Чтоб жил народ легко и просто, чиновники съели редакторшу ОСТРУЮ
Сегодня, 15 мая, на сайте федеральной «Комсомольской правды» появился большой материал об Омской области под названием «Чтоб жил народ легко и просто, чиновники съели редакторшу Острую». Спецкор «Комсомолки» Владимир ВОРСОБИН, приехав в Омскую область, увидел, как провинциальные власти в России научились одним волшебным движением превращать ершистых журналистов в удобных и покладистых
МАССОВОЕ «ПРОСВЕТЛЕНИЕ»
Убить человека, как утверждают реаниматологи, трудно. Природа вытаскивает своих подлых детей и с того света.
Свободу убить легче. Если верить Фрейду, большинству она не нужна. Свобода предполагает неудобную ответственность, от чего вечное искушение — дать ей другое имя — «вседозволенность», «экстремизм», «оскорбление чувств». И ее задушит сам народ, которому свобода вроде была так нужна.
А убить журналистику… Смешно. Это как наступить на муравья.
... — Простите, вы скоро? — привела меня в чувство корреспондентка «Нашей Иртышской правды».
Она нервно наблюдала, как я мрачно копаюсь в подшивках этого странного издания. Передо мной две газетные стопки. Слева «Иртышская правда» за прошлогодний 2016-й с зубастыми, усеянными сердитыми вопросительными знаками заголовками — «Почему сорван отопительный сезон?» или «Большие стройки за большие взятки?»
Справа — газета за 2017-й. С лучезарными «обложками»: «Лучшие из лучших» или «Огонь Праздника Севера прошел по селам».
«Иртышская правда» из городка Большеречье, как и другие газеты Омской области, волшебно изменилась за один месяц — за декабрь 2016. Тогда были уволены сразу четыре редактора местных «районок». Пресса подняла было робкий шум. Тихо зароптал о цензуре местный Союз журналистов. «Народный фронт» прошептал, что нехорошо это. Что оспорит решение в суде. Но быстро затих.
Зато районная пресса сразу все уразумела. И переменилась сама. Так меняются психи при лоботомии. Буйные становятся ласковыми. Въедливые — равнодушными.
— Мне надо бежать… Вы уж извините… — корреспондентка нервно ходила по комнате. Она очень просила не упоминать ее имя. У нее дети. Где в маленьком городке работу найдешь?
— Вы разве не заметили, как изменилась ваша газета? — пытаюсь уследить за выражением ее глаз.
Мне всегда было интересно — что чувствует коллега, когда вместо азартного расследования о чиновниках-взяточниках и сказочных тарифах, приходится писать «обложечный» материал, начинающийся со слов: «Все детские сады и школы района готовили поделки для любимых пап, дедушек, братьев. Именно с этого праздника начинается понимание слов «патриотизм» и «отечество»…
Тут я вспомнил, как юнцом работал в одной маленькой газете, и один из редакторов свирепо учил меня: «Хватит гнать чернуху, Володя, пора научиться писать о позитиве — как строятся заводы, благоустраиваются улицы, растут зарплаты. Дай людям надежду — будь выше критики! «Но разве так напишешь правду?» — по-детски изумился я. «Плевать. Прикажем — сделаешь. Да и потом — разве плохо писать о хорошем?» — поморщился редактор. И начал учить меня “солнечной журналистике”, но не успел — его, к сожалению, уволили…
— Да и разве плохо писать о хорошем? — моя коллега из «Иртышской правды» отводит глаза. — Смотрите — какая светлая стала газета. Сколько в ней позитива. Да и областное начальство так велело... То есть (спохватываясь) советовало. Ну то есть… (мученически глядя на меня) Боже, нет у меня комментариев…
А когда-то в Большеречье работал задорный, крепкий журналистский коллектив, каким-то чудом сохранившийся в омской провинции. Возглавляла его молодой честолюбивый главред с роковой фамилией… Острая.
Середина 2016 года. До массового “просветления” газет в Омской области еще несколько месяцев.
ЗАНОЗА РАЙОННОГО МАСШТАБА
Хороших “районок” в области, кстати, было много. Но именно газета Евгении Острой (на фото) стала для чиновников особым, образцово-показательным кошмаром. Еще того — советского разлива. Ведь именно в СССР советская пресса регулярно обрушивалась на нерадивых бюрократов и собственных партийных секретарей…
Приезд на завод/фабрику/стройку/район журналиста в СССР часто заканчивалось инфарктом или исключением из партии принимающей стороны. По следам журналиста азартно неслись следаки, прокуроры, чтобы через месяц отрапортовать народу «факты приведенные в газете подтвердились»… Государство (тут коммунистам 60-70-х надо отдать должное) имело мужество искать с помощью своей СОБСТВЕННОЙ прессы в себе же недостатки.
И вот в 21 веке Евгения Острая попыталась сделать тоже самое. И достигла маленького провинциального совершенства. То есть с одной стороны, газета была рыночной. Тираж вырос в четыре раза, и благодаря привлеченным рекламодателям приблизился к фантастической для провинциальных газет цели — самоокупаемости. Собирая по стране журналистские премии, в 2015 году скромная омская районка вошла в десятку лучших газет России(!).
С другой — “Иртышская правда” была занозой в мягком месте местного госапарата. Районные чиновники ждали каждый выход “Иртышской правды” с тем нескрываемым отвращением, с каким больной ждет полезную, но клизму. Им приходилось по мотивам свежего номера “Правды” проводить по понедельникам разбор полетов. Кто в районе — да разрази этих журналистов гром! — опять накосячил! И что теперь — черт побери Острую! — делать?!
— Острая была слишком острой, — грустно каламбурит мэр Большереченска Александр Кох, — Писали они чистую правду, но как-то уж очень концентрированно. К примеру, несколько месяцев в городе барахлило отопление. Что-то с углем что ли напутали, не тот подвезли, и батареи были чуть теплые. Газета на радость людям измордовала чиновников так, что их даже жалко было. Они ж не враги своему городу, просто так получилось… Отопление быстро востановили, но зуб на Острую стал острее. И так из года в год…
То, что глава Большереченского района Василий Майстепанов недолюбливал Острую — понятно (любовь чиновника и журналиста — бесмысленное извращение). Но устранить «занозу» не мог. Тираж газеты на 20 тысячный городок — 6 тысяч, а значит почти в каждой большереченской семье читали «Иртышскую Правду». В редакцию шли жалобщики со всего района — кто с платежками, кто с прорванными трубами, кто из-за отмены автобуса до далекой деревни.
И еще местное начальство прекрасно понимало: в России районные газеты — единственные, кто пишет не об Украине,Сирии, Пугачевой. Только они сообщают о конкретных проблемах маленького села, заброшенной улицы уездного городка N, о котором забыли все — кроме какой-нибудь «Кукуевской правды».
Но самое обидное — газета подчинялась областной администрации, которая «районками» интересовалась мало. Управление по информационной политике по русскому обычаю оберегала лишь сакральность губернатора, а потому, туда «в деревню» лишь сонно спускала распоряжения: «считаем целесообразным, чтобы материалы, которые освещают деятельность Губернатора, анонсировались на первой полосе, а размещались не далее второй-третей».
И хотя это было прямым нарушением «Закона о СМИ», чиновникам было неведомо. А журналистам — тем более. Положено «районкам» любить губернатора. Ну и любили.
И районные главы так бы и мучились от своих борзописцев и дальше.
Да только в Управлении однажды появился очень смышленый человек.
НЕПОНЯТЛИВЫХ ОТСЕКАЮТ КАК ГАНГРЕНУ
— Вы спросите, откуда я такой красивый нарисовался, — кивнул начальник Управления по информационной политике Станислав Сумароков, автор “осветления” омской прессы. Когда-то будучи пресс-секретарем омского “Ростелекома” он написал губернатору письмо — дескать, есть идея.
Губернатор ответил: “Ок”. Тем более, что за два десятка лет начальники этого управления сменились 12 раз.
Но тут губер не ошибся. У новичка действительно оказалась эффектная идея. Которую я сначала не понял.
Признаться, я шел на встречу с главой Управления с примитивнейшей целью — спросить, за что он уволил самых успешных омских редакторов, включая Острую... Надеялся уличить махрового цензора. Припереть к стенке. Дать бой Злу. Во имя «нашей и вашей свободы». И увешанный детским набором московских банальностей… я вдруг провалился в мир Новой Русской Журналистики.
— Приехали из цеховой солидарности, — понимающе кивнул начальник управления, и вздохнул — у вас, мол, у журналистов это водится.
— Упадет журналист, сломает руку — и тут же заголовки: «Наш смелый Пупкин в борьбе за свободу пожертвовал рукой!» — грустно покачал головой Сумароков, — Упадет чиновник — скажут «Так ему и надо!». Хотя наша работа так же опасна. Шаг в сторону, и к тебе бежит прокурор… (задумчиво) Много хороших чиновников в Омской области так и сидят.
— Слышал, — сочувствую. — Припоминая, что даже Москва никак не может разобраться в местных чиновничьих странностях — например, на вакантное место мэра Омска этой весной не захотел баллотироваться… никто.
— Ну вот я собрал редакторов «районок» и сказал: нельзя коллеги все рисовать черными красками, — пожал плечами Сумароков. — Я не призываю лакировать действительность, но нужно адекватно отражать деятельность власти.
— Подождите, — начинаю путаться. — Что значит «адекватное отражение»?
— Смотрите, — терпеливо объяснял начальник управления. — Чернуха стала трендом. Выбоина на дороге — все пишут ужас, плохо, где власть! А что власть ее в итоге заделает или уже заделала — это уже никому не интересно. Ведь что хочет простой человек? — нахмурился чиновник.
— Что?
— Представим — у него потек кран. Наш человек хочет, чтобы тут же пришел слесарь и починил.
— Но вы тоже этого хотите!
— В реальном мире это неосуществимо! — закричал вдруг Сумароков. — Слесарь придет когда-нибудь. Через четыре часа. Завтра. И он починит. Но осадочек останется — власть недоработала. А почему не доработала?! Это наследие патерналистского советского прошлого, когда государство осуществляло тотальной контроль, но взамен гарантировало 100-процентную заботу о гражданине. Когда все захотели капитализма, власть сказала «окей», но вы ребята теперь отвечаете сами за себя. А народ к этому не привык. И поток разочарования хлынул через прессу.
— И вы решили поток остановить во благо государства, отрезав прессе язык — начинаю соображать.
— Подождите, — улыбнулся чиновник. Он терпеливо пытался достучаться до моего разума. -Так как люди ждут от власти мгновенной реакции, она будет всегда тактически проигрывать — она не может поставить у каждого человека сантехника с ключом. Но власть в итоге выиграет обязательно — дорогу построит, стадионы, школы.
— Для этого нужно время, а его — нет, — начинаю догадываться. — Вдруг местную прессу читают в Кремле, и решат — что губернатор не справляется. Значит тотальная лояльность прессы — залог стабильности и благополучия!
Глава управления кивнул. Мы теперь хорошо понимали друг друга.
— Давайте будем откровенны, — предложил Сумароков. — Газеты учреждены правительством Омской области, и мы — работодатели, должны определять их политику. Да, пришлось пойти на крайние меры. Это как выбор врача — либо отсечь начавшуюся гангрену, либо пациент потеряет всю ногу. Я отсек! Другие редакторы сделали выводы и ситуация изменилась.
— Тут вы поосторожнее, — советую. — Вы нарушаете закон «О печати». Учредитель не имеет права вмешиваться в политику издания.
— Не знал, — удивился чиновник
— К тому же вы уволили лучших редакторов, превращая «районки» в бессмысленные листки бумаги, — вздыхаю. — Нехорошо.
— Давайте выбирать точные слова, — прищурился Сумароков. — Кто их уволил? У них закончился годовой контракт. И его не продлили…
— То есть контракт заключается на один год. И журналист сидит на крючке, — понял я наконец омское «ноу-хау». — Очень умно!
— И никакой цензуры, — пожал плечами чиновник. — Журналистам надо привыкнуть — у людей запрос на позитив. Они хотят, чтобы слова любви к своей малой родине звучали ярче. У соседей — в Красноярске, Тюмени - тональность газет изменилась. Люди хотят видеть в прессе больше патриотизма к своему городу. Несколько раз слезно просил редакторов — давайте изменимся! Кто-то не услышал, вроде Острой… В конце концов, у меня тоже руководство есть — и оно требует определенных результатов!
ПРИСЛУГА ИЛИ КОМИССАРША?
К обезвреживанию омских «районок» власть подготовилась грамотно. Главные редактора безропотно подписали дополнения к бессрочному трудовому договору и очень глупо повисли на юридическом крючке. Теперь любого можно уволить без объяснения причин.
Первыми на выход пошли те, у кого не сложились отношения с местными администрациями. Уволить которых чиновники давно просили…
Так убрали нескольких редакторов крепких «районок». К радости Большереченского чиновничества, работы лишилась и Острая. Под «раздачу» попали и тихие редакторы, живущие с главами душа в душу. В журналистских «курилках» утверждают, что их убрали за другой смертный грех российской журналистики — невыполнение приказа. Спустили дескать на прошлых выборах грязную статью против одного из неугодных кандидатов, но редакторы «районок» печатать отказались, испугались исков. Ну, заодно «почистили» осторожных.
Журналисты, конечно, поскандалили немного. Даже в суд пошли. Я, кстати, зашел на одно из таких судебных заседаний. Которые хотели закончить по-быстрому (судя по напряженному графику адвоката), но мое появление немного смутило Фемиду. Я был единственным зрителем спектакля. Решили посидеть подольше.
— Это же давление на прессу! — продекламировал защитник, и жалобно посмотрел на судью.
— Они сами подписали дополнение к договору, — пожала плечами представитель администрации. — Все законно.
— А если бы редактор не подписал? — интересуется адвокат.
— Уволили бы сразу. Это нарушение. — краснеет чиновница.
— И это не давление на прессу?! — вскричал защитник.
Все посмотрели на красавицу-прокурора. Девушка смотрела на часы.
— Никакого нарушения не усматривается, — улыбаясь (дескать, ну надо же!), делает знак судье. Пора.
Выходим в коридор.
Захожу в интернет. Наблюдаю, как в соцсетях уволенная Острая размашисто — сразу видно, на прощание — ссорится с начальником Сумарокова, зам губернатора ВладимиромКомпайнещиковым.
«Обыкновенная прислуга, а форсу как у комиссарши, — пишет в ответ Компайнещиков, и ставит логическую точку в этой истории.
Прислуга?! Ну, конечно! Пусть с гонором, с законами о СМИ, но прислуга. Так видят нашего брата-журналиста, чиновники. Они оплачивают работу редакций из кармана налогоплательщиков и считают газеты своей личной собственностью. И цель у этих ребят одна — за народные деньги информационно защитить себя… от народа.
P.S.
Говорят, на Алтае случилась история — во время урагана сильно пострадал один городок. И редактор местной газеты поручил молодой журналистке написать, как прекрасно сработали спасатели, как люди благодарны властям. Девушка была обученная. Написала. Пришли люди к ее дому, чтоб посмотреть журналисту в глаза. Разрыдалась девушка, и уговорила редактора опубликовать другую заметку — как в городке обстоят дела на самом деле.
Ее, конечно, тут же уволили. Вместе с редактором. Вы думаете, кто-нибудь попытался их выручить?
Кстати, в Большеречинске «Иртышская правда» без Евгении Острой живет хорошо. Власти предложили Следственному комитет возбудить против взбунтовавшейся “прислуги” (бывшего редактора) уголовное дело, насчитав растрату в 500 тысяч рублей.
А у «осветленной» газеты даже подрос тираж…
Может, прав Сумароков — большинству не нужна эта устарелая «журналистская правда». И не стоит нам, репортерам, так за нее сражаться. Люди хотят слова любви к Родине.
И все.
Иван Иванович, Вас заказали!
Разъезжая по стране, я часто общаюсь с губернаторами. В большинстве своем это душевные, прогрессивные, приятные люди. Российские губернаторы — опытные мастера по очарованию московских журналистов. Если их послушать — они демократы все как на подбор. Они уважают общественное мнение. Души не чают в простом человеке. Они открыты, прозрачны.
И когда ты очарованный выходишь от них, и покупаешь в киоске газету, вздрагиваешь. Местная пресса с сахарной приторностью поет, как же все у нас в городе N хорошо! Как же все у нас отлично! А будет еще лучше! Какой же у нас губернатор молодец, ай, а мэр-то какой молодец!
А потом приезжает из Москвы бригада Следственного Комитета — бац! — и губер в лучшем случае уволен, или летит в столицу в наручниках и с мешком на голове. И так я провожаю моих душевных, прогрессивных знакомых. И хочется у них спросить, например: Леонид Игоревич (экс-глава Марий ЭлМаркелов), вы зачистили свою республиканскую прессу от малейшей критики. Мне пришлось выезжать в командировку, чтобы расследовать, как ваши люди увольняли редакторов из-за публикации новогоднего поздравления от неугодных людей. Вы отправляли в психушку журналистов. Вы построили информационно-стерильный мир. Это уберегло вас от тюремных нар?
Или — дорогой Александр Петрович (экс-глава КарелииХудилайнен), вы заставили всех недовольных пугаться собственной тени. Вы окружили прессу прокурорами, ФСБ, проверками, увольнениями. Это уберегло вас от президентского выговора и отставки?
И когда я наблюдаю, как губернаторская свита гоняется за неугодными редакторами, как смотрит на просвет газеты, как тратит кучу казенных денег на подобную ерунду.... Мне все это напоминает недовольного своей внешностью подростка, бьющего это вредное, это чернушное, это негодяйско-лживое зеркало.
И я часто думаю, разве государство не заинтересовано в чистке самого себя? Разве не понимают высокие чиновники, что без нормальной прессы наша страна обречена стать тем несчастным больным, которому вместо диагноза и лечения врачи рассказывают, как все хорошо?! Разве сама власть российская не заинтересована в объективной, качественной информации, хотя бы для того, чтобы видеть - куда на самом деле двигается страна?!
Ведь обратная связь с обществом — не роскошь, не красивое украшение, не прекраснодушная «маниловщина». Это фундаментальное, техническое условие для нормального развития.
Разве это чиновники не понимают?! Похоже, что нет!
Времена пришли другие. Теперь новые правила игры.
Государство, по сути, само начало уничтожать независимую прессу, для начала лишив ее льгот. В Москве первыми начали создавать государственные медиа-гиганты, «зачищающие» и «осветляющие» рынок. Этот опыт, конечно, был подхвачен регионами, где процесс избавления от независимых СМИ уже подходит к концу.
В объективной информации не заинтересован никто. Потому что если раньше условный губернатор, читая условную «КП», вызывал к себе зама, и ворчал: «ну вот твои болваны опять напортачили, «Комсомолка» пишет — крыши не отремонтированы. Иди разберись.» То теперь зам бодро отвечает: «Вранье. Все с крышами в порядке. Это информационная война. Я уже докладывал, Иван Иванович, что на вас идет разнузданная атака через прессу, которая финансируется...»
Тут Иван Иванович пугается и отстегивает, конечно, деньги на контр-атаку.
И это стало в России таким общим местом, что у каждой мало-мальской госконторы, корпорации, администрации плодятся департаменты по PR, управления по СМИ, и тысячи сумароковых, профессионально рассказывающих встревоженным губерам о ситуации на информационном фронте. Сколько атак отбито, сколько лазутчиков взято в плен, и сколько еще денег надо бросить на защиту от врагов.
И в этом информационном разврате, где в каждой заметке мерещится «заказуха», появление Евгении Острой и ее «Иртышской правды» — стало шоком. Система просто не поняла, что это? И сожрала маленькую честную газетку, по какой-то случайности сохранившуюся в этом грязном болоте СМИ.
Хотя на самом деле, такие редактора, как Евгения Острая, стране очень нужны.
Редакция «Комсомольской правды» официально предлагает Евгении работу. С искренней надеждой, что Острая принесет читателям «КП» ту пользу, которой испугались в Омске.
На фото из Фейсбука Евгения ОСТРАЯ
