1 сентября на традиционных «кухонных посиделках» в редакции «Коммерческих вестей» побывал Вадим КАБАНЕНКО, в конце августа назначенный на должность руководителя Омского УФАС России. Предлагаем вниманию наших читателей наиболее интересные фрагменты из двухчасовой беседы за чашкой чая Вадима Анатольевича с творческим коллективом «КВ».
– Вадим Анатольевич, в конце июля указом президента полномочия Федеральной службы по тарифам переданы ФАС России. Как будет происходить процесс объединения ФСТ и вашей службы на региональном уровне? РЭК Омской области теперь будет подчиняться Омскому УФАС?
– Каким образом этот процесс будет происходить в регионах, какие полномочия будут даны территориальным управлениям ФАС России – еще пока неизвестно. Я могу только сказать, что на федеральном уровне слияние уже произошло. Что касается РЭК Омской области, это структура, которая занимается вопросами тарифообразования на уровне субъекта Федерации, и она не являлась структурным подразделением ФСТ, хотя ФСТ осуществляла общую для всех методическую деятельность и контролировала работу РЭК. И в случае возникновения спорной ситуации субъекты тарифного процесса, чья хозяйственная деятельность регулировалась региональной комиссией, могли обратиться с жалобой в ФСТ. Кстати говоря, когда-то ФАС России уже занималась данной проблематикой, мы регулировали вопросы тарифообразования в связи и в транспорте. Еще мы контролировали деятельность РЭК Омской области, как и любого другого органа власти, чтобы решения комиссии не приводили к ограничению конкуренции. И признавали, бывало, действия РЭК противоречащими законодательству. Хотя, вполне возможно, все основные контрольные полномочия останутся на федеральном уровне, как это было, например, при упразднении Рособоронзаказа. Если помните, в январе 2015 года эта служба тоже вошла в ФАС России.
– Нам интересно еще и ваше личное мнение. На ваш взгляд, необходимо ли Омскому УФАС напрямую взаимодействовать с РЭК Омской области?
– На мой взгляд, прямое взаимодействие будет полезнее. ФСТ прекратило свое существование в данном виде еще и потому, что у этой службы не было территориальных управлений и представительств.
– Сейчас самый острый вопрос изо всех, над которыми работает РЭК, – это тарифы для частных перевозчиков. При одинаковой стоимости проезда в муниципальных автобусах и частных маршрутках, которую мы имеем сегодня, муниципальные ПАТП фактически перестали быть конкурентоспособными, а если ничего не предпринимать, то они вполне могут и обанкротиться...
– С точки зрения антимонопольного законодательства организационно-правовая форма хозяйствующего субъекта не имеет никакого значения. Какие организации оказывают услуги по перевозке пассажиров – неважно, главное – это качество самой услуги.
– То есть муниципальный транспорт совсем не нужен, на ваш взгляд?
Я согласен, что муниципальный транспорт должен быть в обязательном порядке. В отличие от молодого поколения, предпочитающего маршрутки, я предпочитаю троллейбусы и автобусы, когда у меня возникает необходимость воспользоваться общественным транспортом. Захожу, встаю на заднюю площадку и спокойно еду, наслаждаюсь видами из окна, вспоминаю свою юность студенческую. Но при этом я твердо убежден, что муниципальный транспорт должен развиваться таким образом, чтобы он был конкурентоспособным. Давайте вспомним те времена, когда у нас был только муниципальный транспорт. Когда появились частные перевозчики, разве пассажирам стало хуже?
Мне кажется, что сервис с появлением частных перевозчиков стал улучшаться, поэтому я голосую и за муниципальный, и за частный пассажирский транспорт. Мне важно, чтобы весь пассажироперевозящий транспорт соблюдал правила дорожного движения, его владельцы платили налоги, а к пассажирам относились с должным уважением. Есть же такие сектора экономики, где уже вообще не осталось присутствия государства. Разве это плохо? Пусть и в пассажирских перевозках работают частники, пусть создают эффективно работающие конкурентные предприятия. Разве лучше вместо этого поддерживать из бюджета муниципальные предприятия, которые не конкурентоспособны и не справляются со своей задачей? Первичными должны быть интересы потребителей услуг, остальное – вторично. Это позиция и моя, как потребителя, и позиция антимонопольной службы.
– Если Омское УФАС наделят всеми полномочиями контроля над РЭК, вам придется быть арбитром и в спорах по поводу новой методики определения предельного тарифа для частных перевозчиков. Вы к этому готовы?
– Как я уже говорил, еще не факт, что территориальные органы ФАС России будут наделены такими полномочиями. Но если говорить о предельном тарифе, который устанавливает РЭК Омской области для частных перевозчиков, то я на самом деле целиком и полностью согласен с решением суда. Тариф устанавливался некорректно. Учитывались затраты только очень небольшой части перевозчиков.
– Антимонопольные органы всегда жестко реагируют на любые нарушения процедуры госзакупок. А как быть с тем, что на торгах часто дают самую низкую цену и побеждают организации, у которых есть только стол, стул и печать? Разве это не проблема?
– Да, основная идея законодательства о госзакупках – это экономия бюджетных средств. И законодатель, и мы пытаемся создать ситуацию, при которой исчезла бы коррупционная составляющая. Но если заказчики при заключении государственных контрактов не будут предусматривать механизмы ответственности исполнителей и финансовое обеспечение исполнения контракта, не будут надлежащим образом проводить приемку выполненных работ или услуг, то борьба с фирмами-однодневками будет, конечно, не очень успешной. Хотя реестр недобросовестных поставщиков никто не отменял...
– Одну фирму вы внесли в реестр, а завтра появится такая же, но с другим ИНН...
– Мы понимаем, что сегодня в торгах участвует ООО «Василек», а завтра – ООО «Ромашка», но сейчас в реестр недобросовестных поставщиков вносятся не только юридические лица, но и их учредители, так что рано или поздно все недобросовестные предприниматели будут помечены. И добросовестным, я думаю, станет работать полегче. Просто на все это требуется определенное время.
– Сами госзаказчики, к сожалению, тоже неоднозначно относятся к конкурсным процедурам. Их послушать, так антимонопольные органы только и делают, что «сносят» торги. И всегда не госзаказчики виноваты, что конкурсы отменяют, а антимонопольщики, которые подыгрывают плохим парням.
– Я на это могу сказать только одно: мы всегда придерживаемся требований закона, каким бы он ни был. Если есть требования, то их нужно выполнять.
– Можно для госзаказчиков школу организовать, чтобы научить их исполнять требования законодательства. А то ведь наступаем постоянно на одни и те же грабли.
– Бывают, конечно, и субъективные факторы. Ротация кадров. Ушел, например, сотрудник, который знал законодательство вдоль и поперек. Но бывает, что и умышленно закладывают в конкурсную документацию подводные камни, которые не все могут обойти, не споткнувшись.
– А вы не думаете, что иногда заявители злоупотребляют правом, оспаривая раз за разом конкурсы? Не думаете, что вами могут пользоваться как инструментом, чтобы давить на госзаказчиков?
– Насчет злоупотребления правом. Мы обязаны рассматривать все заявления. У нас нет механизма, который бы позволял отказывать заявителям по той причине, что они, допустим, уже подавали заявления 50 раз. И обращаются, как правило, по различным поводам, по различным торгам. И если мы кому-то скажем, что он нам не нравится, поэтому пусть больше не приносит заявления об оспоривании торгов, то нас поправит суд. Хотя, конечно, у нас есть такие, кто профессионально участвует в торгах и регулярно жалуется. Наименования некоторых юридических лиц я даже наизусть помню.
Был даже забавный случай. Одна организация выиграла торги на поставку фармпрепаратов, а потом попыталась отменить их на том основании, что заказчик незаконно допустил ее к торгам. А истинная причина была в том, что владелец этой фирмы якобы случайно уронил цену вдвое ниже, чем хотел. Мы признали жалобу необоснованной, хотя участник торгов горячо нас убеждал, что это действительно была случайность. Но проходит еще неделя, и мы видим, как на других торгах с этой же фирмой происходит та же случайность. А две случайности – это уже закономерность, как минимум.
– Много омичей попадает в реестр недобросовестных поставщиков?
– Не готов сказать, сколько точно. Из самых ярких за последнее время – ООО «Мясная гора», поставщик продуктов питания в школы. В конце 2014 года это предприятие поучаствовало где только могло, везде стало победителем, заключило контракты, а теперь мы имеем вал обращений от госзаказчиков на включение ООО «Мясная гора» в реестр недобросовестных поставщиков.
– У компаний с государственным участием часто происходят закупки у единственного поставщика. Антимонопольные органы как к этому относятся?
– Мы с этим боремся. В ряде случаев мы готовы согласиться, что поставщик действительно единственный. Если, например, к организации подходит единственная труба, по которой поступает теплоноситель, то ни у кого другого услугу теплоснабжения организация приобрести не сможет. А если это покупка дизельного топлива у единственного поставщика, то мы не соглашаемся и выдаем предписание.
– Опять наступает очередной виток кризиса, и многие опять высказываются в пользу искусственного сдерживания цен на потребительском рынке.
– В прошлом году наша горячая линия иногда даже раскалялась от звонков. Фактически по каждому повышению цен граждане звонили и говорили: цены уже поднялись, а вы почему-то до сих пор не в нашем магазине.
– А вы не видите противоречия в том, что антимонопольную службу, которая должна поддерживать конкурентную среду, вынуждают вмешиваться в рыночные механизмы? Или сегодня Омское УФАС уже не будет возбуждать дела в отношении поставщиков гречки, как осенью 2010 года?
– На самом деле с 2010 года в законодательстве произошли существенные изменения. В том числе по предложению общественных бизнес-объединений, таких, как «ОПОРА России», «Деловая Россия», в статью Закона «О защите конкуренции» о согласованных действиях хозяйствующих субъектов были внесены изменения. В сегодняшней редакции эта статья стала, скажем так, более справедливой. Сегодня возбудить дело по факту согласованных действий можно только в отношении тех организаций, которые занимают определенную долю на товарном рынке. Два дела, которые были возбуждены в отношении поставщиков сахара, прекращены ввиду отсутствия нарушений антимонопольного законодательства. Когда началось резкое изменение розничных цен, мы сразу провели анализ розничной торговли, собрали информацию о торговом обороте всех омских сетей, и у нас получилось, что в Омске нет ни одной доминирующей торговой сети.
– В Омске розничная торговля стала уже высококонкурентной?
– Так получается. Хотя за последнее время хорошо развивалась и сеть «Магнит», да и «Лента» с «Ашаном» имеют по-прежнему неплохие доли, но не нужно забывать, что омская торговля – это еще и рынки, и мини-рынки, и несетевые торговые объекты, которые тоже имеют определенный товарооборот.
– И к вам из правительства не обращаются по поводу роста цен?
– Мы обмениваемся информацией на постоянной основе. Минсельхоз и минэкономики регулярно нас информируют обо всем, что происходит с ценами. Есть, конечно, и зарвавшиеся продавцы, которые пользуются моментом. Есть безграмотные, которые не понимают, что своими сегодняшними действиями закрывают себе завтрашний день. Но все же мы с вами живем в рыночной экономике, и давайте не будем об этом забывать.
– Розничные цены на бензин мониторите?
– Мониторим. Цены растут. На бензин АИ-95 с начала года розничные цены выросли на 9,02%. А на бензин АИ-92 – на 8,81%. Но хочу обратить ваше внимание на опережающий рост оптовых цен. В крупном опте АИ-92 вырос более чем на 25%, в мелком опте – на 20%.
– По логике, теперь розничные цены на нефтепродукты продолжат рост вслед за оптовыми ценами.
– Ну, может быть и такое, что производители нефтепродуктов – вертикально интегрированные компании – сочтут возможным перераспределить прибыль и не увеличивать розничные цены.
– Сложно в это поверить.
– Согласен, сложно. Учитывая ситуацию, которая складывается сейчас на международных товарных рынках.
– Одно время Омское УФАС часто устраивало у себя на сайте опросы рядовых омичей по поводу наружной рекламы, которая вызывала жалобы со стороны оскорбленной по разным поводам общественности. Сейчас эти опросы исчезли. Что, перестали жаловаться на рекламу? Или есть какие-то другие причины?
– Сейчас действительно стало спокойнее. Самые раздражающие рекламные баннеры, видимо, мы смогли убрать с улиц. А опросы на нашем сайте – это была вынужденная мера. Мы и хотели бы каждый раз проводить качественное, мощное социологическое исследование с репрезентативной выборкой, чтобы с результатами уже было не поспорить, но это очень дорого, как вы понимаете, а нам, к сожалению, не выделяют на это средств. За все время моей работы в управлении деньги на социологическое исследование выделялись только один раз, когда мы выясняли мнение населения по поводу использования кредитным кооперативом «Первая сберегательная касса» цветового решения и товарного знака, схожего до степени смешения с логотипом Сбербанка России.
– Что в работе антимонопольного органа самое сложное?
– Иногда бывает очень сложно доказать, что ответчики, занимающие доминирующее положение на рынке, установили экономически не обоснованные цены. Ответчики пытаются и предоставлять информацию в разных форматах, и по десять раз меняют свою позицию. Сначала представят нам один ряд цифр, а потом, когда понимают логику наших запросов, начинают выкручиваться. Определенные сложности есть и с жалобами, которые мы рассматриваем в рамках обеспечения исполнения Федерального закона «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд». В территориальном управлении не такая уж большая численность специалистов, как может показаться. Нас всего 37 человек. А любая жалоба, касающаяся госзакупок, должна рассматриваться, согласно регламенту, в очень короткие сроки.
– О необходимости сокращения количества проверок малого и среднего бизнеса в правительстве говорят постоянно. А вы учитываете пожелания правительства?
– Конечно. Плановых проверок на 2016 год в отношении организаций, которые можно отнести к малому или среднему предпринимательству, мы не запланировали ни одной.
– Есть в России очень интересная естественная монополия, которая называется ОАО «РЖД». Как-то в разговоре предприниматели жаловались, что железная дорога, отправляя груз, не хочет брать на себя ответственность за вес груза. То есть его взвешивают и даже берут за эту процедуру с отправителя деньги, но заставляют заказчика расписываться в сопроводительных документах, что он проводил взвешивание якобы самостоятельно. А если отправитель отказывается расписываться, то груз просто не отправляют. Вот как бороться с такими монополистическими замашками?
– Не могу сказать, что часто, но периодически нам приходится сталкиваться с РЖД. В частности, когда мы рассматривали вопросы термообработки вагонов. В РЖД уверяли, ссылаясь на различные старые приказы Министерства путей сообщения, что термообработкой могут заниматься только они, но мы признали, что эту операцию могут выполнять и другие организации, и эту точку зрения отстояли во всех судебных инстанциях. Были вопросы и к тарифообразованию, когда в РЖД пытались перевести организации с одного тарифного руководства на другое, с повышением платы, естественно. Если кто-то из предпринимателей готов написать заявление по поводу взвешивания груза, мы и этим вопросом позанимаемся.
– Как доказать, что было принуждение? В РЖД ведь будут все отрицать. Будут говорить, что это наглая ложь и провокация.
– Бывает такое, да. Мы начинаем заниматься каким-то нарушением, о котором нам сообщили, а монополист говорит: не было такого. Поэтому мы и просим заявителей, чтобы они нам помогли собрать доказательную базу. Когда к нам обращаются предприниматели, приходят на прием, говорят: так и так, нас обижает такой-то монополист, мы просим их обменяться с монополистом хотя бы письмами, чтобы факт нарушения зафиксировать документально. Хотя бы след, чтобы появился. А иначе нас потом и суды не поймут. Ели мы просто заявим, что больше верим заявителю, чем ответчику, то в суде обязательно проиграем. А проигрыш – это не только нам минус, что мы плохо свою работу выполнили, но и заявителю минус. С ним победивший в суде ответчик будет поступать еще хуже, чем раньше. Бывает, кстати, что нарушения прекращаются уже на начальной стадии, когда мы только принимаем заявление о нарушении и начинаем его проверять.
– Общее количество нарушений, допускаемых монополистами, увеличивается или уменьшается?
– Если говорить о таких нарушениях, как злоупотребление доминирующим положением, то их количество точно не уменьшается.
– Какие нарушения самые распространенные?
– В 2013-2014 годах был просто вал нарушений, связанных со сроками техприсоединений к сетям. Это касалось и МРСК Сибири, и Омскэлектро, и других сетевых организаций, которые более мелкие. Возбуждали сразу по 15 и более дел. А в этом году увеличилось количество дел, связанных с недобросовестной конкуренцией. Сейчас рассматриваем, например, дело в отношении Росгосстраха, который пытался всех загнать к конкретному оператору услуг по техосмотру автомобилей, при этом полисы ОСАГО выдавались без диагностических карт. Мы признали такие действия недобросовестной конкуренцией. Еще одно яркое дело – в отношении предприятия, которое решило не тратить деньги на раскрутку и назваться Центром стандартизации и метрологии, как всем хорошо известное федеральное бюджетное учреждение.
– А вы занимались многочисленными нарушениями со стороны страховых компаний, когда они выдавали полисы ОСАГО, обременяя их другими страховыми продуктами?
– Безусловно, антимонопольные органы занимались этой проблемой, поскольку получали очень много жалоб. И наши коллеги в других регионах даже выносили решения. У нас до решений дело не дошло, ни сговора, ни согласованных действий мы не выявили, к тому же ни одна из страховых компаний не занимает в Омске доминирующего положения на рынке страховых услуг. Это очень развитой рынок. Но всю информацию о нарушениях мы передавали, естественно, по подведомственности в территориальные органы Центрального банка России и Роспотребнадзора России.
– Давно хотелось спросить, как Омское УФАС пережило осень 2010 года, когда на вашу службу вообще и на СУМЕНКОВА в частности буквально обрушился губернатор ПОЛЕЖАЕВ. Помнится, Леонид Константинович категорически рекомендовал Сергею Васильевичу либо немедленно начинать преследование всех, кто допускает рост потребительских цен в регионе, либо добровольно подать в отставку. Для вас это был форс-мажор? Или вы спокойно воспринимали эту ситуацию и давно про нее забыли?
– Нет, я хорошо все помню. На все разбирательства, связанные с нашей службой, которые проходили в правительстве Омской области, ходил именно я. Нам инкриминировали бездействие, что цены растут, а мы ничего не предпринимаем. На самом деле мы не бездействовали, конечно. На тот момент мы уже возбудили дело в отношении поставщиков гречки. Позже возбудили дело и по молоку. В том числе, в отношении крупнейших производителей региона – «Манрос-М», Любинского МКК. Кроме того, когда в наш адрес поступали совсем уж голословные обвинения, мы получили хорошую поддержку со стороны центрального аппарата ФАС России. Правительству региона было предложено предоставить факты, свидетельствующие о тех или иных противоправных действиях сотрудников нашего управления, после чего в определенных средствах массовой информации, насколько я помню, исчезли все упоминания о коррупции в Омском УФАС. На этом вопрос был закрыт, и мы начали работать уже в более комфортном для нас режиме. Хотя, конечно, нам не доставляло никакого удовольствия видеть по телевизору репортажи, в которых постоянно задаются вопросом: а возможно ли данные действия связать с бездействием Омского УФАС?
– Считаете, что сделали на тот момент все что могли?
– Я считаю, что в тот момент любые наш действия не могли кардинально исправить ситуацию. Но мы действительно сделали все что могли.
– Кстати, СУМЕНКОВ в какой должности остался в структуре УФАС?
– В настоящий момент Сергей Васильевич работает в должности ведущего эксперта и напрямую подчиняется мне, как руководителю управления. Круг обязанностей у него довольно-таки широк. Это и контроль за антимонопольным законодательством, взаимодействие с прокуратурой, с правоохранительными органами, с органами власти. Если говорить образно – он теперь как офицер по особым поручениям. И высокопоставленный офицер, я подчеркиваю. Чтобы Сергей Васильевич остался – это было пожелание не только мое личное, но и всего коллектива нашего управления. Это человек с уникальным опытом, он работал в антимонопольных органах с момента их создания. У нас просто не было возможности назначить его помощником руководителя, поскольку должность помощника является государственной гражданской службой, а он уже достиг предельного возраста.
