Часто технологические инновации в медицине создаются учеными, которые сотрудничают с врачами
Иногда сами практикующие медики разрабатывают новые методы, способные облегчить жизнь и процесс выздоравливания людей. Победитель конкурса «У.М.Н.И.К.» хирург городской клинической больницы № 1 им. Кабанова Кирилл БЕЗМОЗГИН и его коллега Альгис ХАСАНОВ придумали, как помочь пациентам, которым показана такая процедура как торакоцентез.
– Кирилл Геннадьевич, тема, с которой вы победили на конкурсе, звучит серьезно: «Разработка устройства плевральной манометрии для контроля внутриплеврального давления при лечебно-диагностическом торакоцентезе с целью предупреждения осложнений». Поясните сначала, что такое торакоцентез.
– Если говорить просто, это способ создания инвазивного доступа для удаления патологической жидкости из грудной полости. По-другому (и чаще всего) мы называем это плевральной пункцией.
– И что собой представляет взятие плевральной пункции?
– Человеку обезболивают кожу и потихонечку вводят между ребрами пункционную иглу в плевральную полость. Берут оттуда экссудат. Это делается с диагностическими целями и для улучшения состояния больного, уменьшения одышки. Зачастую у терапевтических пациентов идет большой объем плеврального выпота и в полости может скапливаться до трех литров жидкости. Она начинает давить на легкое, и оно не дышит. Чем больше жидкости, тем меньше объем кислорода, который через это легкое проходит. Когда плевральная полость полностью заполнена, легкое перестает работать, у человека возникает одышка и т.п. Процедура в медицинской практике довольно распространенная. Чаще ее выполняют хирурги и пульмонологи.
– Для чего предназначено ваше устройство?
– Для измерения плеврального давления. Во время пункции могут возникнуть различные осложнения. Одно из самых грозных – пневмоторакс, когда из-за повреждения легкого скапливается уже не жидкость, а воздух. Чтобы такой ситуации не произошло, чтобы предупредить ее, мы разработали прибор для измерения давления в легком. Когда он указывает пороговое значение, нужно закончить пункцию. Даже если там осталось немного жидкости.
– Насколько ваше устройство уникально?
– Конечно, существуют и американские аналоги, самые дешевые стоят в пределах 20 долларов, но они одноразовые. Это насадки на пункционную иглу, где на маленьком приборчике отображаются цифры. В других аналогах достаточно сложный алгоритм развертывания всей системы, что тратит много драгоценного времени врача. Вот представьте, я за дневную смену могу делать до 10 пункций, а у нас в торакальном отделении шесть врачей плюс пульмонологи, которые пунктируют гораздо чаще. Сколько нам нужно одноразовых приборов? А нашего устройства хватит минимум на пять лет. Основная идея в том, что оно снабжено клапаном, который препятствует попаданию внутренней среды человека в устройство. Прибор определяет давление, которое создается в трубках одноразовой системы для пункций.
– Как появилась идея?
– Я работаю в больнице уже три года, а мой коллега, врач торакальной хирургии аспирант ОмГМУ Альгис Равильевич ХАСАНОВ, еще больше. Мы видим, что даже при такой манипуляции, как плевральная пункция, встречается множество осложнений. Почитали литературу, увидели, что подобные изобретения существуют, но у них есть недостатки. В итоге решили сделать свое.
Альгис ХАСАНОВ. Когда я пошел в аспирантуру, у меня была другая тема. Работая над ней, нужно было измерять внутриплевральное давление кроликам. И тогда я задался вопросом, а что это значит для людей? Оказалось, что в западной медицине данным вопросом занимаются, но решения имеют характер больше научный, а не лечебно-диагностический. Для нас же важно помогать людям легче переносить эту процедуру, быстрее выздоравливать, меньше времени проводить в стационаре. Мы вместе с Кириллом Геннадьевичем набрали базу пациентов, которым измеряли давление с помощью нашего метода.
– Альгис Равильевич, что представляет собой это устройство?
Альгис ХАСАНОВ. В небольшой коробочке расположен датчик давления, похожий на тот, каким измеряют давление в шинах. Он через аналого-цифровой преобразователь передает сигнал на планшет, где установлена программа. Мой научный руководитель связался с инженерами, и они помогли нам собрать небольшую партию устройств.
– Сколько будет стоить одно устройство?
Альгис ХАСАНОВ. Данный образец обошелся в 40 тысяч рублей. Когда производство станет масштабным, скорее всего, речь пойдет о 25 – 30 тысячах рублей. Мы собираемся часть гранта (когда получим) потратить на специальные стойки, уже договорились с МК «Холод» об их изготовлении. Сейчас, как видите, у нас используется обычная стойка для системы, а это не очень удобно.
– Вы будете производить устройства в рамках ОмГМУ?
Кирилл БЕЗМОЗГИН. Нет, самостоятельно. Его надо в больницах испытывать. Возможно, создадим свое малое инновационное предприятие, будем работать с производителями медтехники или через МК «Холод». В течение года планируем создать небольшую серию.
Альгис ХАСАНОВ. Есть проблема: сертификация, по нашим расчетам, потребует около 100 тысяч рублей. Мы уже отправили заявку на патент. Это, конечно, не революционное устройство, но именно так, маленькими шагами, и делается прогресс.
– Кирилл Геннадьевич, вы учились в Пензе, а как оказались в Омске и чем сейчас занимаетесь?
– После окончания медицинского института в Пензе я поступил в ординатуру в Омске. Проходил ее в больнице им. Кабанова, где и остался работать хирургом. Веду палаты в торакальной хирургии, работаю в отделении неотложной помощи..
– Что для вас было самым сложным за те три года, что вы работаете? Работа в приемном отделении?
– Влиться в профессию. Потому что для меня торакальная хирургия раньше не существовала. Я хотел быть травматологом. Но пришлось поступиться своими планами. Первые полгода непонятно было, что и как. Сейчас уже втянулся, интересно. А в приемном отделении трудностей особых не было, у меня уже был опыт работы там. Я, как и большинство студентов, подрабатывал санитаром, пока учился в Пензе.
– Получается, у вас была возможность сравнить медицинские учреждения.
– Да, здесь отношение к пациентам немного лучше, осматривают внимательнее. Проблема заключена в самой медицинской системе, и начинает она проявляться с первого курса вуза. Половина людей, которая сейчас идет в медицину, не хочет заниматься ею.
– А сами вы, так понимаю, не продолжатель династии врачей?
– Почему же? У меня как раз дедушка кардиолог. Он был довольно известным врачом. Когда я в детстве приезжал в Джамбул (ныне Тараз), его имя было на слуху, там фамилия, которую я ношу, узнаваема. Его старший сын, мой дядя, в Тольятти работает заведующим отделением трансфузиологии. Мой отец не пошел в медицину, а вот старший брат стал абдоминальным хирургом в НИИ скорой помощи имени И.И. Джанелидзе в Санкт-Петербурге. Мне хотелось работать с ним, но судьба повернулась иначе.
– А почему не кардиологом, как дедушка?
– Терапия – это не мое. Я привык что-то делать руками.
– Кирилл Геннадьевич, вы живете в Омске уже три года. Как впечатления от города?
– Омск такой же, как и другие города России. Не хуже и не лучше. Разница есть только в Питере, в Москве и в Екатеринбурге. Там на полголовы выше уровень жизни, и ритм другой, конечно. Лучше всего в Питере. Там совершенно все по-другому.
– Чем вы занимаетесь в свободное время?
– Провожу время с семьей и сплю (смеется). Его не очень много. У меня маленький ребенок – 2,5 года, поэтому, когда есть свободное время, стараюсь проводить его с сыном.
Биография
Кирилл БЕЗМОЗГИН родился 1 октября 1991 года в городе Джамбуле (Тараз) Казахской ССР. Через год семья переехала в Тольятти, где Кирилл окончил среднюю школу, а затем и медицинский колледж (с 2007 по 2009 год). В 2009 году поступил на первый курс медицинского института Пензенского государственного университета. В 2016 году окончил его и приехал учиться в ординатуру в Омск, в клиническую больницу № 1 им. Кабанова. После ординатуры остался там работать врачом-хирургом в отделении торакальной хирургии.
Женат. Воспитывает сына.
Материал подготовлен при организационной и финансовой поддержке ООО «Омсктехуглерод»
