Сегодня будет вынесен приговор чиновникам ТУ Росимущества по Омской области.
Сегодня, 25 августа, судья Омского областного суда Алла МИХАЙЛОВА огласит приговор по громкому уголовному делу, возбужденному в отношении бывшего начальника отдела аренды, оценки и отчетности территориального управления Росимущества по Омской области Игоря МАКАРЬЕВА и бывшего его подчиненного Алексея АБРАМЕНКО. Их обвиняют в совершении 11 эпизодов преступлений, предусмотренных п. а, в, г ч. 4 ст. 290 УК РФ — получение взятки (в общей сумме 1 млн рублей). Подсудимые своей вины не признали. «КВ» сообщат об итогах разбирательства. А пока представляем читателям наиболее интересные моменты реплик, которыми стороны процесса обменялись 17 августа после окончания прений.
Наталья РОМАНОВСКАЯ, адвокат:
Риторика вместо фактов
В репликах гособвинитель, видимо, решил восполнить недостаток красноречия, проявленного в прениях. Очевидно, теперь на вооружение им были взяты сборники речей незабвенного Андрея ВЫШИНСКОГО, который, как известно, клеймил своих процессуальных противников самыми яркими ярлыками. Реплики господина УМАНСКОГО воскресили в сознании эти образцы судебного красноречия, основанного на унижении оппонента. Эмоциональным посылом, основанным на метафорах, прокурор пытался компенсировать отсутствие у обвинения реальных аргументов. Вот отсюда и появились выражения: «беззубая защита», «защита не знает за что хвататься», «защита мечется», «защита, слабо разбираясь в ОРД трубит … берется учить специалистов». В отличие от прокурора, защита не нуждается в риторике. У защиты есть неопровержимые факты, которые прокурор просто умолчал и оставил без комментариев.
В чем заключался рэкет?
Заявляя о том, что МАКАРЬЕВ и АБРАМЕНКО получали незаконные денежные вознаграждения в виде взяток, обвинитель в очередной раз обошел стороной вопрос: «За что передавали деньги потерпевшие?». Какими из имеющихся у подсудимых полномочий воспользовались или угрожали воспользоваться МАКАРЬЕВ и АБРАМЕНКО, чтобы заставить потерпевших платить деньги? Как могли подсудимые разорить чей-то бизнес, в чем заключался рэкет? Обвинение прибегает лишь к абстрактным формулировкам о возможности подсудимых: «создать условия, которые приведут к убыточной деятельности потерпевших…», «предупреждение о возможной несговорчивости, что может привести к парализации деятельности предпринимателей». Вопрос – каким образом? Очевидно, что никаким!
При чем здесь убийство?
Защита убеждена, что отсутствие каких-либо объективных доказательств не может быть компенсировано обилием показаний потерпевших и свидетелей. В связи с этим нельзя признать адекватным пример прокурора с расследованием убийств, когда нет непосредственных очевидцев и доказательства черпаются из иных источников. Ведь в основе убийства лежит совершенно бесспорный объективный факт: труп с признаками насильственной смерти. И этот факт не зависит от чьей-либо субъективной оценки. Причину смерти установят по результатам судебно-медицинской экспертизы, а не по каким-то показаниям свидетелей. Какие же объективные факты есть по делу АБРАМЕНКО и МАКАРЬЕВА, как в случае с убийством? Их просто нет. Денежные суммы, даты, когда они передавались, за что передавались – все это исключительно со слов потерпевших.
Прокурор анализировал законы?
Вне какой-либо связи с анализом законодательной базы прокурор в очередной раз высказал голословные упреки в адрес свидетеля — бывшего начальника правового отдела ТУ Росимущества Ольги МАЛЫГИНОЙ, обвинив ее в субъективизме. Однако при чем тут субъективное мнение МАЛЫГИНОЙ, если существует закон, не допускающий двоякого толкования? Но именно от анализа законов, регулирующих сферу полномочий ФАУФИ по аренде имущества, а также законов, регулирующих оценочную деятельность в РФ, прокурор, в отличие от защиты, уклонился. В свете стоящей перед прокурором задачи подержать обвинения в полном объеме это было явно не выгодно.
Презумпция правоты потерпевших и оперативников?
Обвинитель не прокомментировал обстоятельства, свидетельствующие о явных попытках свидетеля Олега БУЗУЛИНА скрыть свою осведомленность по поводу арендной ставки и условий заключения договора аренды как от своего руководителя Евгения ЧЕППЫ, так и от следователя. Данное обстоятельство вскрылось только в суде, и оно бесспорно свидетельствует о попытках БУЗУЛИНА ввести в заблуждение ЧЕППУ и вынудить его ежемесячно передавать по 20 тысяч рублей якобы за решение проблем. Однако как выяснилось, никаких проблем и не было. Соответственно, платить взятку было не за что. Про БУЗУЛИНА прокурор заявил просто: «Глупо зрелому человеку, имевшему пусть небольшой, но источник дохода — работу у ЧЕППЫ, на шестом десятке лет стать объектом уголовного преследования за 10-20 тысяч рублей... Ведь ЧЕППЕ не сложно было спровоцировать БУЗУЛИНА, проследить за ним или обратиться в правоохранительные органы».Когда в ход идут такие логические приемы, то ясно, что у обвинения просто нет конкретных фактов. Прокурор забыл про презумпцию невиновности, когда все сомнения и противоречия должны трактоваться в пользу подсудимого. У обвинения же, наоборот, существует презумпция правоты потерпевших и оперативных сотрудников, которые в силу своих высоких моральных качеств просто не способны исказить истину.
Конституция РФ прокурору не указ?
Очевидно, что в связи с отсутствием более весомых аргументов прокурор в очередной раз упрекнул МАКАРЬЕВА в том, что он отказался от показаний и от фоноскопической экспертизы. Как можно обвинять человека в том, что он воспользовался своими правами, гарантированными ст. 51 Конституции РФ? Это является дополнительным аргументом, подтверждающим сложившееся мнение защиты о необъективности обвинения.
Защита слабо разбирается в ОРД?
Прокурор упрекнул защиту в том, что она, «слабо разбираясь в оперативно-розыскной деятельности, пытается учить профессионалов и делать им замечания». Однако он ушел от конкретного ответа: на каком основании можно считать результаты ОРМ «Наблюдение» рассекреченными и представленными следствию и суду в установленном законом порядке? Ведь об этом не вынесено ни одного постановления.
Илья УМАНСКИЙ,
прокурор:
Защита заглядывала в УПК РФ?
Защита считает, что для признания МАКАРЬЕВА виновным следствию нужно было доказать факт личного знакомства и контактов МАКАРЬЕВА с потерпевшими, факт получения денег МАКАРЬЕВЫМ от потерпевших, а также уже набившее оскомину обстоятельство того, имел ли МАКАРЬЕВ возможность влиять на размер ставки арендной платы и на заключение или пролонгацию договоров аренды. Это все выглядит удивительным, так как перечисленных защитой обстоятельств нет среди тех, которые подлежат доказыванию и указаны в ст. 73 УПК РФ. В случае с взяткой не требуется обязательного документального, а также фото- и аудиоподтверждения фактов получения лицом денежных средств непосредственно от потерпевшего. Следуя подобной логике, получаем: совершено убийство, никто не видел, как убийца контактировал с жертвой, никто не видел, как он в жертву стрелял, это никем не сфотографировано, и что же теперь делать вывод, что убийца не виновен? И неважно, есть или нет другие доказательства?
Какое предложение сделали потерпевшим оперативники?
Что за мифическое предложение сделали потерпевшим оперативники, от которого потерпевшие не смогли отказаться, защита при всей своей проницательности так и не смоглачетко объяснить суду. Потерпевшие представлены защитой настоящими злопыхателями — это они преступники, лжесвидетели, оговорившие честных и порядочных МАКАРЬЕВА и АБРАМЕНКО. Защита называет ангажированными и множество свидетелей лишь по той причине, что они являются подчиненными потерпевших. Однако суд вполне мог убедиться, что все свидетели и потерпевшие зрелые люди, заботящиеся о своих семьях, ни разу не запятнавшие свое имя причастностью к каким-то преступлениям. Потерпевшие и свидетели — это люди, дорожащие своей репутацией, поскольку для бизнеса это значит многое. Из бизнеса эти люди не могут уйти, так как это для них единственный источник существования. Неужели, глядя на потерпевшую Людмилу ЧЕРЕДОВУ, можно сказать, что это испорченный человек, который, будучи знакомым с родителями АБРАМЕНКО, ради какого-то там мифического предложения оперативников так жестоко оклеветал их сына да еще и бессовестно лживо отозвался о незнакомом ей МАКАРЬЕВЕ?
Защита вздумала учить профессионалов?
Защита, слабо разбираясь в тонкостях ОРД, трубит о том, что какое-то оперативное мероприятие проведено не так, что-то где-то незадокументировано. То есть защита вздумала учить опытных профессионалов, как им нужно работать? Делает замечания сотрудникам специализированного подразделения УВД, которые уже не один год выявляют факты взяточничества и наработали практику ОРМ, результаты которых признаны законными и обоснованными не одним десятком вступивших в силу приговоров. Разве механизм совершенных АБРАМЕНКО и МАКАРЬЕВЫМ преступлений отличается какой-то уникальностью? Обычный, как сказал в суде потерпевший Аласкар АЛЕКБЕРОВ, рэкет! И до возбуждения уголовного дела проводились самые стандартные ОРМ, как и по всем другим делам подобного рода.
Спросите у ХМЕЛЕВА и БЫЧКОВА, как их боится народ!
Не посчитала защита зазорным говорить от имени всего народа, что он никого так не боится, как милицию. Спросите о том, как их боится народ, теперь уже бывшего заместителя начальника УВД по Омской области Бориса ХМЕЛЕВА или начальника отдела УНП УВД по Омской области Анатолия БЫЧКОВА, осужденных в прошлом году за взятки... И это руководители высшего уровня! Говорить о сотрудниках среднего и низшего уровня органов внутренних дел бессмысленно — их число из года в год растет. То обстоятельство, что большинство заявлений потерпевших появилось после беседы с оперативниками, правильнее назвать тем, что у доведенных до предела людей появилась хоть какая-то надежда избавиться от поборов. Защита представила подсудимых щепками, которые попали в водоворот борьбы с коррупцией ради статистических показателей. Для пропаганды работы правоохранительных органов существуют, не в обиду будет сказано подсудимым, более заметные в обществе фигуры — уже упоминавшийся ХМЕЛЕВ, бывший начальник УФМС по Омской области Владимир АЛЛЕС, бывший ректор ОГИС Николай КАЗАЧУН. Никакой рекламы на настоящем процессе правоохранительные органы себе не делают. К слову сказать, по коррупционной направленности взятка никаких преимуществ перед мошенничеством не имеет, для существующей статистики это абсолютно равноценный показатель.
Для чего выяснять вопросы, не имеющие значения?
В отличие от защиты, обвинение не мечется из стороны в сторону, пытаясь убедить суд то в полной невиновности подсудимых, то в том, что они не субъекты должностного преступления и совершили всего лишь мошенничество. Защита бросилась выяснять «те вопросы, которые в контексте просьбы об оправдательном приговоре вовсе не имеют значения» и объяснила это явной необъективностью прокурора — якобы он вышел за рамки обвинения. Для чего выяснять вопросы, не имеющие значения? Это явный признак безысходности и беззубости защиты, которая не может предъявить серьезные аргументы, а способна лишь поднимать шум о каких-то противоречиях и некомпетентности следствия. Подсудимые говорили потерпевшим, что могут парализовать их бизнес, если те будут несговорчивыми. Для этого у подсудимых было много возможностей — повысить ставку, найти нарушения в использовании помещений и пожаловаться в прокуратуру, не выдать положительное экспертное заключение на отчет и т. п. Обо всем этом, говорится в обвинительном заключении, а значит, прокурор не выходил за рамки обвинения. Все замечания защиты к описательной части обвинительного заключения — это не более чем придирки к стилистике изложения. Обвинение настаивает на квалификации действий подсудимых по ст. 290 УК РФ (получение взятки).
