько не хуже. А вот в магистратуру – это пожалуйста. Можно и в Москву. Опыт показывает, что наши выпускники достаточно легко поступают на бюджетные магистерские места в такие вузы, как Высшая школа экономики, РУДН, и даже в МГИМО поступают.
– Вы действительно считаете, что ОмГУ может посоревноваться по уровню подготовки с классическими университетами Новосибирска и Томска, которые имеют статус национальных исследовательских?
– Смотря о каких специальностях идет речь. Если наших «айтишников» работодатели разбирают с третьего курса, то это говорит о многом, я считаю. А многие на фрилансе работают на зарубежные корпорации. Все зависит от человека и от его желания получить знания. Кто пришел учиться – учится. И таких, как показывает практика, в любом вузе не так много. Больше тех, кто идет в вуз за дипломом и студенческой жизнью.
– В продолжение темы качества. В этом году на какие специальности у вас был самый большой конкурс?
– Традиционно большой конкурс у нас на юридический факультет. Достаточно высокий конкурс был на экономическом факультете. Иностранные языки пользовались спросом. И на журналистику, кстати, в этом году был высокий конкурс. Но вообще, я скажу, конъюнктуру отловить очень сложно. Иногда вообще никакой логики не прослеживается. Один год на одну специальность большой конкурс, на другую – маленький. А на следующий год совершенно противоположная картина, все переворачивается на 180 градусов. Единственный параметр, по которому можно точно определить уровень привлекательности того или иного направления подготовки, – наличие бюджетных мест.
– Расширяете сотрудничество с иностранными вузами?
– Международный обмен – мониторинговый показатель, и там у нас все хорошо. Наш показатель в семь с половиной раз выше нормативного. Уже традиционно у нас проводятся летние курсы русского языка, на которые в этом году приезжали обучающиеся из самых разных стран. Были даже из Австралии и Латинской Америки. И возраст тоже самый разный – от 16 до 45 лет.
– Какие у вас отношения с Китаем?
– Со многими китайскими вузами у нас есть договоры о сотрудничестве, но реально действующих не так много, конечно, как хотелось бы. Наиболее продуктивное взаимодействие с университетами Урумчи и Манчжурии. К нам приезжают из этих университетов студенты лингвистических факультетов, изучающие русский язык.
– Как поживает созданный несколько лет назад эндаумент-фонд университета? И про ассоциацию выпускников ОмГУ почему-то ничего не слышно. Она еще работает?
– Что касается эндаумент-фонда, который называется у нас Фондом управления целевым капиталом «Сибирский целевой капитал – фонд развития Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского», то он на самом деле работает. Председатель правления фонда – СТРУНИН Владимир Иванович. И хотя у фонда, наверное, не самые большие возможности, его целевой капитал составляет 6,5 млн рублей, тем не менее уже несколько лет фонд организует конкурсы «Достижение года», платит победителям стипендии. И студентам, и преподавателям. Кроме того фонд помогает университету улучшать материально-техническую базу. В последние три года приобретали на деньги фонда мультимедийную технику, которой было оборудовано три аудитории. В прошлом году университет приобрел новое полиграфическое оборудование на средства, которые выделил фонд. А в этом году правлением принято решение о финансировании проекта строительства студенческого стадиона. А вот с ассоциацией выпускников есть проблемы. Она в последние три года находится в состоянии постоянного переформатирования.
– Государство декларирует, что ему нужны инновации, а ОмГУ не поддерживает бизнес-инкубатор...
– Вы не правы, бизнес-инкубатор у нас работает, там находятся реально действующие малые предприятия. Если кто-то из малых предприятий перебрался в технический университет, то это дело вкуса, как говорится. Инновации мы поддерживаем, планируем поучаствовать в конкурсе на отбор образовательных организаций высшего образования, которые будут создавать у себя центры инновационного технологического и социального развития региона. Заявки на конкурс принимаются до 1 октября, и мы сейчас готовим пакет документов для участия. В рамках работы этих центров предполагается и реанимация различных форматов взаимодействия вузов с малыми предприятиями.
– Деньги из бюджета на все это дадут?
– Нет, не дадут. Предполагается, что центры будут создаваться за счет внутренних ресурсов вузов.
– В чем вы видите перспективу ОмГУ?
– Перспектива – она понятная. Нам нужно сохранить имеющийся образовательный и научный потенциал университета, что в нынешних условиях тоже очень непросто.
– Общие слова...
– А что вы хотите? Вот еще недавно были на коне экономисты. Сейчас экономистов бьют. Какая перспектива у группы экономических специальностей? Основная задача сейчас – сохранить контингент преподавателей. Если они не смогут сохранить уже имеющееся, то и дальнейшее развитие окажется под большим вопросом.
– Кстати, фамилия у вас интересная. Ваши предки не из Польши?
– Предки у меня из Гомельской области, это юг Белоруссии на стыке с Украиной. В конце XIX века они перебрались оттуда в Сибирь, часть осела в Горьковском районе Омской области, а часть – на Алтае. А я уже родился в Омске. Так сказать, коренной омич.
– Спасибо, Алексей Валерьевич, что нашли время зайти к нам на чай. Успехов вам!
Ранее беседа в полном виде была доступна только в печатной версии газеты "Коммерческие вести" от 27 сентября 2017 года
