14 января на кухне «КВ» побывал министр труда и социального развития Омской области Владимир КУПРИЯНОВ. Любопытные моменты разговора Владимира Васильевича с творческим коллективом редакции записала обозреватель «КВ» Ольга УМОВА.
– Владимир Васильевич, когда вам поступило предложение возглавить министерство?
– За две недели до назначения, которое состоялось 30 октября. Я понимаю, что такие предложения поступают только один раз, и принял его без долгих раздумий, потому что в команде Виктора Ивановича на тот момент уже работал и считаю, что та работа, которая сделана за эти три года, должна получить дальнейшее развитие.
– А что именно должно дальше развиваться, если говорить о минтруде?
– Любая госструктура работает на создание условий для жителей, и основное направление деятельности нашего министерства именно в этом – в создании условий для нормального проживания в регионе. По сути, работа нашего министерства касается каждого жителя напрямую. Только социальные льготы, за которые мы отвечаем, распространяются на 500 тысяч человек из 1,9 млн человек, проживающих в области.
– Какая часть регионального бюджета приходится на курируемые вами отрасли?
– Более 70% расходов бюджета имеет социальную направленность. Бюджет минтруда на 2016 год заложен в размере чуть более 9 млрд рублей, но в процессе исполнения, разумеется, он будет увеличен, тем более что здесь не учтены средства федерального бюджета, которые в первом квартале будут доведены. Отмечу, что губернатором поставлена задача независимо от экономической ситуации обеспечить исполнение всех социальных обязательств. И все меры соцподдержки, которые оказывались в 2015 году, сохранены как в отношении федеральных, так и в отношении региональных льготников. Почему-то жители много стали спрашивать нас о том, сохранятся ли выплаты ветеранам Омской области, детские пособия. Хочу всех успокоить: все сохранилось.
– Вы много лет специализировались на образовании. С приходом в минтруд для вас что-то стало новым? Что-то необычное, может быть, подметили?
– Все, что касается социальной отрасли, мне знакомо: я шесть лет отработал заместителем мэра города Омска, курировал социальный блок, где и социальная политика, и здравоохранение, и физкультура и спорт, и образование. Мое первичное образование – педагогическое, работал и руководителем учреждений разного типа, даже директором детского дома, то есть система работы с разными категориями семей, в том числе с теми семьями, которые находятся в социально неблагополучном положении, мне известна. Более сложными для меня оказались вопросы, связанные с трудовыми отношениями. Это серьезное направление, учитывая сложность экономической ситуации в стране, а также учитывая тот факт, что идет техническое перевооружение предприятий и происходит время от времени высвобождение работников.
В целом спектр задач достаточно обширный. Напомню, что нашему министерству подведомственны такие учреждения, как интернаты – и общего типа, и психоневрологические. И с самого первого дня работы я в свои планы включил выезд в учреждения, и каждую пятницу езжу в районы, смотрю работу всех типов учреждений, и это приносит определенную пользу. Знакомлюсь с системой, с теми людьми, которые в этих учреждениях работают, с теми, кто там проживает. Это определенный опыт, который позволит потом принимать управленческие решения.
Порадовало то, что система, которая создана в министерстве, работает слаженно, хотя, конечно, есть планы по усовершенствованию некоторых моментов, связанных с повышением качества оказываемых услуг.
– Согласно поручению президента в 2015 году нужно было ликвидировать очереди в интернаты как общего типа, так и в психоневрологические. Удалось в Омской области это сделать?
– Задача эта решена, причем разные способы применены. Во-первых, увеличение количества учреждений. В Исилькуле введен в строй дом-интернат для престарелых и инвалидов. Сейчас учреждение заселяется, причем не только за счет очередников, но и происходит перераспределение: людям предлагают переселиться ближе к месту своего прежнего проживания. Второй способ – это создание частных пансионатов общего типа, которых в регионе уже шесть. Так, я уже побывал в пансионате «Гармония» в селе Сухом Горьковского района, где сегодня проживают 15 человек. Государство предоставило помещение под этот пансионат, предприниматель сделал полный ремонт. Свою роль сыграли и стационарозамещающие технологии.
– В чем интерес бизнеса при создании таких учреждений?
– Предприниматели получают субсидию из бюджета. Причем региональным властям это обходится дешевле, чем если бы люди проживали в государственных учреждениях. Субсидия составляет до 14 тысяч на человека в месяц, она может быть и меньше в зависимости от того, какие условия созданы для проживающих. В любом случае все нормативы, которые установлены, в частных пансионатах выполняются. Кроме того, предприниматель получает до 75% от пенсии, которую имеют проживающие.
– Но сегодня стоимость проживания в государственном учреждении около 30 тысяч рублей в месяц. Получается, предприниматель до этой суммы не дотягивает?
– Да, они получают меньше. Но надо понимать, что в частных пансионатах значительно меньше оказывается медицинских услуг, чем у нас это предусмотрено. В государственных интернатах, например, есть штатные врачи, физиокабинеты. Совсем недавно в Нежинском геронтологическом центре мы получили современное оборудование, поставили там новый рентген-аппарат, новую стоматологическую установку. В случае с частными интернатами оказание этих услуг ложится на систему здравоохранения.
– А как человеку попасть в частный пансионат?
– На общих условиях, но, разумеется, при наличии собственного желания. Думаю, мы и дальше будем развивать опыт поддержки социального предпринимательства. Кстати, уже есть пансионат и в городе Омске, на улице Суворова. Там коттедж, проживающих немного, но условия достаточно хорошие.
– Но тогда предпринимателю сложно рассчитать свою экономику, если от каждого проживающего разный уровень дохода.
– Они справляются. Приведу пример: предприниматель ВОЛКОВ у нас открыл уже три таких пансионата, и пока никаких экономических сложностей у него не возникает. Более того, есть желание и дальше это направление развивать. До бизнес-плана очередного пансионата пока не дошло, но есть эскизный проект по открытию учреждения на базе бывшего здания училища в селе Любино-Малороссы.
– Недавно минтруд сообщил, что в 2015 году в Омской области помогли более чем 2000 бездомным и все они получили ту ли иную поддержку. А сколько из них реально трудоустроены или обеспечены жильем?
– Вопросы предоставления жилья мы, конечно, не решаем. Мы можем предложить им лишь временное содержание в наших учреждениях. У нас есть центр социальной адаптации на улице Семиреченской. Кроме того, помощь таким гражданам оказывают и негосударственные организации. Конечно, здесь затраты берет на себя и государство – этот вид деятельности субсидируется. Субсидия также составляет до 14 тысяч рублей в месяц на человека. Когда наступает поздняя осень, зима, эти центры заполнены на все сто процентов, при том что на Семиреченской 158 мест и в негосударственных организациях до 300 мест. Этого, конечно, не хватает, ведь, к сожалению, бездомных меньше не становится. Но, с другой стороны, и желающих зимовать там не такое большое количество, наверное, как раз потому, что пребывание в таком учреждении требует от человека соблюдения определенных правил. В первую очередь, это связано с запретом на употребление спиртного.
Что касается вопроса о трудоустройстве бездомных. Мы, конечно, проводим такую работу силами Главного управления службы занятости. В 2015 году порядка 30% трудоспособных клиентов центра социальной адаптации было трудоустроено. Но у этой категории, к сожалению, потребность в устройстве на работу очень низкая. Основная проблема и в том, что большинство клиентов являются нетрудоспособными в силу возраста или состояния здоровья.
– А они вообще пересчитаны да и как можно посчитать бездомных?
– Совместно с УВД, с паспортно-визовой службой мы этот подсчет ведем, но учесть, разумеется, можем лишь тех, которые попадают в поле нашего зрения. Какой-то жесткий учет вести невозможно. Есть список тех, которые уже побывали в нашем центре либо попадались органам УВД. Вот это те самые 2000 человек.
– Вы сказали, что в Омской области 500 тысяч льготников. Это ведь практически сопоставимо с числом работающих. Не слишком ли большая нагрузка на бюджет, на тех, кто работает?
– На бюджет нагрузка серьезная. Как известно, на федеральном уровне в ноябре был принят закон о внедрении принципов адресности и нуждаемости. Пока, к сожалению, не прописаны критерии адресности. И мера ответственности губернаторов теперь будет значительная. Руководителям субъектов придется самостоятельно вводить эти критерии и принимать непопулярные меры. Самая главная задача здесь – исключить дублирование выплат федеральным льготникам из регионального бюджета. Если доход у человека достаточный, льгота предоставляться не должна. Но критерии того, какой доход считать достаточным, повторюсь, не определены. И сейчас при нашем министерстве создается межотраслевая рабочая группа, которая должна разработать в соответствии с федеральным законом наш региональный закон, предусматривающий эти критерии.
– А жилищные субсидии ведь изначально имеют адресность?
– Да, по ним введены критерии адресности. Эта мера социальной поддержки предоставляется гражданам с низким доходом. Субсидии могут получить семьи, в которых платежи за ЖКУ превышают 20% совокупного дохода.
– Каковы ваши функции в части труда? Какие вы видите здесь трудности?
– Мы ведем банк данных тех людей, которые по какой-то причине потеряли работу. Имеется банк вакансий, которых в регионе сегодня чуть более 17 тысяч. При этом наши функции совместно с ГУ службы занятости – обеспечить безработных общей информацией об этих вакансиях, при желании переобучить для дальнейшего трудоустройства. На тот период, пока человек безработный, выплачиваем пособие. Ведем также работу по неформальной занятости – когда работодатель принимает на работу без официального оформления. Эти работники в итоге социально незащищены, у них нет никаких гарантий, в том числе по пенсионному обеспечению. И таких граждан только за 2015 год в Омской области выявлено более 5 тысяч.
– И что вы с ними делаете?
– Обращаемся в прокуратуру, налоговую, Пенсионный фонд, Фонд социального страхования для проверки деятельности компаний, в которых эти граждане работают. Сложно выявлять эту категорию людей, потому что пока они получают зарплату, вопрос их не беспокоит, а когда начинают задерживать, приходят к нам. Но доказать в суде, что работодатель незаконно использовал рабочую силу, достаточно сложно.
– При ПОЛЕЖАЕВЕ и ШРЕЙДЕРЕ активно работали областная и городская комиссии по зарплате, работодателям устраивали публичный разнос. А сейчас как эта работа ведется?
– В области создана трехсторонняя комиссия по трудовым отношениям, и на ней в конце 2015 года было подписано ежегодное соглашение между правительством, объединением работодателей и профсоюзами по минимальному уровню оплаты труда. В этом соглашении в том числе прописаны условия контроля за тем, как выплачивается зарплата. Первый заместитель председателя правительства Андрей НОВОСЕЛОВ сейчас начал работу в качестве руководителя этой комиссии, первые заседания уже состоялись. В министерстве мы встречи с работодателями также проводим.
– Под трехсторонними соглашениями об уровне зарплаты, на мой взгляд, есть серьезная мина. Ведь за всех работодателей региона его подписывает объединение, в которое входит лишь малый процент предприятий. Насколько в этой ситуации вы вправе требовать соблюдения условий соглашения от всех остальных?
– Судебных прецедентов на этот счет еще не было, думаю, и не будет. Если какой-то организации условия соглашения покажутся необоснованными, пусть доказывает это. Были вопросы к размеру МРОТ, но мы нашли полное понимание с объединением работодателей. К тому же мы ведь только за то, чтобы в этот процесс, в обсуждение условий как можно активнее включался и малый, и средний бизнес.
– Каков уровень безработицы сегодня? В каких районах он наиболее высок?
– В Омской области официальный уровень безработицы – 6,7%, что меньше среднероссийского показателя. Этот показатель рассчитывается с учетом обратившихся, с учетом количества вакансий. При этом он везде примерно одинаков, немногим больше лишь в северных районах.
– Вроде бы вакансий и достаточно, но качество их, наверное, страдает. По крайней мере, по объявлениям складывается впечатление, что зарплата в оставшихся вакансиях предлагается ниже средней по рынку. Служба занятости как-то отслеживает, что именно работодатели предлагают?
– 17 тысяч вакансий – это немного на самом деле для региона, было больше. А если мы говорим о качестве вакансий и уровне зарплаты, надо понимать, что неквалифицированный труд хоть как будет оплачиваться меньше. Контролировать, чтобы зарплата была не ниже МРОТ, мы обязаны, и мы это делаем.
– А есть у вас информация о том, сколько жителей региона работает вахтовым методом?
– Точную цифру не скажу. Но как раз жителей Усть-Ишимского, Большеуковского, Колосовского, Тарского районов в этой категории много, они даже здесь в Омске не заключают контракт, а напрямую в Тюменскую область выезжают и там работают.
– Уже возможно оценить, в какую сумму обходится бюджету деятельность МФЦ с учетом тех, которые недавно открылись?
– Окончательную цифру пока не назову, потому что шесть последних МФЦ мы открыли буквально в конце декабря. Теперь такие центры есть во всех округах города Омска и во всех муниципальных районах, есть подразделения в поселениях. В целом в регионе территорий МФЦ около 200. И сегодня на базе МФЦ оказывается более 80 государственных услуг, связанных с социальными выплатами, 47 федеральных госуслуг, 10 услуг по линии ГУ службы занятости, 2 услуги по линии регионального минприроды. Кроме того, заключены соглашения и с другими органами исполнительной власти по оказанию услуг, и сейчас разрабатываются регламенты. Также на базе МФЦ будут оказываться семь видов обязательных муниципальных услуг. По сравнению с 2014 годом число обращений жителей в МФЦ увеличилось. Например, по федеральным услугам рост составил в 3,5 раза, а это более 370 тысяч обращений. Помимо этого, в 2015 году через МФЦ предоставлено более 500 тысяч мер социальной поддержки. В 2016 году, безусловно, цифра вырастет, эта система одного окна для жителей очень удобна.
– Есть ли у вас возможности для того, чтобы как-то контролировать миграцию, предотвращать отток квалифицированных специалистов?
– На мой взгляд, только совместная работа с работодателями, создание благоприятных условий для молодых специалистов здесь может помочь. В пример могу привести ОАО «Высокие технологии», где достаточно серьезные средства вложены в модернизацию, что позволяет привлечь потенциал молодых специалистов. Чем больше будет таких предприятий, тем лучше. Но хочу сказать, что одного только трудоустройства недостаточно – у человека должна быть возможность устроить детей в детский сад, школу, дать хорошее образование, время свободное провести и так далее. Так что вопрос скорее не в средней зарплате, а в уровне жизни в целом. И заверения о том, что какие-то другие регионы привлекательнее, спорны, везде есть свои плюсы. Просто мы привыкли думать, что хорошо там, где нас нет. Конечно, соглашусь, есть отток. С другой стороны, больше 6100 человек приехало к нам за прошлый год соотечественников из ближнего зарубежья.
– Но ведь вопрос еще и в том, кто приезжает, в том, каково качество этих трудовых ресурсов.
– Не могу сказать, что профессиональная подготовка у тех, кто приезжает по программе переселения соотечественников, низкая, люди приезжают с образованием.
– Уровень заработной платы все равно остается решающим в том случае, если квалифицированный специалист принимает решение, где жить.
– А может быть, дело, наоборот, в том, что у нас в регионе нужно еще доказать, что ты профессионал, чтобы устроиться на работу? Ведь уезжая в столицы, люди зачастую вообще не по специальности устраиваются.
– В 2015 году, как я понимаю, повышение зарплат бюджетникам предусматривалось майскими указами, а в 2016 уже не предусматривается?
– Уровень средней заработной платы в бюджетной сфере сохранился в 2015 году не ниже уровня 2014 года. Вопрос в том, что уровень средней зарплаты бюджетников четко связан со средней зарплатой в целом по региону, и мы этот уровень обеспечили. Задачи, поставленные майскими указами на 2015 год, выполнены в этой части. Что касается 2016 года, средства на оплату труда заложены с учетом 6% инфляции. Понятно, что инфляция будет меняться, при этом, как известно, Президент РФ проводил совещание с правительством, заявлено о 10-процентном сокращении бюджета. Но в любом случае, наша задача – не упасть ниже уровня 2015 года.
– А есть ли у вас данные о том, сколько в регионе работающих пенсионеров? Вы думали о том, что им не проиндексируют пенсии и это может подтолкнуть пенсионеров отказаться от работы вообще или хотя бы от официального трудоустройства?
– Сколько у нас работающих пенсионеров, сказать не могу. Но мы себе задавали уже этот вопрос, и я думаю, большого оттока пенсионеров с места работы не будет, ведь индексация в размере 4% – не та сумма, ради которой стоит бросать работу. Сложно представить, что будет и какой-то более-менее заметный переход на неофициальное трудоустройство. Так что очевидной угрозы я здесь не вижу, но обязательно буду отслеживать ситуацию по работающим пенсионерам вместе с Пенсионным фондом.
– Объявленное сокращение на 10% в министерстве труда уже прошло?
– После новогодних праздников мы эту работу начали, распоряжение губернатора будет исполнено в срок, все организационные мероприятия пройдут до 1 февраля. Мы оцениваем прежде всего уровень нагрузки, там, где она уменьшается, проводим сокращения. Так, сокращаем тех людей, полномочия которых сейчас перераспределяются на другие ведомства. Например, создается сейчас министерством экономики казенное учреждение, которое будет осуществлять централизованно закупки, и часть функций по закупкам перейдет туда, соответственно, проведем сокращения. У оставшихся в министерстве сотрудников нагрузка будет увеличена, но не критично.
– А высвобожденная часть фонда заработной платы будет распределяться среди оставшихся, ведь именно так законодательством предусмотрено? Какой смысл тогда в сокращении?
– В первую очередь губернатор будет определять, куда пойдут высвобожденные средства. Законодательство, насколько мне известно, позволяет не перераспределять между оставшимися, а направить на решение первоочередных задач, социальных нужд, к примеру.
– Уровень производственного травматизма в Омской области сегодня выше среднероссийских показателей. В этом году мы особенно отличились громкими трагедиями: автобус попал в аварию на Сыропятском тракте, кран упал на стройке. Минтруд свою ответственность за это понимает?
– У нас при министерстве создано учреждение, которое как раз занимается охраной труда, имеет лицензию на проведение аттестации рабочих мест. Этому учреждению ставятся в том числе и задачи по профилактике нарушений безопасности труда. Здесь мы работаем совместно с федеральной структурой – Государственной инспекцией по труду и занятости, выявляем предприятия, где не проводится работа по профилактике травматизма. Министерство, к сожалению, не имеет права накладывать какие-то санкции на нарушителей, это делает именно инспекция. По поводу упомянутых вами трагических случаев. И с Облавтотрансом, и с городским департаментом транспорта серьезная работа проведена, и ГИБДД активно отслеживает соблюдение требований к техническому состоянию автотранспорта, но в большей степени это, конечно, ответственность работодателя. Думаю, пока недобросовестных работодателей еще мало наказывают, в этом направлении надо работать.
– А какое участие органы власти принимают в судьбе тех, кто освобождается из мест лишения свободы?
– У нас есть в Большекулачье учреждение, где около 60% – как раз люди, освободившиеся из МЛС, в первую очередь нетрудоспособные – пенсионного возраста и инвалиды. Это дом-интернат, и там, разумеется, введены усиленные меры по организации охраны и установлению порядка. Но, к счастью, люди там работают профессиональные и каких-то эксцессов не происходит.
– Работа в должности директора детского дома чем запомнилась для вас?
– Директором детского дома я стал в 29 лет, работал там немного, всего 1,5 года, но получил серьезный жизненный опыт, понял, как бывает в жизни, насколько ужасными могут быть условия проживания детей в неблагополучных семьях. Это был детский дом № 10 в городе Омске, и из 96 детей только 9 были круглыми сиротами, все остальные были социальными сиротами. И уже к тому возрасту эти дети прошли серьезные испытания и увидели в своей короткой жизни много того, чего им вообще видеть нельзя. Приходилось забирать детей из семьи. В Кировском округе забирал трех ребятишек буквально из сарая. Март, земляной пол, мальчишечка трехлетний босиком сидит, мамаша с тремя мужчинами что-то отмечает. Я молодой был, сердитый, говорю: марш все отсюда, мамаша, собирай детей. И самое страшное, что она беременная снова, и еще один ребенок уже в Доме малютки был. Примеров таких много, и все через сердце проходит. Наверное, сегодня это пригодилось мне в работе, ведь тоже приходится работать с социально неадаптированными семьями, и в структуре министерства есть учреждения социальной реабилитации для несовершеннолетних, куда мы помещаем на временное проживание тех детей, которых изымаем из семей. Только за зимние каникулы четырех детей изымали. И таких семей сегодня на учете 2600, детей в этих семьях аж 5300. Серьезную работу с ними проводят наши социальные службы, но, к сожалению, не всегда это дает положительный результат.
– Как вы считаете, ювенильная полиция сегодня нужна?
– Я думаю, что существующих сегодня институтов достаточно, нужно только более качественную работу проводить. Ведь все равно ситуация меняется. Когда я в 90-м году пришел в детский дом, детдома были почти в каждом районе, а сегодня в регионе их практически не осталось, в том числе и потому, что нашли другие формы устройства – опека, приемные семьи. Но это, конечно, профиль министерства образования. А вот если говорить о работе нашего министерства, то приемные семьи, кстати, сейчас у нас есть и для совершеннолетних – для пожилых людей и инвалидов. Уже 265 человек в таких семьях проживают. Эти стационарозамещающие технологии, думаю, будут распространяться и далее.
– Кстати, а насколько ребенок-сирота или пожилой человек, проживающий в стационаре, защищен? Ведь у них есть часто свое жилье, за которым некому присмотреть. Помните, ведь уже был скандал в Нежинском центре, когда работники оформили на себя жилье.
– Был такой скандал, да. Человеческий фактор, к сожалению, полностью исключить невозможно. В Кировском доме-интернате в свое время возник скандал с использованием пенсий. Разумеется, должен быть жесткий контроль. Ведь почему возник такой всплеск по обеспечению жильем сирот и детей, оставшихся без попечения родителей? За многими из них закреплялось когда-то жилье, с которым потом что-то произошло без присмотра. Ладно если это квартира в городе, которая сдается, а вот на селе сложнее.
– С момента своего назначения, помимо подбора заместителей, какие-то кадровые решения вы уже принимали? По подведомственным учреждениям, например?
– По учреждениям никаких решений пока не принимал. Единственное, в Марьяновском психоневрологическом интернате руководитель стал главой Марьяновского поселения, поэтому там сейчас вакансия открытая. С отдельными руководителями встречи и жесткие разговоры уже состоялись, применены определенные наказания с точки зрения некачественного исполнения функций. В самом министерстве серьезных изменений пока не предвидится, работа налажена.
– Спасибо за интересный разговор!
