Первыми омичами, отмеченными на престижном всероссийском конкурсе научных работ молодежи «Экономический рост России», стали аспиранты факультета экономики и управления ОмГТУ Максим МИЗЯ и Евгения АЛИФЕР. О своей научной работе и планах на будущее они рассказали корреспонденту «КВ» Анастасии ИЛЬЧЕНКО.
– Вы стали лауреатами весьма престижного конкурса…
Евгения АЛИФЕР: Да, он проходит с 1996 года. Его организуют Вольное экономическое общество России и Финансовый университет при Правительстве РФ при поддержке Института экономики РАН. Ежегодно в нем участвуют более трех тысяч человек. В этом году лауреатами среди аспирантов стали девять человек со всей страны. Мы вошли в их число и были награждены в Москве дипломом за оригинальность авторского подхода.
Максим МИЗЯ: В состав Вольного экономического общества входят ведущие ученые– экономисты страны. Приятно было получать награду из рук советника Президента РФ, академика РАН Сергея Юрьевича ГЛАЗЬЕВА.
– Как получилось, что вы стали участвовать?
Е.А.: Это всеблагодаря нашему научному руководителю – декану факультета экономики и управления, доктору экономических наук, профессору Вере Федоровне ПОТУДАНСКОЙ.
М.М.: Наша работа, которую отметило жюри, представляет собой слияние двух кандидатских диссертаций. Я занимаюсь эффективностью труда, инноватикой в разрезе социотехнологической системы предприятия, а моя коллега – стимулированием труда работников.
Е.А.: Меня интересует трансформация оплаты труда на промышленных предприятиях в современных условиях. Без изменений в этой области сложно говорить об увеличении инновационной активности предприятий и лояльности работников. Выбирая новый, инновационный путь развития, мы просто не можем осуществлять оплату труда по старым схемам. В итоге объединения наших исследований получилась весьма оригинальная работа.
– Оплата рассматривается в качестве основного метода стимулирования инновационной активности персонала?
М.М.: Оплата труда – это один из методов. На данный момент он является наиболее действенным, потому что уровень заработной платы рабочих остается низким. Даже небольшое (относительно предприятия) увеличение оплаты труда, изменение системы премирования позволяет существенно стимулировать персонал. Однако существуют и иные методы стимулирования, этому как раз посвящена моя часть работы. Я занимаюсь социотехнологическим подходом к развитию предприятия, который основан на синергетическом эффекте от изменения социальной и технологической подсистем предприятия. Дело в том, что мы не можем эффективно развивать технику и технологию отдельно от социума и не можем развивать только социум, требуя от него инновационных решений, не подкрепленных технологическими возможностями.
Е.А.: Особенно учитывая тот факт, что на многих промышленных предприятиях степень износа основных фондов сегодня достигает 50– 60 процентов.
– Максим, что представляет собой социотехнологическая система?
М.М.: Социотехнологическая система представляет собой модель взаимодействия компонентов предприятия. Мы предлагаем оценивать ее количественно, чтобы задавать ориентиры для развития, стимулирующего инновационную активность персонала. И рассматриваем две стороны: технологическую и социальную. Технологическая – это инновационная продукция, которую выпускает предприятие, это прогрессивность технологии и оборудования, информационной системы. Изношенности основных фондов сегодня уделяется основное внимание. Но купить технику – не значит выпустить конкурентоспособную продукцию, которая будет востребована на рынке. Если мы не обучаем работника, не создаем условий для передачи знаний с помощью ротации персонала, специальных программ, формирования информационной среды предприятия, то не сможем получить инновационных решений производственных задач.
Е.А.: Например, на тысячу человек сегодня приходится 4– 5 рационализаторских предложения, еще 30 лет назад их было 50– 60. Это тот потенциал, который мы теряем, использовать его должна помочь социотехнологическая система предприятия. Но мы не можем требовать от работника интересных инновационных решений, если не сможем по достоинству оценивать результаты его труда. Он будет думать не о развитии производства, а о том, как обеспечить семью и найти подработку. Эти проблемы и должна решать социальная подсистема. В Омской области заработная плата в промышленности значительно ниже, чем в финансовых структурах, торговле, строительстве.
М.М.: Все регулируют экономические законы: если у вас нет достойной оплаты труда, то не будет хороших рабочих.
– Ваша кандидатская найдет практическое применение?
М.М.: Во– первых, у меня уже завершен этап полевых исследований и методики, которые я предлагаю, нашли положительные отзывы на предприятиях. Во– вторых, у людей есть интерес к исследованиям. В частности, начальники экономических служб, с которыми я общался на заводах, читали мои статьи и просили прислать им готовую работу. В– третьих, мы преподаем на кафедре и идеи, которые сейчас развиваем, закладываем в головы наших студентов. Когда они придут на заводы, то столкнутся с существующей практикой, но будут знать, что может быть по– другому.
– Максим, что легло в основу при разработке темы?
М.М.: Теория социотехнологических систем создавалась в 50– е годы за рубежом, ее развитие пришлось на время наибольшего охлаждения отношений между Россией и Европой, поэтому к нам она тогда не попала. Детально разработанной теории в России и сейчас нет, поэтому в своей работе за основу я брал западные наработки с учетом, что их практика отличается от нашей. У нас иной менталитет, сложившиеся модели организации труда и производства, поэтому напрямую перенести зарубежный опыт невозможно.
Е.А.: Основу этой школы в России заложила наш научный руководитель Вера Федоровна ПОТУДАНСКАЯ. Она первая в России защитила докторскую диссертацию по данной тематике и ввела упомянутый термин в науку.
– Евгения, а ваша работа построена на российском опыте?
Е.А.: Да. На многих промышленных предприятиях сейчас распространены отдельные элементы премиальных систем, различных стимулирующих выплат, но они не создают целостной картины, не дают работникам почувствовать удовлетворенность работой, вовлеченность в жизнь предприятия. Общий уровень оплаты остается низким, несмотря на существование большого разнообразия выплат за рационализаторство, освоение смежных профессий, профессиональное мастерство и т. д. Целостной системы, которая была бы прозрачна и понятна персоналу, нет. А ведь самое главное для работника – признание его заслуг, а для этого нужна грамотная оценка результатов его труда.
– Кто должен проводить такую оценку – руководство?
Е.А.: Высшему руководству это будет сложно сделать, принимать участие должен непосредственный руководитель. Для этого нужно разработать адекватные ключевые показатели оценки деятельности персонала, учитывать стаж, уровень образования, степень освоения смежных профессий, взаимозаменяемость, творческую активность. Методический подход определен, но в каждом конкретном случае будут свои особенности, ведь у всех предприятий своя специфика.
– Как реагировали на вашу методику те, кому предстоит внедрять ее в работу?
Е.А.: Им это интересно. Они как никто понимают необходимость введения новой системы. Особенно работники отдела труда и заработной платы: экономисты по труду, инженеры. Сложнее с рабочими. Их средний возраст – за 40 лет. На протяжении большого периода времени их обижали, недооценивали, и сейчас они к изменениям относятся настороженно. Это может стать серьезным барьером. Поэтому кардинальная перестройка систем оплаты труда должна внедряться постепенно.
– Наверно, смущает, что некоторые показатели имеют оценочный характер?
Е.А.: Возможно. Думаю, в этом случае вопрос должен контролировать начальник цеха, чтобы обеспечить всем равные возможности.
М.М.: Если у работников равный потенциал, должны быть и равные возможности его реализации, иначе мы получаем несправедливое вознаграждение.
– Евгения, два года на «Омском каучуке» повлияли на ваше видение?
Е.А.: Да, я увидела проблемы, существующие на предприятии, поняла, что они характерны для всей промышленности. Эта практика помогла мне определиться с темой диссертации, для меня важно, что сегодня, в условиях инновационного развития, она актуальна. Сейчас существует очень мало разработок, касающихся современных систем оплаты труда.
– Чем вы планируете заняться после защиты диссертаций?
Е.А.: Продолжу преподавательскую деятельность на кафедре. Думаю, моя работа получит свое развитие в разработке конкретных методических комплексов для наших студентов, возможно, ляжет в основу спецкурса.
– Максим, как вы попали в аспирантуру?
М.М.: Тема моей дипломной работы в ОмГУ была связана с реальными инвестициями, управлением инвестиционной деятельностью, т. е. с направлением, которое не является основным для кафедры «финансы и кредит», на которой я писал диплом. Когда возник вопрос, куда дальше пойти, я посмотрел, какие темы развивают вузы, и остановил выбор на ОмГТУ. Здесь была возможность изучать интересное мне направление. Так управление реальными инвестициями стало основой того, что сейчас выливается в диссертационную работу.
– Инвестиции связаны с социотехнологиями?
М.М.: В первую очередь с ними. В 50– х годах, когда стало появляться автоматизированное оборудование, начали изучать, как его правильно применять. И сейчас идет та же работа во время модернизации предприятий, когда мы заменяем старые станки современными комплексами. Они еще «вещь в себе», и надо сделать так, чтобы эта вещь гармонично вписывалась в технологические процессы предприятия и работники смогли эффективно ее применять. Развитие технологии должно идти совместно с развитием социума и организации производства, этот процесс и рассматривается в рамках социотехнологических систем.
Еще в ОмГУ я понял, что финансы сегодня являются самым большим ограничивающим фактором. Особенно это стало очевидным в условиях кризиса. Когда ставки по кредитам для реального сектора существенно превышают рентабельность. Финансы – это ограничивающий фактор, но создание конкурентоспособной продукции и рост предприятия формируют в первую очередь люди и технологии.
– Как будет внедряться в практику ваша работа?
М.М.: В ОмГТУ приходят обучаться люди, уже имеющие опыт, например начальники отделов труда и заработной платы. Когда разговариваешь с ними, многое узнаешь о практической составляющей их работы, им же передаешь теорию, которую они переосмысляют и могут распространить у себя. Именно таким способом будут популяризироваться идеи, содержащиеся в моей диссертации. Другого пути нет. На сегодняшний день в России практика консультантов, которая существует на Западе, по сути, закрыта. Они изначально дискредитировали себя низким уровнем консультирования.
– Максим, какой путь вы выберете после защиты кандидатской? Докторскую?
М.М.: Нужна ли докторская – вопрос открытый. Необходимо много времени и профессионального опыта, чтобы стать доктором наук. В ближайшие годы планирую заниматься наукой. Тема, которую я развиваю, должна получить продолжение и найти свое место в рабочих программах и учебной литературе.
– Почему вы изначально выбрали экономику?
М.М.: У меня были и другие пути. В 11 классе я прошел в финал конкурса Intel ISEF– 2007 (США) и рассматривал для себя вариант стези программиста. Двое моих друзей уехали в Москву учиться по этой специальности. Но я выбрал экономику, потому что мне это интересно. Если бы не было интереса, не было бы и диссертации.
– Вы остались учиться в Омске, а не предпочли столичное образование, как ваши друзья…
М.М.: В Москву был смысл уезжать в качестве программиста, там очень хорошая школа. В Омске неплохой уровень преподавания экономики и она проще в плане обучения студентов, достаточно иметь мел и доску, все остальное дорабатывается студентами самостоятельно. На это направлен Болонский процесс – студент должен учиться в первую очередь сам, а вуз ему только помогает. Получается, где ты будешь учиться, не так уж важно. А уехать из Омска никогда не поздно, было бы зачем.
Е.А.: Для меня было бы тяжело уехать из Омска, а из страны так вообще невозможно, потому что я большая патриотка. Этот вопрос даже не рассматривала, то, чего хочу, могу добиться и в нашем городе. Для меня все здесь очень гармонично складывается.
– Среди ваших сверстников много патриотов Омска?
Е.А.: К сожалению, нет. От многих слышу: «Меня здесь ничего не держит». А меня держит, родители воспитали во мне чувство привязанности к малой родине. Об Омске вообще слышу мало позитивного. Но считаю, хорошо там, где нас нет.
– Получается, есть тенденция к антипатриотизму?
М.М.: Да, но к региональному, речь идет только об Омске. Самое простое – это сказать, что здесь плохо, и я хочу уехать туда, где лучше. А ты измени! Я сторонник теории малых дел, т. е. мы сами меняем мир вокруг себя. Чем больше людей придет к теории малых дел, тем лучше мы будем жить.
– Есть в вашем окружении те, кто уехал, но вернулся?
Е.А.: Я таких не знаю. Однокурсники уехали кто в Сочи, кто в Москву и приезжают только в отпуск, к родным.
М.М.: Пока народ уезжает в одну сторону. Но те, кто уехал дальше – за границу, думают – не вернуться ли в столицу, в Питер. Дело в том, что в России жизнь динамичнее, чем на Западе, больше возможностей. Особенно отчетливо это видит мой товарищ, который уехал в Финляндию. Там общество неактивно настолько, что ничего не происходит, нет предпринимательской жилки, которая присутствует в Москве. Кто живет там, утверждают, что жизнь на два порядка идет медленнее.
– Чем вы занимаетесь в свободное время?
Е.А.: Спортом. 3– 4 раза в неделю по утрам бегаю в парке Советского района или по набережной рядом с домом. Еще одна моя страсть – это конный спорт. В Марьяновском районе есть конезавод, где можно покататься на хорошо выезженных лошадках. Впервые села на лошадь лет в 15. Одно время даже занималась выездкой. Раньше садилась на лошадь не задумываясь, а сейчас стала старше и появились опасения. Все– таки это животное, а не машина, которую можно контролировать на 100 процентов.
М.М.: У меня из спортивных увлечений летом – велосипед, а зимой – беговые лыжи. Когда пульс за 200 ударов в минуту и ты слышишь биение пульса в ушах – это и есть кардиотренировка. Сейчас стало одно удовольствие кататься на лыжах: зимы мягкие, в Советском парке готовят качественную лыжню. Велосипедные тренировки – это 2– 3 тысячи километров в сезон. Из– за диссертации времени мало – удается хорошо позаниматься только раз в неделю, плюс среди недели можно выехать на час– полтора – на 20– 30 километров. Летом отправляюсь в пешие походы или велопоходы, например, был на Алтае – плато спокойствия Укок, где Газпром будет строить свой трубопровод.
– Максим, какая у вас была крайняя восточная точка путешествий?
М.М.: Байкал. 900 километров автономного маршрута от Иркутска до Улан– Удэ через Ольхон с переброской на катере. Интересный пеший поход был в прошлом году в Красноярском крае по национальному парку Ергаки. Он доступен только пешим туристам. В своем первом походе я разбил фотоаппарат– мыльницу и купил зеркальную камеру. С этого момента началось увлечение фотографией, которое позволяет запечатлеть ту красоту, которую видишь во время путешествий. Конечно, моя девушка не любит вставать в 5.25 утра, когда звонит будильник, чтобы не пропустить рассвет. Мне нравится природа, в ней находишь определенную гармонию. Когда ты один на один с ней – это и есть отдых. От информационного потока, который существует в нашей повседневной жизни, нужно иногда уходить в горы, где нет связи, как бы ты ни хотел.
Материал подготовлен при организационной и финансовой поддержке ООО «Омсктехуглерод»
