Последнее время в омском бизнес-сообществе все чаще стали упоминать третейский суд, который работает при ООО „Юком“. О том, как возникла идея создать третейский суд, о своей юридической фирме и о себе корреспонденту „КВ“ Николаю ГОРНОВУ рассказал генеральный директор ООО „Юком“ Владимир ЯЗЕ.
— Владимир Вячеславович, на чем специализируется юридическая корпорация «Омск»?
— Вообще у нас несколько направлений деятельности. Главное — это юридическое консультирование по вопросам исполнения налогового законодательства. Правда, в очень специфическом аспекте. Мы даем рекомендации, которые лежат в плоскости Уголовного кодекса. То есть чтобы минимизация налогообложения не вылились в итоге для наших клиентов в уголовные дела. Еще мы проводим судебно-экономические экспертизы и рассматриваем дела в третейском суде.
— Отношение к третейским судам, насколько я могу судить, пока весьма настороженное...
— И напрасно. Во всем мире третейские суды загружены не меньше, а может, и больше, чем государственные суды. Они, конечно, называются по-разному — коммерческими арбитражами, торговыми и так далее. Есть даже третейские суды, которые рассматривают исключительно семейные споры. Но суть остается все той же. Две стороны по договору доверяют рассматривать их имущественный спор третьей стороне — коммерческому суду. И сразу делают оговорку в договоре. Что решение, например, третейского суда при ООО «Юридическая корпорация „Омск“, является окончательным и обжалованию не подлежит. Тем самым они лишают себя права обращения в любые другие суды. Именно из-за такой третейской оговорки. Не буду отрицать, некоторые третейские суды создавались под конкретные истории, для определения прав собственности на какой-то конкретный объект, что не самым положительным образом отражается на репутации третейских судов вообще. Мы же ставили перед собой иную задачу — попытаться охватить как можно больше предприятий по самым обыкновенным хозяйственным спорам.
— В чем преимущество именно третейского суда?
— Он ничем не лучше и не хуже государственного. Просто у третейского суда нет тех громоздких процедур, которые неизбежны в любом государственном суде. Нет, в частности, большого количества инстанций, в которых можно длительное время обжаловать решение судьи. Не секрет, что из-за этого рассмотрение любого дела растягивается в государственных судах не то что на месяцы, а порой и на годы. А третейский суд — это первая и последняя инстанция. Поэтому сроки рассмотрения споров кратчайшие.
— А законодательно урегулирован этот момент с третейской оговоркой?
— Конечно. Более того, уже достаточно примеров, когда арбитражные суды отказываются рассматривать законность или незаконность решений третейских судов. Именно потому, что есть третейская оговорка. Допустим, один предприниматель продает бензин, а другой его покупает, и у обеих сторон по договору нет желания друг друга обмануть. Но они понимают, что спорные ситуации все равно могут возникнуть. Помимо их воли. Именно поэтому они делают в договоре третейская оговорку.
— Но одной из сторон решение обязательно не понравится...
— Да, может и не понравиться. Но третейскую оговорку люди делают осмысленно. Они понимают, на что идут. Ну и доверие должно быть к тем юристам, которые рассматривают третейские споры. Если это Алексей КАЗАННИК или Юрий СОЛОВЕЙ, например, их репутация не дает повода даже для малейших сомнений в объективности. Сомневаюсь, что такие известные в Омске юристы будут рисковать своей репутацией ради какой-то сиюминутной выгоды.
— А если решение третейского суда проигравшая сторона все же не исполняет?
— Тогда можно обратиться в службу судебных приставов. Порядок взыскания одинаков. Правда, для получения исполнительного листа нужно сначала обратиться в арбитражный суд или суд общей юрисдикции, который на основании решения третейского суда в месячный срок выдаст вам исполнительный лист. Он ничем не будет отличаться от того, который выдается по решению, например, судьи арбитражного суда.
— А какова стоимость рассмотрения споров? Или это коммерческая тайна?
— Нет, мы не скрываем расценок. Если сумма иска до 1 миллиона рублей, то третейский сбор составит 5% от этой суммы. Если сумма иска свыше 1 миллиона, но не более 10 миллионов, то третейский сбор — 50 тысяч рублей плюс 3% от суммы, которая свыше миллиона рублей. Есть и дальше расценки, но информация о третейском сборе с 500 миллионов, я думаю, в Омске никого не заинтересует.
— Пользуется ли спросом суд при ООО „Юком“?
— Сложно ответить на этот вопрос. С одной стороны, хочется, конечно, чтобы интенсивность обращений была больше. С другой стороны, обращаются даже чаще, чем я рассчитывал, когда мы начинали эту работу. Могу сказать так. Уже около пятидесяти предприятий делают теперь в договорах оговорку, что будут рассматривать споры в третейском суде ООО „Юком“. В том числе самые крупные омские предприятия. В уже рассмотренных делах сторонами по спорам являлись и администрация города Омска, и правительство Омской области.
— Сколько у вас юристов рассматривают третейские споры?
— Четырнадцать. Мы приглашаем, естественно, только тех людей, фамилии которых значимы и много говорят всему сообществу омских юристов. Это и Николай ЛЕБЕДЕВ, и Константин МАРЧЕНКО, и Александр СЛЕСАРЕВ, и Максим ДИАНОВ, и Игорь НАЗАРЕВИЧ, и Наталья БАБЕНКО. К сожалению, удалось пригласить не всех, кого хотелось бы. В законе о третейских судах есть ограничение. Его членами, к сожалению, не могут быть адвокаты и юристы-госслужащие.
— Вы упоминали судебно-экономические экспертизы. Для кого вы их делаете?
— Их делает наш эксперт по обращению прокуратуры и УВД. Это экспертизы по уголовным делам, которые возбуждались в отношении руководителей крупных омских предприятий. Наш эксперт, кстати, проводил экспертизу по Омсктрансмашу, заводу им. Попова и МУ „Омскархитектура“.
— Для суда обязательно такое экспертное заключение?
— В принципе УПК не оговаривает обязательность проведения судебно-экономических экспертиз, но и суды, и следователи стараются все же обращаться к экспертам. Сами понимаете, экономического образования у судьи нет. У следователя тоже. Экспертное заключение всегда облегчает задачу судам.
— А почему прокуратура задействует именно вашего эксперта?
— Людей с такой квалификацией в Омске было всего шестеро. Так что выбор на самом деле небольшой.
— Наверняка после ликвидации налоговой полиции вас приглашали обратно в прокуратуру. Почему вы предпочли свободное плавание?
— Так сложились обстоятельства. В начале 90-х, когда молодые юристы массовым порядком уходили в бизнес, я не хотел увольняться. Миражи в виде денег меня не привлекали. Но теперь, когда уже заслужил пенсию, понял, что могу и рискнуть. К тому же ликвидация налоговой полиции помогла мне понять одну очень важную вещь: век чиновника не так уж долог. И я решил заняться юридическим консультированием. Вполне логично, что с тем опытом, который я приобрел в налоговой полиции, юридическая корпорация „Омск“ стала заниматься консультированием именно в этой сфере. Большинство из тех, кто здесь работает, — бывшие налоговые полицейские. Только разного профиля.
— А если бы полицию не ликвидировали?
— Тогда бы я никогда не ушел с госслужбы. Меня абсолютно устраивал тот образ жизни. Сами посудите: более двенадцати лет я прослужил в прокуратуре и еще 6 лет в налоговой полиции. Я бы даже не смог так рассуждать, как рассуждаю сегодня.
— Говорят, что ликвидация стала неожиданностью для омских полицейских...
— Абсолютной неожиданностью. Естественно, мы отреагировали болезненно. Мне кажется, корректной ликвидацию полиции назвать нельзя. Хотя бы потому, что все произошло накануне нашего профессионального праздника. Да и не было никакого публичного обсуждения целесообразности ликвидации этой спецслужбы. Ведь саму функцию, как я понимаю, никто под сомнение не ставил. Она нужна, раз была трансформирована и передана в итоге в МВД. Может, у меня нетипичный взгляд на эти вещи, но я уверен, что наличие многих правоохранительных органов — благо. В рамках имеющейся численности, естественно. Я не призываю к абсурду и раздуванию штатов. Просто, когда правоохранительных органов много, это предполагает здоровую конкуренцию между ними. Гораздо хуже, когда все функции сосредоточены в одних руках. Такого монстра и контролировать будет практически невозможно.
— Сегодня, на мой взгляд, стали меньше возбуждать уголовных дел по налоговым преступлениям. Неужели за два года их стало настолько меньше?
— Не думаю, что их стало меньше. Налоговое законодательство за это время не изменилось. Уголовный кодекс тоже. Предприятий не стало меньше. И преступные схемы ухода от налогов если изменились, то не слишком. Налоговой полиции понадобилось довольно продолжительное время, пока она научилась их эффективно выявлять. Милиции, которая никогда не занимались налоговыми преступлениями, придется пройти этот же путь, пока она не выйдет на ту же интенсивность работы. Это объективно. Поэтому и количество возбуждаемых уголовных дел, насколько я знаю, снизилось в разы.
— Напомните, сколько дел возбуждала полиция за год?
— Порядка 180. Причем половина из них шла в суды, а четверть прекращалась по нереабилитирующим обстоятельствам. Была такая практика — деятельное раскаяние, если помните. Это когда следствие доказывало, что предприниматель виновен в неуплате налогов, а тот раскаивался и полностью погашал все недоимки в бюджет. После чего налоговая полиция уголовное дело прекращала.
— Но декларировалось, что полицейские просто перейдут на работу в милицию...
— Если честно, органы внутренних дел нас тогда не заманивали. Да и полицейские, надо сказать, в милицию не особо стремились. Причем эту ситуацию никто не создавал искусственно. Так произошло — и все. Одно могу отметить сегодня с удовлетворением. Все, кто решил тогда уволиться после ликвидации полиции, оказались востребованы.
Владимир Вячеславович родился 14 апреля 1961 года в городе Омске. В 1978 году окончил среднюю школу № 109 и в том же году поступил на юридический факультет Омского государственного университета. По окончании вуза в 1985 году был принят на работу в органы прокуратуры.
До 1988 года был помощником прокурора по надзору за исполнением законов в исправительно-трудовых учреждениях, после чего перешел в прокуратуру Омской области — помощником прокурора в отдел общего надзора. В 1992 году был назначен заместителем начальника отдела.
В 1997 году перешел в Управление по Омской области Федеральной службы налоговой полиции (УФСПН) — первым заместителем начальника. В этой должности отработал до лета 2003 года. После того как налоговая полиция была ликвидирована указом Президента РФ, вышел в отставку в звании полковника.
С 2003 года и по настоящее время — генеральный директор ООО „Юридическая корпорация “Омск».
Женат. Два сына. Старшему — 14 лет, младшему — 6 лет. Жена тоже юрист.
