На минувшей неделе традиционные «кухонные посиделки» в редакции газеты «Коммерческие вести» посетил свеженазначенный министр культуры Юрий ТРОФИМОВ
Культурный министр рассказал о себе, о своем понимании особенностей Омской области, о туристическом потенциале, хороших новостях, которые распространяются намного медленнее плохих, о едином культурно-информационном пространстве региона и проблемах, которые необходимо решать прямо сейчас. Предлагаем вниманию читателей наиболее интересные моменты почти из двухчасового разговора за чашкой чая на кухне «КВ».
– Юрий Викторович, вы когда впервые узнали, что можете стать министром культуры?
– Дело в том, что я, будучи директором Омского областного музея изобразительных искусств им. Врубеля, достаточно давно вхожу в кадровый резерв областного правительства. А до этого, будучи заместителем директора Омского государственного историко-краеведческого музея, закончил программу подготовки управленческих кадров на базе ОмГУ им. Достоевского, это так называемая президентская программа. И перспектива назначения на управленческую должность в правительстве в обозримом будущем — это вполне понятная перспектива, кадровый резерв — он для этого, собственно, и формируется. Новостью для меня стало только время реализации этой перспективы.
– Вам Владимир Борисович озвучил предложение стать министром?
– Поскольку именно он курирует министерство культуры, ничего удивительного нет в том, что предложение прозвучало именно от Владимира Борисовича.
– Слухи о вашем возможном назначении ходили за месяц...
– Слухи были и за год до назначения. Видимо, кто-то увидел мою фамилию в кадровом резерве. Эта информация публичная, она есть на сайте министерства культуры. И у других министерств есть свои списки кадрового резерва, их можно посмотреть.
– Думали долго, когда предложение поступило?
– Я понимаю, почему вы задаете мне такой вопрос. Дело в том, что мне не первый раз поступают неожиданные предложения, и каждый раз я, взвесив, принимал эти предложения. Мне кажется, что это нормальный формат работы: ставится задача, и ты ее решаешь. Конечно, министерство — это очень серьезный уровень. Намного выше, чем музейный...
– Так думали над предложением или сразу согласились?
– Я подумал, конечно... Но вообще нахождение в резерве управленческих кадров предполагает, что ты уже подумал заранее.
– Существуют для вас такие метафизические вещи, как везение и удача?
– Я считаю, что всякий здравомыслящий человек, обладающий опытом, верит, что удача есть. Бывают такие моменты в жизни, когда небольшая доля везения перевешивает чашу весов. Случается такое стечение обстоятельств. Но чтобы подойти к этим моментам, нужно, разумеется, упорно трудиться.
– Насколько нам известно, перед тем как приехать в «КВ», вы побывали в Омской крепости. Многие сейчас возмущены разрушением исторических зданий. Что там происходит, собственно?
– Там происходит нормальный процесс окончания работ по реконструкции помещений и благоустройству территории. Задача стоит — открыть Омскую крепость ко Дню города. И эта задача будет выполнена. Теперь нужно начать насыщать этот комплекс реальной жизнью.
– Проблем нет?
– Нет. Нужно просто завершить начатое, и сроки позволяют это сделать. Эпопея была длинная, но она, к счастью, заканчивается. И это самое главное.
– Что значить насытить жизнью? Есть какая-то конкретика?
– Конкретные детали – это вопрос не министерства культуры, а городской администрации. Будет правильнее задать его не мне. Чуть поближе к окончанию работ, я думаю, все будет уже понятно.
– А что вы сегодня там делали? Приехали, сказали: ну ладно, все хорошо, и уехали. Так получается?
– Я хотел лично проверить процент готовности помещений и территории, и я это сделал.
– Можно уточнить, в чьей собственности находится имущественный комплекс Омской крепости?
– В собственности города. И вопрос завершения реконструкции — это тоже вопрос администрации города. В данном случае министерство культуры участвует в работах в качестве органа исполнительной власти, который следит в рамках законодательства за правильным выполнением работ, поскольку объекты Омской крепости являются культурным наследием.
– И сколько там осталось подлинных кирпичей?
– Те объекты, которые были под охраной, — они и остаются под охраной. Да, там используется современное покрытие, но есть возможность увидеть остатки старой стены с исторической кладкой. Такие приемы известны, и они позволяют прикоснуться к истории.
– Всяких культурных учреждений в регионе много, и почти у каждого есть проблемы. Вы хотя бы понимаете, во что ввязались?
– Одна из главных задач, которые я перед собой ставлю на ближайшее время, – получить максимальное количество информации. Я встречаюсь с людьми, посещаю учреждения с самого утра и до позднего вечера. Причем я люблю ходить по крышам, подвалам, посещать разные проблемные места. Безусловно, поле для работы огромное. Но в министерстве культуры работает очень профессиональная команда, и многие вопросы решаются в рабочем порядке. Министр культуры не может и не должен вникать во все подряд.
– Люди, с которыми вы встречаетесь, они вам что говорят?
– Говорят все как есть. Я сразу предупреждаю, чтобы говорили со мной простыми словами, не утаивая проблем. Важно же определить, какие нужно решать в первую очередь, а какие еще немного могут подождать. Федеральное министерство культуры уделяет сегодня много внимания не только городам, но и сельским поселениям. И не зря появилась программа по поддержке сельских Домов культуры. Причем Омская область в этой программе стала фактически пилотным регионом.
– Бывает, что вы обижаетесь? И как переживаете в этом случае обиду?
– Бывает, что обижаюсь. Как и любой человек. Но долго обиду в себе не держу. Старюсь не допустить, чтобы обида разрушила важные отношения и социальные связи. Я люблю прощать. Это моя слабость.
– Тогда прокомментируйте ситуацию, о которой весной писали «КВ». В Омском государственном историко-краеведческом музее, который возглавляет долгие годы Петр ВИБЕ, а вы там были его заместителем, проходила коммерческая выставка пауков. Хотели показать выставку ребенку 4 лет, купили для него билет за 200 рублей, но будущий биолог ничего не смог увидеть, потому как аквариумы с насекомыми стояли на подиумах, которые намного выше его роста. Ну как так? Куда обращаться с претензиями? К куратору этой выставки и руководству музея мы обращались, в ответ тишина.
– Теперь вы обратились по адресу, к министру культуры Омской области. Вы все правильно сделали. На вашу жалобу есть два ответа — официальный и от души, как говорится. Официальная реакция министра такая: на любое обращение граждан следует отреагировать. Если обращение письменное, то и отвечать нужно письменно. Либо на сайте, либо по электронной почте. Если вам не ответили, почему так произошло, что услуга не была оказана в полной мере, то администрация музея не права. Теперь то, что я думаю по поводу этой ситуации как музейщик, который проработал в музеях 17 лет. Тема работы с посетителями музеев – она так же стара, как сами музеи. И открытость музея предполагает целый комплекс мероприятий. В смысле, чтобы не только время работы соблюдалось и цены на билеты были доступными, но и экспонаты были доступными, удобными для рассмотрения. К сожалению, выставочные витрины по ряду причин не всегда бывают удобными для всех посетителей музеев. Некоторые экспонаты требуют особых условий экспонирования, а эти условия не всегда соблюдаются. В данном случае имела место именно такая проблема. Кураторы не учли особенности детской аудитории. Хотя вопрос, на мой взгляд, решается очень легко. Если уж нет других витрин для экспонирования, то делается, например, подставка для детей.
– Про омские театры хотелось бы спросить. Раньше у всех руководителей театров были срочные договоры, проводились конкурсы на замещение должностей. А теперь некоторые руководители некоторых омских театров имеют бессрочные контракты, хотя про один из них без слез и говорить нельзя. Вы не считаете это проблемой?
– Я внимательно изучаю этот вопрос.
– Встречались уже с коллективом этого учреждения культуры? Имеется в виду музыкальный театр, разумеется?
– Еще раз повторяю: я очень внимательно изучаю кадровые вопросы во всех учреждениях культуры, в том числе, в музыкальном театре. За первую неделю своей работы я назначил трех руководителей — ТЮЗа, Омского Дома ветеранов и Дворца искусств «Сибиряк», так что в кадровой нерешительности меня трудно упрекнуть.
– На своей первой пресс-конференции вы упомянули, что в какой-то мере будет обновление минкульта...
– В какой-то мере будет. Я не сторонник махания шашками, но жизнь — это жизнь, и некоторые изменения неизбежны.
– Литературный музей им. Достоевского тоже в вашу компетенцию входит? Этому музею многие годы как-то не очень везет. Сейчас, например, у него отвалился кусок штукатурки от стены. Это проблемы недоремонтов или задумка такая, чтобы придать зданию исторический колорит?
– Безусловно, музей им. Достоевского — одно из важнейших учреждений региона, поскольку Достоевский, является одним из главных омских брендов. Тут не может быть двух мнений. И то, что у здании, которое является памятником архитектуры, имеются отслоения штукатурки, это непорядок, разумеется. Но такое случается, к сожалению. Будем делать ремонт – вот и все.
– Туризм – это тоже ваша тема, министерства культуры. И вы уже успели сказать публично, что у Омского региона потрясающий туристический потенциал. Хотелось бы узнать: в чем именно этот потенциал выражается? Не многие так считают, поэтому расскажите поподробней.
– В Омском регионе культурный плацдарм создавался не одним поколением, поэтому я и сказал, что у нас потрясающий туристический потенциал. Нужно только создать центр распространения туристической информации, упаковать самые яркие направления, которыми заинтересуются конкретные категории туристов. Нет просто туристов, есть люди, которые чем-то интересуются. Тех, кто интересуются пляжным отдыхом, мы точно не заинтересуем. А есть те, кому интересен познавательный туризм. Могут приехать интересующиеся, допустим, Гражданской войной, и понятно почему. Многие в Европе интересуются вообще Сибирью – бытом, культурой, природой, особенностями и так далее. Сибирь – это сильный бренд. А у нас есть Тара – старейший город в нынешних границах Сибирского федерального округа. На территории нашего региона сделана сенсационная находка, найдена кость так называемого усть-ишимского человека – он самый древний из всех известных, живший 45 тысяч лет назад, представитель человека современного вида, homo sapiens sapiens. Жил усть-ишимский человек в тот период, когда еще не произошло разделения на монголоидов и европеоидов. Во Франции, где в гроте Кро-Маньон нашли череп древнего человека возраста 30 тысяч лет, так называемого кроманьонца, эту находку используют, привлекая туристов. Почему бы и нам не привлекать?
– И европейские туристы будут много часов на маршрутках добираться до Тары и Усть-Ишима?
– Я как раз и говорю о создании условий. Тематику древнего человека, кстати, лучше вообще развивать в Омске. Но для этого нужно создать систему привлечения с очень внятной программой. Людям нужно объяснить, зачем им это нужно. А для этого можно использовать наработанные мифы. Про наши пять озер, например.
– Про использование бренда «Пять озер» мы слышим последние лет десять, как минимум. От предыдущего министра культуры много слышали. А что за это время было сделано?
– Вопрос правильной упаковки.
– И про упаковку давно слышим...
– Вот сейчас мы этим и займемся.
– Вот вы говорите про Гражданскую войну, которой скоро юбилей, а мемориал Кароя Лигети куда-то вывезли и на этом все. Хотя говорили, что создадут музей Гражданской войны и там его установят.
– Лично я считаю, что это была ошибка. И готов этой темой заняться, выяснить судьбу памятника.
– Что с Никольским собором происходит? Ремонт когда закончится?
– Это памятник федерального значения, и там ведутся работы на федеральные деньги. Мы только способствуем. И как раз сейчас решается вопрос о финансировании работ для завершения реконструкции Никольского собора.
– Наш экс-губернатор, когда окончательно впал в духовность, предложил снести памятник Ленину, чтобы восстановить Ильинскую церковь. Вы сами как относитесь к этой идее?
– Мне очень понравилось, как был восстановлен Воскресенский собор. Хотя было много споров поначалу, но он встал, как мне кажется, идеально. Сейчас он на своем месте. Успенский собор тоже вызывал много споров, а теперь он на всех открытках присутствует как символ город. Что касается Ильинской церкви, то вопрос этот тоже сложный. И сейчас, в данный момент, я не готов на него ответить.
– И хотелось бы уточнить по реставрации здания страхового общества «Саламандра», где будет центр «Эрмитаж-Сибирь». Вы же контролировали этот процесс, когда были директором музея им. Врубеля?
– Я сопровождал эту стройку...
– Хорошо, тогда расскажите, нашлось ли вентиляционное оборудование, которое купили, а потом оно исчезло?
– Оно не исчезало. Все оборудование, которое было изначально закуплено, оно хранилось на складах, потом было передано подрядчику, а сейчас уже смонтировано. У нас очень четкий график, скоро будет объявлен аукцион на двухгодичный контракт на крупную сумму, и в 2018 году этот объект будет обязательно завершен. И вентиляционное оборудование, кстати, там очень дорогое, потому что мы проект делали очень тщательно.
– Правильно ли мы понимаем, что картины в музее им. Врубеля оценены и застрахованы. А какая самая дорогая картина?
– Вопрос этот мне задают не первый раз, и я даже иногда использовал этот прием во время экскурсий: одно дело рассказать об особенностях творческой манеры какого-то художника, другое – назвать цену его картины. Творческая манера тоже важна, разумеется, но когда упоминаешь, что оценочная стоимость картины 4–5 миллионов евро, то эффект гарантирован.
– Это какие же картины из омского музея столько стоят?
– Сейчас очень популярен русский авангард. Например, картина Василия Кандинского «Церковь в Мурнау», которая как раз сейчас находится в Омске. Это одна из ранних его работ, она очень хорошо знакома всем любителям русского авангарда и чрезвычайно ценится, ее хотят видеть на всех выставках Кандинского по всему миру.
– Музей зарабатывает что-то на этом?
– Безусловно. Музеи зарабатывают на том, что у них есть хорошие коллекции и они имеют возможность их предоставлять.
– Мы знаем, что в молодости вы писали стихи. А сейчас?
– Сейчас не пишу. Но с литераторами общаюсь активно. Будучи директором музея искусств, я частно предоставлял площадку для омских писателей. И я по-прежнему могу отличить хорошее стихотворение от плохого.
