«Не знаю ни одного примера в Омске, чтобы муниципальная собственность управлялась эффективно: все их объекты либо разваливаются, либо уже развалились».
3 июля на «кухонные посиделки» в газету «Коммерческие вести» пришел депутат Законодательного собрания, председатель совета директоров компании «УПТК «Компания «АСК» Валерий КОКОРИН. По приблизительным подсчетам журналистов, он сегодня является соучредителем более 30 предприятий, ряд из которых принадлежат строительной отрасли. С нее разговор и начался.
– Валерий Михайлович, ваши инвестиции в новосибирскую гостиницу взбудоражили интернет-пространство. Чем обусловлен выбор именно этого проекта?
– Помните, в Омске десятки лет стоял высокий забор с недостроенной типографией на перекрестке Циолковского – Маркса? Потом напротив памятника Жукову тоже недостроенная «крепость» была. Вот и в Новосибирске так называемая гостиница «Турист» уже лет 50 стоит недостроенной. Ее судьба волнует каждого новосибирца и удивляет приезжих, поскольку речь о центральной части левобережья. Я, можно сказать, «увлекаюсь» такими проблемными зданиями. Заинтересовался объектом, услышал много разных сплетен.
– Например?
– Что он упадет, что накренился. И как-то получилось, что хозяева объекта вышли на нас и предложили поучаствовать в придании нового облика Новосибирску через реконструкцию и достройку комплекса, который сегодня вырисовывается примерно в 60 тысяч кв. м. В его составе будет высотная гостиница – этажей 24 – 28. Мы сделали обследование, омские специалисты тоже участвовали в оценке – ее можно надстроить. Панели снимем – там висит три тысячи тонн керамзито-бетонных старых панелей, облегчим здание и за счет этого надстроим. Территория вокруг подлежит глубокой реконструкции, на ней выстроим комплекс, где будут и торговля, и семейные развлечения. В этой части города нет хорошего зала для проведения конференций, поэтому хотим там на 1 – 1,5 тысячи человек сделать зал и выставочные площади. Сейчас находимся в стадии проектирования. Планируем начать работу уже через два месяца.
Что меня удивило. Я много прожил, многое видел, и в Омске лишь единственный раз был на заседании, когда власть рассматривала строительство не собственного объекта. Тогда ПОЛЕЖАЕВ собрал большую группу руководителей, спрашивал, какие есть проблемы по строительству выставочного комплекса «Континент» (а мы его за свои деньги строили, потом уже передали области). Так вот, в Новосибирске мэр города сначала в своем кабинете собирал огромное совещание, как помочь нам достроить этот объект, а недавно со всей группой руководителей выезжал на место. Только для того, чтобы поспособствовать строительству объекта. От администрации Омска такого отношения я не видел никогда.
– Во сколько оценивается новосибирский комплекс?
– Около миллиарда. Генеральный проектировщик – новосибирский, он создавал этот объект, знает, что там, но наверняка и омские компании будут участвовать.
– Вы за базу берете проект, который есть?
– Нет, изменим. Но согласовывать же придется там, поэтому лучше, если работать будут специалисты, которые знают местные нормативы.
– А строительство на каких условиях получили?
– Там два московских собственника, мы заключаем договор генподряда. У нас уже есть в Новосибирске гостиница, думаю, что и эта тоже будет.
– То есть вы в долях?
– Да.
– Но договор пока еще не подписан?
– Да, но мы подписали все договоры, связанные со строительством.
– А название у гостиничного комплекса останется прежним?
– Нет, мэр предложил объявить конкурс на новое.
– Вы же понимаете, что омичи ревнуют к Новосибирску?
– А мы работу по всей стране ищем. Вы люди неравнодушные и понимаете, что в нашем царстве-государстве – в Омске – не все нормально. Я в 90-е годы поработал и в Салехарде: получали за работу не деньгами, а талонами на нефть, которые меняли на трубы и так далее. Думал, страшнее тех лет ничего не будет, а сейчас годы по напряжению тоже тяжелые. Такое складывается у меня впечатление по строительной отрасли.
– В чем это выражается для бизнеса?
– В отрицательных цифрах. Лет пять назад Сбербанк проводил встречу с аналитиком. Он говорил: «Помните кризис 2008 года? Вы тогда нырнули, у кого воздуха хватило – вынырнули, выжили. А сейчас вы нырнете, а сколько плыть придется под водой, никто не знает». Так вот пятый год уже плывем под водой. Поэтому стройки остановились, в торговле идет спад: потребители заменяют дорогие продукты на более дешевые, грубо говоря, мяса меньше – лапши больше. Арендные ставки в торгово-офисных центрах снижаются. А все почему? Потому что нам в 2013 году прекратили давать кредиты европейские банки, а 2014-2015-й были самыми страшными – пришлось возвращать все кредиты, выданные ранее.
Проблемой Омска является сосредоточение предприятий, которые входят в консолидированные группы и руководство которых находится за пределами региона. Это «Полет» – филиал центра им. Хруничева, завод Баранова – «Салюта», шинный – «Кордианта», «Росар» – «СанИнБев» (от ред.: с апреля 2018 AB InBev Efes), нефтекомбинат – «Газпром нефти» и так далее. Почему так сложилось? Во время Великой Отечественной войны шли эшелоны с предприятиями. Если до Омска было три дороги, то дальше-то – одна. Здесь все выгружались, и предприятия начинали работать. Когда война закончилась, «головы» ушли – в Киев, Москву, Ленинград, а здесь остались цеха. За прошлый год валовой продукт Омской области, по-моему, составил 650 млрд. рублей, в том числе нефтекомбинат, применяя режим процессинга, отчитался на 45 – 47 млрд. рублей. Если мы возьмем подобный завод «Лукойл» (это примерно 70 процентов мощности Омского нефтекомбината), он отчитался в пределах 370 – 380 млрд. рублей. Если посмотрим другие предприятия, то получится, что 1 триллион 200 млрд. – реальный объем выпускаемой на нашей территории продукции. А в связи с тем, что производство в основном в городе, в одной точке, то нагрузка на экологию, людей, территорию огромная. В Тюменской области с ее нефтедобывающими предприятиями, по-моему, за прошлый год объем производства был 1 триллион 200 млрд. У нас, если посчитать нормально, будет куда больше.
Вторая беда нашего города – это мертвая поляна вокруг этих предприятий. Ни малого, ни среднего бизнеса, связанного с их процессами, нет. Тендеры раздают там — в центре. Сейчас идет огромнейшее строительство на нефтекомбинате, а кто работает? Омичи – уже десятые в цепочке нанятых, а в основном – турки, китайцы. Это же ужас! «Полет» реконструкцию проводил, там тоже работали спецпредприятия из других территорий.
Я еще пацаном трудился в тресте Сибнефтехиммонтаж. Это и другие предприятия давали работу огромному количеству людей, будучи подрядчиками на площадках омской нефтехимии – тресты №1 и 6, оборонки – тресты № 4 и 5. Сегодня здесь – мертвая поляна, работают чужие. И это не вина губернатора, мэра, не наша вина. Нужно, чтобы руководство страны осознало силу обстоятельств, в которые попал Омск. Он единственный город в стране, где так сложилось. В принципе город – не хиреющий, а самый могучий по объему производства в стране, если посчитать без процессинга и без режима переработки.
– А ваши предприятия пробовали выйти на нефтезавод?
– Бесполезно. Решение принимается ТАМ. Наши ребята работают с ними, но через десятую фирму. Область попыталась с новым губернатором не дать разрешение на привлечение иностранной рабочей силы. И сразу вмешались федеральные власти: «Как же так, вы тут конкуренцию…» В итоге турки работают, а наших привлекают как рабов.
– А в Новосибирской области другая атмосфера?
– Там нет такого количества организаций, которые бы имели «голову» не на месте. Поэтому у них и средний, и малый бизнес вокруг крупных предприятий живет. И еще момент. Во времена Советского Союза Омск был культурным и логистическим центром для Павлодарской, Кокчетавской, Северо-Казахстанской областей. По Иртышу располагались мощнейшие снабженческие базы, через нас шли потоки в Тюменскую область, Ханты-Мансийский округ и на Ямал. Там масло, мясо было только омское. Сейчас – нет, потому что, когда сделали федеральные округа, эти три северных субъекта попали в Уральский округ. В сторону Урала построили дороги, мосты, и сегодня от Ханты-Мансийска доехать до Москвы ближе и лучше, чем из Омска. На тюменском юге они развили свое сельское хозяйство.
А Новосибирск, в свою очередь, стал логистическим и культурным центром пяти областей на востоке. До Томска и Барнаула – по 200 километров, до Кемерова тоже. А у нас – 700 до ближайших областных центров. И мы сами по себе. Но это и лучше, потому что рабочая сила дешевле, продукты, квартиры. Поэтому мы можем привлекать инвестиции, строить здесь предприятия. У нас это делать выгоднее, чем в Новосибирске. Но не все понимают ситуацию. Вместо того чтобы снижать арендную плату на муниципальную или неразграниченную землю, ее завышают, и люди, которые могли бы сюда прийти с вложениями, говорят: «Да зачем мне это надо?».
– Но говорят, что в Новосибирске дороже земля, аренда и остальное…
– Мало ли кто что говорит. В Новосибирске другая обстановка в связи с тем, что он занял место, которое было у Омска в советское время. Вокруг него образовалась агломерация, огромные логистические склады и прочее.
– Вы говорили, что имена людей, которые поспособствовали возникновению ситуации с постановлением 108п, известны …
– Насколько я знаю, дебиторская задолженность за арендную плату муниципалитету растет. У нас в прошлом году она достигла полуторного размера годового платежа. И многие предприятия просто прекратили свою деятельность и ушли в банкротство. Я 108-м занимался с сентября 2016 года, когда ко мне, как к депутату горсовета, повалили заявления. Только через полгода узнал и ужаснулся, сколько выложили по моим собственным предприятиям. Мы потеряли почти год на переговоры с властью, пока не поняли, что нам морочат голову, и решили обратиться в суд, и через полтора года Верховный суд сказал: «Да, это незаконно».
КСП доложила горсовету по проверке департамента имущественных отношений, что в тендере на рыночную оценку земельных участков победили те, кто дал самую низкую цену – 400 – 600 рублей за один участок. За эти деньги и на машине до этого участка не доедешь! Я распределил бы оценщиков по районам, а депимущества в тендерах подбирал участки неизвестно по какому принципу. Например, на проспекте Маркса на земельном участке, где один объект на два хозяина, одной половине в 10 раз больше оценку сделали, а другой – в несколько раз ниже кадастровой стоимости. Кто так подбирал?
– Мы чуть ли не в каждом номере пишем о 108-м!
– Вы – да, а вот структуры, которые за этим надзирают… Или они не способны в этом бардаке разобраться? По поводу снижения выкупной стоимости (еще не добились, но, наверное, получится) я говорил власти, что 30 и 40% от кадастровой (сейчас такая выкупная) – это запретительный процент. У них по этой стоимости покупают маленькие участки, небольшие суммы в бюджет поступают. Сделайте его два процента, как раньше было, у вас в бюджет сразу придет 200 млн. Мне говорят: так потери будут. Какие потери, вам же никто сейчас не собирается платить по такой стоимости! У вас, наоборот, незапланированные доходы возникнут. Но там экономисты такие, что фантазии считают в бюджете.
– Вам не интересно заниматься омскими недостроями?
– Какими? Я вроде бы все достроил (смеется).
– Жильем. Сейчас даже термин есть «застройщики-спасатели», разрабатывается схема, им обещают землю без торгов.
– Я же на Малиновского семь домов достроил во времена, когда там палатки ставили, голодовки объявляли. И скажу, что это неблагодарная работа. Весь негатив люди выливают на тебя. Причем они подозревают, что ты туда с какой-то выгодой пришел, навариться. В то время тоже пытались землю дополнительно дать, но не получилось. Сейчас, конечно, все по-другому, на новом законодательном витке.
Видите, в связи с принятием закона о том, что деньги дольщиков применять нельзя, а только кредиты брать в банке, надо садиться и считать, выгодно ли это вообще. Инвестиционная обстановка по продаже квартир не позволяет сегодня на одном доме заработать 100 млн. и вложить в другой. Это сложная вещь, надо все считать.
– На вас косо не смотрят из-за того, что вы отказываетесь достраивать?
– А я не говорил, что не буду. Я объясняю, что это не так просто. Надо все считать – какой земельный участок, проект, как будет складываться ценообразование и стоимость строительства в связи с тем, что надо строить за кредитные деньги. Этого сейчас никто не знает. Получается, что человек на депозит в банк положил свои деньги. Банк будет на этом депозите жить и жиреть. В это же время давать строителю кредит – и опять-таки жить и жиреть. Кто в данном случае в выигрыше?
– Вы дольщикам сочувствуете или для вас это люди, которые решили сэкономить?
– Конечно, сочувствую. Почему сэкономить? Принесли деньги, зачастую последние. Это же горе. Я же говорю, семь домов достроил! Не хотел рассказывать, да ладно. Показывают по центральному телевидению эти палатки, голодовку. Первый заместитель губернатора, министр строительства собрали Союз строителей: «Мужики, ну зайдите, возьмите по домику. А дальше решим, поможем как-то». Час просидели, никто не вызвался. Я тогда тоже был в Заксобрании, подхожу к министру, говорю: «Давай в 9 утра привезу прораба, и мы с бригадой в одном доме начнем работать, чтобы людям показать, что власть среагировала и начала что-то делать». Давайте! Я утром привез бригаду, так вместо одного дома меня нагрузили семью!
– Бонусом!?
– Я начал там работать, когда у меня даже договора не было. Потом кооперативы создали, мы заключили договоры, из бюджета области начали выделять деньги, какие-то средства люди стали собирать, и таким образом достроили дома.
– Вы говорили, что нужно считать, а храм в Ханты-Мансийске вы за чей счет строили?
– Как и в Омске, там был создан благотворительный фонд по строительству храмового комплекса. Губернатор собирал средства от нефтяников. Тогда еще был жив ЮКОС. Я выиграл тендер на строительство храма. Перед этим построил в Омске Христо-Рождественский собор и церковь Ивана Багнюка (от ред: храм Иоанна Предтечи) и с этими объектами поехал на тендер. Было два этапа: первый прошли три организации – турки, украинцы и мы, а во втором мы дали лучшие условия.
В то время храмовый комплекс миллиард стоил. Там подземный зал, огромная часовня, воскресная школа. Он одет в мрамор, причем не в плитку, а отделан заводскими деталями. Это счастье – поучаствовать в строительстве такого комплекса. Когда на него в свое время приезжал ЛУЖКОВ, то позавидовал губернатору, что даже на храме Христа Спасителя не такой мрамор. Мне удалось возвести несколько храмов, например, в Исилькуле, Серафимо-Вырицкую обитель в Пушкино. Я там построил надвратную церковь. А остальные почему-то затормозили...
– В Новосибирске все здания яркие. Чего Омску не хватает, чтобы было так же красиво?
– У каждого свое представление о красоте. Омск в архитектурном смысле значительно красивее Новосибирска. Там никогда не будет такой набережной, как в Омске. У них Обь зажата, как в свое время у нас Иртыш, складами и причалами. В Новосибирске набережная – всего 300 метров! Остальное – гадюшник. Да еще на берегу Оби построен сарай, который называется «Леруа Мерлен».
У нас нет такого количества высотных зданий. Это наша беда, а может, и радость. Аэропорт, расположенный в центре города, не позволяет их строить. А в Новосибирске 24-этажные здания – норма. В свое время мы у «Континента» (в расчете на то, что аэропорт уйдет в Федоровку) стали возводить 30-этажное здание, хотели сделать там настоящий центр Левобережья, высотный акцент. Несколько тысяч кубов бетона залили в основание, девять этажей подняли и остановились. Аэропорт не ушел, а строить рядом с ним высотное здание нельзя. В Новосибирске высотки придают городу современный облик. Но у нас много исторических зданий, которых у них нет, как нет и не будет в ближайшие 20-30 лет в Новосибирске набережной. У нас город не устремлен вверх, но мне кажется, что это и хорошо, потому что облик Омска выражается в других акцентах.
– Считаете, Омску ближе классика?
– Омск ближе по масштабу человеку. Вы поживите на 30-м этаже – это ветер, неудобство, угнетение человеческой психики!
– Возвели 9 этажей и остановились?
– Да, сейчас не знаем, что делать. Разрешают только 9 этажей, а сделано все под 30. Может, на наше счастье аэропорт все же из города уйдет. С одной стороны, удобно, когда ехать не надо далеко, а с другой – отходы от реактивных двигателей сыпятся, шум, возможная опасность – это нехорошо. Может быть, власть России поможет и осуществится мечта горожан?
– Приближающиеся выборы губернатора в Омске называют безальтернативными. Поддерживаете ли вы кандидатуру БУРКОВА?
– Помните, как-то на выборы военный полковник заявился? Когда меня спрашивают избиратели, как я отношусь к таким вещам, всегда отвечаю: чтобы управлять КамАЗом с прицепом, надо категорию иметь, а здесь – губернатором работать! Человек умеет хорошо убивать, а должен управлять областью! И сейчас, кроме БУРКОВА, никто из кандидатов не готов к этой работе. Конечно, из всех, кто заявился, БУРКОВА надо выбирать! А кого?
– А почему не заявляются?
– Видимо, трезво оценивают свои возможности в сравнении с БУРКОВЫМ. Многие из тех, кто мечтал, понимают, что шансов у них нет. Может быть, у нас стало больше здравых людей.
– А вам самому не приходила мысль …
– Я все годы, сколько себя помню, занимаюсь общественной работой. И мне хватает этого объема, чтобы выразиться. А БУРКОВ – молодой, подготовленный человек. Чего еще хотеть? Пусть работает.
– Вы не вступили в «Единую Россию». Это принципиальная позиция?
– Я уже был в одной партии. Зачем бродить?
– А партийный билет храните?
– И комсомольский тоже. Виктор ЧЕРНОМЫРДИН говорил: «Какую партию ни строй, все равно КПСС получается». Он оказался не прав: КПСС все же не получается. Все несколько пожиже. Я когда в горсовете работал, случалось, что фракция принимала решение голосовать так, а некоторые из членов фракции потом голосовали по-другому. Говорю: ребята, как же так, фракция решила, а он пошел против, давайте исключайте его из партии. Не исключают. Поэтому все же это не КПСС.
– Вы работали параллельно с Олегом ШИШОВЫМ. Почему, на ваш взгляд, с ним случилась такая история?
– Господин ШИШОВ – талантливый руководитель и строитель, и надо гордиться, что он состоялся на нашей территории. Почему так произошло? Видимо, жизнь такая. Там, где чиновники управляют большими массами денег, там, как в трубопроводе, все равно что-то к стенкам прилипает, и человека, видимо, вынудили пойти на какие-то… А бюджет… с бюджетом мы не работаем.
– Это принципиальная позиция?
– А что, сидеть, как Олегу?! У нас практика в стране: где бюджетная стройка – обязательно будет проверка. Проверять надо, но ты работаешь с людьми, они могут ошибаться. Я имел в своей жизни неприятнейший опыт, когда мы делали одну бюджетную стройку. Был линолеум одинакового качества: один называется «Ангара», а другой – «Бирюса». В смете «Ангара», но завод ее перестал выпускать, и покупаем «Бирюсу». Приходит проверка и вычеркивает линолеум. Все, бюджетные деньги украли! Пусть с бюджетом работают такие смелые, как Олег.
– Говоря о бюджете, как вы оцениваете ситуацию по Сергею КАЛИНИНУ?
– Это какая-то даже личная трагедия. Знаю его как глубоко порядочного человека. Горгаз – это же регулируемая отрасль, она сродни бюджету, там государством определяются цены. Так понимаю, если бы не утвержденные РЭКом расценки, он бы ничего не делал, не применял. Получается, что государство одной рукой утвердило эти расценки... Если бы контролирующий орган сказал: «Нет, ребята, давайте все это назад! Мы вам не согласуем». Согласовали, а теперь человек несет физические и моральные потери. То чиновники боятся подписывать, а здесь все подписали.
– Что нужно сделать властям, чтобы стройка «пошла»? Что зависит от чиновников?
– Сейчас принимаются стандарты, регламенты, по которым чиновник должен любой вопрос решать. Может, и правильно, чтобы не было произвола, но в то же время жизнь гораздо богаче, и не все можно в регламенте прописать. Надо принимать какие-то решения самим. Вы же видите: все, кто принимал решение по земле в городе, либо в бегах, либо в тюрьме, либо вышли из нее. Не избегли соблазна кому-то порадеть — родственникам или еще кому. Новые, кто пришел на их место, теперь боятся решать вопросы, говорят: идите в суд, что мешает работе – ведь это время, затраты. Как это поменять? Видимо, чиновниками надо набирать людей, которые не будут озабочены положением своих родственников.
– У вас много организаций. Вы своим руководителям даете право на ошибку?
– Это же люди. Многие и постоянно ошибаются. Но есть ошибки, а есть намерения родственникам помочь (смеется). Наверное, и у руководителя муниципального и областного уровня есть право на ошибку. Не зря же у нас пословица: не ошибается тот, кто ничего не делает. Право на ошибку должно быть. Если это не в интересах кого-то.
– Валерий Михайлович, а вы готовы к тому, что у вас будут работать 64-летние монтажники, крановщики и т.д.?
– Готов, поскольку считаю, что люди в 60 – 64 года опытные, квалифицированные, они уже ошибок не совершают. Я не готов к тому, что люди до 64 лет пенсию не будут получать. У меня много специалистов в таком возрасте. Водитель до 70 лет работал, и это был лучший профессионал, но он и пенсию получал, и зарабатывал. Мне кажется, напряжение человека на работе стимулирует его. Но люди заработали пенсию, а сейчас власть лишает их этого права.
– Так денег у государства не хватает!
– Знаете, денег всегда не хватает. Мы все патриоты и радуемся нашим победам и на футболе, и в Сирии, но думаю, что, если надо, можно было бы повоевать и за чужие деньги. А наши направить пенсионерам. Или найти еще возможности. Вот нефть с 30 до 70 рублей поднялась… И что?
– Вы имеете в своей структуре негосударственный пенсионный фонд?
– Нет, дай бог пенсионные отчисления платить. Вы задумывались над расчетами? Предприятие заработало 1000 рублей, в них уже будет не 18, а 20 процентов НДС, т.е. 200 рублей сразу отдай. Потом надо выплатить зарплату, например, еще 200 рублей. С них я должен отдать государству 20 процентов НДС, пенсионные отчисления, медстрах, соцстрах – всего под 70 процентов.
– А еще стоимость материалов…
– Конечно! У нас налоги страшные, только об этом не говорят.
– Департамент имущества ищет инвестора для кинотеатра «Сатурн». После событий с «Первомайским», как думаете, найдется, кто этим займется?
– Я говорил в горсовете: какая концессия, что вы придумали! Славе (от ред. – Вячеслав ВАСИЛЬЕВ, инвестор реконструкции кинотеатра «Первомайский», депутат Заксобрания Омской области) объяснял, что эти вложения никогда не окупятся. Не знаю, почему наша власть не считает это объектами культуры. Надо освобождать их от арендной платы! Я не знаю ни одного примера в Омске, чтобы муниципальная собственность управлялась эффективно: все объекты либо разваливаются, либо уже развалились, либо их доводят до состояния «Сатурна». Это же преступление! Оплошность произошла – концессионер не подписал вовремя какие-то документы. Хорошо, пусть выкупит муниципальную часть, в бюджет города отдаст деньги. Нет, они объект закрыли, люди не работают, концессионер несет убытки, в бюджет города ничего не поступает!
Будучи в горсовете, я предложил городу строительство дворца самбо ПУШНИЦЫ. Ему давно обещали. Дворец Козицкого (муниципальная собственность) стоит, разваливается, и я ДВОРАКОВСКОМУ сказал: раз вы хотите его продать, давайте я сделаю для ПУШНИЦЫ. Так уже три года с городом никак не могу подписать документы, что они нам передают эту развалину, а мы обязуемся дворец построить. К примеру, они пишут, что мы должны банковскую гарантию принести на сотни миллионов о том, что соберем то, что разобрали. Естественно, нам придется что-то разобрать! Здание вот-вот упадет, а они такие вещи прописывают идиотические, на что согласиться нельзя. Вот Слава согласился – и что?
– История с дворцом бокса у вас не отбила желание? Как там дела?
– Так она случилась раньше. История не закончилась, я каждый месяц 600 тысяч плачу аэропорту, собственником которого является Омская область, чтобы детишки занимались боксом. Все любят говорить о социальной ответственности. В авиагородке сквер авиаторов я делал вместе с другими предприятиями и с главой администрации округа. Аэропорт ничего не сделал. А ведь там их люди живут. В чем их социальная ответственность? Меня на совете директоров спрашивают: а зачем ты заключил такой договор? Я обещал детям, не мог же отказаться! В аэропорту директор тогда работал, который пришел как кризисный менеджер…
– ТИТАРЕВ?
– И он мне говорит: «У меня задача – убытки убрать. Я по-другому не могу. Ты заключай договор, а потом на совет директоров придешь, мы сможем принять решение компенсировать капитальный ремонт». А теперь мне говорят: «А зачем ты такой договор заключал?». За «Сатурн» я не возьмусь. Но поскольку обещал ПУШНИЦЕ, свои обязательства бы выполнил, если бы город…
– Когда сегодня строите объекты, кредитуете их в банках?
– Да, в основном в Сбербанке берем кредиты. У нас сейчас непогашенный кредит – купили в 2013 году европейский завод по изготовлению панелей для строительства жилья.
– Какая у него производительность?
– Да какая производительность, сейчас же никто не работает!
– А потенциально?
– Если бы он работал круглые сутки, то 300 тысяч кв. метров в год. Это 5 – 7 многоэтажных домов.
– У других строительных организаций заводы не загружены. Может, стоило скооперироваться?
– Мы брали его под программу строительства микрорайона Чередового. Там у нас первая очередь предполагалась в миллион квадратных метров жилья, а всего – 3 млн. Приобрели современное оборудование, которое на качественно новом уровне позволяет выпускать изделия. Пятиэтажные дома начали строить и вынуждены были приостановиться. Семь домов сейчас доделываем, а новые не начинаем.
– Из ваших мощностей сколько реализуются в Омске, сколько в Новосибирске?
– У нас есть достаточно крупный железобетонный комбинат, сейчас в кризисном состоянии в связи с обстановкой. С него в российский период за пределы области продукции уходит 65 – 70 процентов, а в советское время – 100 процентов оставалось в регионе.
– Вы в Новосибирске дельфинарий построили, а в Омске создать его не было желания?
– Желание есть, нет экономической целесообразности. В Новосибирске он построен в зоопарке, там 3 млн. посетителей в год. В Омске такого нет. Мы на площади у «Континента» ставили дельфинарий. В первый раз он отработал восемь месяцев, и экономика стала отрицательной – уехал. Через полгода вернулся – уже через шесть месяцев поток сократился. А дельфинов, извините, надо кормить, убирать за ними. Воду надо фильтровать, очищать. Содержать животных дорого. Новосибирский дельфинарий очень затратный, там сто с лишним человек работает. Объема одного миллионного города на дельфинарий не хватает. В первые полгода он в Новосибирске работал очень хорошо, а потом кризисные процессы отразились на посещаемости. Так что в Новосибирске тоже есть кризисные процессы. Как мы упали, так и они, но они – с большой высоты на небольшую, а мы с маленькой так, что еще и ямку выкопали.
– Поделитесь вашими планами строительства в регионе.
– Я бы хотел, чтобы у нас возобновилось строительство жилья и проект, который мы начали в кризис и купили под него завод, можно было бы продолжить. Он в замороженном состоянии. И завод эффективно не используем, и 200 га земли, за которую надо платить деньги, налоги, не осваиваем, поскольку жилье нужных объемов не реализуется в Омске. Решить это в области невозможно, нужно, чтобы поменялась обстановка в стране, чтобы мы вышли из финансовой ямы, появились дешевые западные деньги, возобновилось производство. В общем, хотел бы, чтобы этот круг раскрутился и мы вышли хотя бы на уровень 2012 года по объемам строительства, реализации жилья.
Хочу доделать две 12-этажки на «Континенте» и запустить их под гостиницы. Мы планируем организовать там если не хостел, то дешевые номера. Одна готова, а вторую, думаю, к середине 2019 года сделаем.
– А потребность есть?
– В таком сегменте они будут заселены. Мы на одной уже опробовали.
– Сколько там мест?
– Около 300. Если город проснется (пришло новое руководство), думаю, я бы все же ПУШНИЦЕ доделал дворец. Я еще у НАЗАРОВА просил несколько гектаров пустующей земли аэропорта, чтобы построить для ребятишек открытый стадион с футбольным полем, зимним манежем. Еще хотел бы создать хорошее кладбище в Омске.
– Частное?
– Да, кладбище, где было бы не стыдно живущим за то, что там лежат их родители, деды. ДВОРАКОВСКИЙ был согласен, но мы ждали выхода закона о похоронном деле, законопроект уже несколько лет лежит в Госдуме. Если он все-таки выйдет, я хотел бы чтобы наши предки на нестыдном погосте лежали.
– В ЕГРЮЛ указано, что в этом году у вас появились новые организации: в январе – ООО «Торговый пассаж» с уставным капиталом 433 млн. рублей, а неделю назад – ООО «Центр торговли и развлечений» – с 90 млн. рублей уставного капитала.
– Мы сейчас проводим объединение, закрытие, соединение предприятий. Вы видите плоды этого процесса. У нас была отдельно АСК и УПТК, мы их соединили, и сейчас у нас компания «АСК» УПТК», т.е. пытаемся сократить издержки за счет объединения функций.
– У «Торгового пассажа» гигантский уставный капитал – 433 млн. рублей! Это здание «Континента»?
– Его часть. «Континент» где-то 160 тыс. кв. м, умножьте на 30 – 40 руб. (за кв. м) – вот и получится.
– А «Центр торговли и развлечений» – это кинотеатр?
– Да, кинотеатр, боулинг, бильярд, детские развлечения.
– После трагедии в «Зимней вишне» всех жестко проверяют. Какие вопросы возникали на ваших предприятиях?
– У нас уже по третьему, по пятому разу все смотрят. Конечно, после трагедии и мы многое осмыслили, и контролирующие органы стали внимательнее. К примеру, мы всегда делали на дверях контроль доступа, т.е. магнитные замки. А кемеровский пожар показал, что сигнал на их открытие не прошел. И мы на следующий же день все провода с замков отрубили. Поставили задвижки. Мало ли что, а вдруг и у нас не пройдет. В отличие от «Зимней вишни» на наших объектах везде автоматическая система пожаротушения – и датчики стоят, и вода под потолком. Вот несколько дней назад в «Атриум-кино» спринклер самопроизвольно вскрылся и залил. Это приборы, они иногда выходят из строя. Но лучше все-таки высохнуть, чем сгореть.
– Вы занимались проектом выращивания экологически чистых овощей. Как он продвигается?
– Посеяли картофель, морковь, лук. Мы единственные в области выращиваем лук из семечка, под каждое подводим капельный полив. В этом году 80 гектаров в ТПК посадили и в принципе луком можем обеспечить всю Омскую область. Наш лук качественнее, чем привозной.
– А себестоимость?
– Дорогая, поскольку надо на 80 гектарах трубки для капельного полива положить. А они два сезона не служат, когда лук выкапывается, утилизируются.
– Но окупается?
– Да, получается качественный продукт, и урожайность высокая. Потом у нас семеноводство развивается. Мы из пробирки выращиваем картофель. Чтобы он чистый был, везем в Муромцевский район, в тайгу, где нет рядом посадок картофеля, других овощей. Полученную там первую полевую репродукцию на следующий год выращиваем до суперэлиты.
– Это рентабельно?
– Да, но мы скованы сейчас отсутствием земли, необходимой для семеноводства. Есть правило, что, выращивая семенной картофель, только через семь лет можно на поле с ним вернуться. К тому же надо, чтобы рядом не было других посадок картофеля, заражение не шло. И вот сколько мы ни пытаемся вопрос с землей решить – а она же поливная должна быть, – достаточного количества для развития семеноводства не находим. Хотя есть в Тавричанке 11 тысяч гектаров федеральной земли. Она до сих пор кем-то незаконно засевается, а законно решить не можем.
– И какая у вас потребность в гектарах?
– Чтобы выйти на запланированный уровень, надо кусок хотя бы тысяч пять.
– Есть ли экономический смысл вашему холдингу этим заниматься?
– Почему нет? Проект себя окупает. Если ввести расширенное производство, то, конечно, нужно много денег вложить. Но банки готовы кредитовать эти программы.
– С Россельхозбанком общались?
– Да, если земля будет, они готовы дать необходимое количество денег. Но надо несколько миллиардов, чтобы сделать поливные земли, складской комплекс, технику. Я надеюсь, нам удастся это решить.
– Валерий Михайлович, вы болельщик?
– Не профессионал, конечно, но смотрю чемпионат. Наши игры обязательно. Вот как солдаты шли на дзот, своим телом закрывая его, так и наши футболисты. Создавалось впечатление борьбы с какой-то яростной силой, с великаном. Мы у «Каскада» весной поставили пасхальное яйцо, на 9 Мая преобразовали его в вазу для букета гвоздик, а теперь – в кубок победителя. А рядом установили футбольный мяч такого же огромного размера и футбольную бутсу. Стараемся радовать омичей.
Ранее полностью было доступно только в печатной версии газеты "Коммерческие вести" от 11 июля 2018 года
