Книжный клуб с 14 по 21 ноября 2018 года.
 |
Ролан БЫКОВ
«Давай-давай, сыночки!»
Серия «Стоп-кадр»
М.: Издательство «АСТ», 2018 год. – 592 стр.
Тираж 3 000 экз.
«Дань мечте»
Кое-что из архива талантливого человека
«Дневники Ролана Быкова «Я побит – начну сначала», изданные в 2011 году, сразу стали бестселлером. В его архиве осталось огромное количество писем, статей и замыслов... «Дар речи» – так назвал Быков свою статью о Михаиле Ильиче Ромме, которого считал своим учителем в кино (а ему удалось поработать в объединении Ромма до его ухода из жизни). Дар речи был дан и Быкову. В его архиве сохранилась записка Нонны Мордюковой, переданная на какой-то встрече деятелей искусства. «Ролан, гениальное выступление. Я лучше не слышала». Они вместе снимались в «Комиссаре» у А. Аскольдова. По словам Быкова, она его не очень жаловала, он же ее обожал, и вот спустя годы принес домой ее записку – как самое важное признание, – пишет в предисловии к сборнику вдова Ролана Антоновича Елена Санаева. Ролан Быков (1929–1998) – режиссер театра и кино, актер, педагог. «Давай-давай, сыночки!», – так кричал командир партизанского отряда Локотков в знаменитом германовском фильме «Проверка на дорогах». «Статей, выступлений за жизнь было Быковым написано немало. Компьютеров не было. Был верный «Рейнметалл». Главной трудностью было «раскатиться». Опечатка или неточно найденное слово множили выброшенные из машинки закладки. Иногда из кабинета раздавались его вопли. Ему приходилось начинать сначала, а я молча собирала лежащие на полу страницы. Поэтому компьютер, едва появившись, стал спасением. В последние годы жизни он мечтал засесть за стол. Собрать воедино опыт актера и режиссера. Написать «Гипотезы» и «Феноменологию детства». Это были бы удивительные книги. Сколько тайн он унес с собой. Предлагаемый сборник – дань его мечте».
Е.К.
 |
Чарльз КАММИНГ
Чужая страна
Пер. с англ.
Серия «Иностранный детектив»
М.: Центрполиграф, 2018 год. – 318 стр.
Тираж 3 000 экз.
«Абсент и текила»
Сотрудники спецслужб не бывают бывшими
«Было серое, ленивое, влажное утро. Как выяснилось, Том провел ночь на втором этаже таунхауса, расположенного на тихой улице неизвестного района. На подъездной дорожке стоял маленький розовый велосипед, прикрученный к столбику толстым, как удав, черным тросом. Метрах в ста от дома автомобиль с эмблемой «Школа вождения Джеки» осторожно выполнял разворот. Он снова задернул шторы и прислушался. В доме было совершенно тихо». Отставной офицер английских спецслужб Том Келл, причем отставленный незаслуженно, но с шумом и позором, уже восемь месяцев подряд мается от безделья. В этот раз он просыпается с большого похмелья. «Очень медленно, как слова из полузабытого анекдота, к нему начали возвращаться события предыдущего вечера. Даже не события, а отдельные фрагменты. Подносы с напитками – абсент и текила. Танцы в каком-то помещении с низким потолком – кажется, подвальном. Потом Том познакомился с группой чешских студентов, и они долго обсуждали «Безумцев» и Дона Дрейпера. В какой-то момент, как он отчетливо помнил, он сидел в такси рядом с огромным мужчиной по имени Золтан. В юности у Тома довольно часто случались такие вот алкогольные провалы в памяти, но прошло уже много лет с тех пор, как он последний раз просыпался и не помнил, что произошло с ним накануне. За двадцать лет в секретной службе он познал преимущества, которые появляются у человека, падающего под стол последним». Все плохо, но родная спецслужба вдруг просит беднягу выполнить одно маленькое задание. Так себе заданьице, как кажется поначалу…
Е.К.
 |
Виктория ТОКАРЕВА
Дом за поселком
СПб.: Издательство: Азбука; Азбука-Аттикус, 2018 год. – 256 стр.
Тираж: 22000 экз.
«Купить можно все что угодно»
Утраченные иллюзии
Один из рассказов сборника «Дом Павла Антокольского» начинается так: «Рядом со мной через забор стоит дом поэта Павла Антокольского. Он ушел из жизни в 1978 году. Я его помню живым и старым. Я встречала его в Доме литераторов в Дубовом зале, где собирались советские писатели, пировали, общались, искали истину в вине. Сейчас все помещения превращены в частные кафе и рестораны. Дубовый зал принадлежит какому-то богатею. Человеку со средним достатком туда не сунуться. Дом литераторов перестал существовать исключительно для писателей. Кто может заплатить, тот и приходит, и рассаживается. Были бы деньги. Тоска. Я вспоминаю прежний Дубовый зал, наполненный яркими, нетрезвыми творцами. Писатели-деревенщики: Носов, Астафьев, Белов и другие. Городские писатели: Трифонов, Нагибин, Катаев, Антонов – они пишут городскую интеллектуальную прозу, в отличие от деревенщиков, которые стонут по утраченной деревне». Советская власть, помнится, все старалась уравнять город с деревней. Не получилось – зато не ошибешься. А теперь что? Были бы деньги. В годовой давности интервью Виктория Самойловна так и говорит корреспонденту Собеседник. RU: «Раньше практически ничего нельзя было купить, все доставали по блату и был страшный дефицит. Нельзя было купить землю, недвижимость. Дачу надо было строить вверх, чтобы она не занимала 6 соток, и так далее. А сейчас купить можно все что угодно, были бы деньги. На деньги можно купить даже здоровье, даже жизнь. Единственное, чего нельзя купить – это любовь!» Вот про любовь и пишет.
Е.К.
 |
Пол Ди ФИЛИППО.
Стимпанк
М.: Аст, Транзиткнига,
2006 год. – 346 стр.
Тираж 2 000 экз.
Румяная фефела
Микроскопы полезны на случай необходимости
Стимпанк произошел от английского steampunk: steam – «пар» и punk – «панк». Термин создан в противовес киберпанку – жанру, где будущие компьютерные технологии пронизывают жизнь людей и человечества до самых глубин, где торжествуют электроника и телекоммуникации, где уже трудно понять, где реальность, а где компьютерная иллюзия. В стимпанке описывается мир паровой энергии, дирижаблей и псевдовикторианской эпохи. Это как картины Сезанна с их вещественностью, объемностью неказистых предметов против маньеризма. Впрочем, созданные еще на заре появления этого жанра три повести Пола Ди ФИЛИППО, объединенные названием «Стимпанк», несколько издеваются над ним. Особенно две первые. Типичный «Mad Scientist» Космо Каупертуэйт, натуралист и биолог, изобретатель автоматической чернильной ручки, дабы мгновенно записывать свои стремительные мысли, и топлива для паровозов на основе урана, скрестил человеческие клетки, взятые от свежих трупов, с тритоном и вырастил самку последнего, которая выглядела как молодая Виктория. Так как разумом она так и не обзавелась, ученый поместил ее в бордель, где ее навещали как молодой Чарльз Дарвин, так и премьер-министр Мельбурн. Но в это время, за месяц до коронации, королева Виктория исчезает из дворца (она уже королева – автоматически после смерти своего дяди Вильгельма, но еще не была коронована), пока ее ищут предложено заменить ее тритоншей. Такой вот издевательский текст – шарж, гротеск, пародия. Забавно, когда якобы королеву везут под вуалью в карете, та, заметив муху, мгновенно длинным раздвоенным узким языком хватает ее и съедает. В этом же духе написана и вторая повесть «Готтентоты», главный герой которой тоже ученый-натуралист, при этом расист Луи Агассис, приехавший строить ученую карьеру в Америку. Он попал в водоворот событий с черной как гуталин женщиной-готтентотом, анархистом Тадеушом Костюшко, наследством Кювье, африканским колдуном, оккультистами, марк-твеновским капитаном Стормфилдом, службой безопасности короля Пруссии и прочим, прочим, прочим. Просто бурлеск, где автор издевается над всеми вышеуказанными, а в конце появляются чудовища Лавкрафта. И наконец в последней повести трилогии появляется помимо зубоскальства и некая лирическая нотка о несостоявшейся любви Эмили Дикинсон и Уолта Уитмена.
mlf1959
