Руководитель омских налоговиков рассказал, кто и как платит налоги в регионе (полный текст).
4 апреля на «кухонных посиделках» в «Коммерческих вестях» в центре внимания оказались налоги. Гостем редакции стал глава УФНС России по Омской области Владимир РЕПИН. Обсуждение началось, конечно, с итогов 2018 года. Самое интересное записала обозреватель Анастасия ИЛЬЧЕНКО.
– Владимир Валерьевич, появились результаты сбора налогов в прошлом году. Какие тенденции вы видите? Действительно объем поступлений уменьшился?
– Если брать всю совокупность налогоплательщиков Омской области, то за 2018 год они в бюджетную систему РФ заплатили 223 млрд. рублей. Так получилось, что это 100 процентов от поступлений 2017 года, т. е. никакого падения мы не наблюдаем. Параметры областного и городского бюджетов выполнены в полном объеме. А уже внутри структуры налогов есть разные тенденции, например, в Омской области снизились поступления по налогу на добавленную стоимость (НДС). Он поступает в федеральный бюджет, поэтому часто говорят, что региону он не интересен. Налоговой службе интересно все, что она собирает. НДС просел, и на это есть объективные причины, также как на то, что налог на прибыль имеет тенденцию к снижению у предприятий нефтеперерабатывающей отрасли. Для нас это не стало неожиданностью, поскольку в течение года мы наблюдали за процессами.
– Снижение происходит из-за уменьшения физических объемов?
– Да, речь идет о курсовой разнице. У этих предприятий есть определенный объем кредитов, которые они в свое время брали в валюте. Еще надо учитывать, что НДС и налог на прибыль – два взаимосвязанных налога. Безусловно, снижение налога на прибыль не слишком хорошо сказалось на региональном бюджете, потому что он фактически в полном объеме идет в область. Но и не повлияло на его параметры за счет того, что за 2018 год в регионе достаточно хорошо вырос НДФЛ. Мы одни из лучших в РФ. У нас рост был 15 процентов.
Все остальные региональные налоги дали хороший рост. Есть некое снижение по акцизу на крепкие алкогольные напитки, но здесь важно понимать, что изменился порядок администрирования. Сегодня акцизом занимается казначейство, потом он возвращается особым механизмом в региональный бюджет. То есть мы перестали его администрировать в прежнем объеме, но он не снизился с точки зрения поступлений в региональный бюджет. Если вы спросите про него у Вадима ЧЕЧЕНКО, он скажет: «У меня с этим акцизом все хорошо». И это правда!
Хорошо вырос транспортный налог. Собираемость имущественных налогов физических лиц по итогам 2018 года составила порядка 75 процентов от того, что мы начислили. Это очень хороший процент в рамках РФ. Серьезно увеличились сборы страховых взносов. Вы знаете, что мы второй год администрируем их, и в прошлом году рост составил 18,2 процента. Когда я говорил о 223 млрд. рублей, которые внесли налогоплательщики Омской области, то имел в виду общую цифру, куда вошли и налоги, и страховые взносы.
– Как чувствовал себя малый и средний бизнес в прошлом году?
– По итогам 2018 года предприятия, которые мы традиционно относим к малым, средним и микробизнесу, свои поступления увеличили на 12,2 процента по сравнению с 2017 годом. Только средние предприятия незначительно уменьшили – буквально на 27 млн. рублей, это 1,9 процента. Но не забывайте, что средние предприятия – это на самом деле крупные компании с миллиардными оборотами таких отраслей, как, например, машиностроение. Сегодня в регионе субъектов малого и среднего предпринимательства (МСП) 68,4 тысячи, из них больше всего микропредприятий – более 65 тысяч, а это 95,5 процента, малых предприятий – 2,8 тысячи, или 4,2 процента, а средних – 188, или 0,3 процента. Доля последних в налогах, кстати, составляет 10,3 процента. За 2018 год общие поступления налоговых платежей от предприятий МСП составили 13,8 млрд. рублей. Наибольший объем обеспечили микропредприятия – 7,2 млрд. рублей (52,2 процента). Доля малых составила 37,5 процента, у них платежи выросли на 7,7 процента.
– То есть в принципе вы довольны результатами?
– Большинство налогоплательщиков области являются добросовестными, они с налоговой службой общаются в рамках правового поля. Приведу в пример одну цифру. За 2018 год налоговыми органами Омской области было проведено 750 тысяч камеральных проверок, которые мы обязаны осуществлять в отношении любых видов налога, когда подается декларация. Нарушений было выявлено всего 40 тысяч, т. е. 5,3 процента от объема поданных деклараций. По нашему мнению, это хороший результат, который говорит о том, что налогоплательщик самостоятельно исчисляет свои налоги, не ошибается, не хитрит, не ищет какие-то схемы. Более того, 65 процентов нарушений приходятся на НДФЛ и страховые взносы. По большому счету это ошибки бухгалтеров: не тот код поставили, не ту цифру указали. Порядка 10 процентов нарушений по НДС, мы ведь теперь хорошо видим всю систему выплат. Незначительное количество нарушений всегда приходится на земельный и транспортный налоги. Но в целом цифры говорят о хорошей налоговой экономической среде, в которой работают омские налогоплательщики. За это им огромное спасибо.
– Часто можно услышать противоположные оценки ситуации...
– Мне не очень нравится, когда всякого рода псевдоэксперты, консультанты говорят о катастрофах в омской экономике, о том, что все умерло, ушло. Цифры, которыми я люблю оперировать, говорят ровно об обратном. В 2018 году выездных налоговых проверок, которые мы проводим, когда точно понимаем, что на предприятии есть нарушения, было 103, а в 2017-м -137. Это 0,02 от всех юрлиц и ИП, которые у нас стоят на учете, т. е. налогоплательщик все меньше допускает возможностей, чтобы мы к нему пришли с выездным контролем.
– По цифрам картина выходит вполне благостная, но когда общаешься с бизнесом, создается совсем другая. В чем вилка? Какова динамика перетекания бизнеса в ту же Тюмень?
– Цифры – вещь упрямая. Вот, говорят, падает выручка. Она напрямую связана с налогом на прибыль, а он в регионе в течение 3 лет растет. У нас идет мировоззренческая трансформация: мы свою проблему, своего предприятия немедленно переносим на экономику всего региона. Я все-таки возьму на себя смелость утверждать, что большинство налогоплательщиков во взаимоотношениях с налоговой службой имеют минимальное количество проблем. Если, конечно, они не занимаются никакими агрессивными схемами неуплаты налогов. Думаю, никто спорить не будет, что налоговая служба делает достаточно много, чтобы налогоплательщику становилось проще и начислять, и уплачивать, и контролировать свои налоговые платежи.
И сегодня цифры не говорят ни о каком перетекании бизнеса. За последние два года в Омской области снято с налогового учета в связи с изменением местонахождения на Тюменскую область 13 организаций и 57 индивидуальных предпринимателей. В свою очередь, из Тюмени к нам пришли 11 организаций и 17 ИП. То есть процесс есть и обратный. Более того, две трети ушедших – организации, которые даже не сдавали налоговую отчетность, это пустышки. Они явно использовались для каких-то схем, мы их зацепили в выездных проверках, и они просто сбежали. И только часть компаний были действующие. Такое происходит, простите, мы же не в крепостном праве живем и не можем огородить Омскую область забором и сказать, что теперь никто отсюда не уедет. Если предприятие достигает таких оборотов, что готово проводить экспансию в другие регионы, это хорошо. Главное, чтобы не менялась базовая привязка к Омскому региону. Пусть в другие территории идут омские бренды. Все определяется покупательной способностью, особенно, если бизнес связан с услугами, торговлей.
– Странно, что покупательная способность не растет, а НДФЛ увеличивается.
– Почему не растет?! У нас в экономических показателях все показатели растут. Оборот розничной торговли +2,5, оптовой – +2,3. Упал только индекс промышленного производства. Все остальные выросло: валовой региональный, индекс потребительских цен, прибыль организаций. Я оперирую цифрами: у нас действительно выросла средняя заработная плата. НДФЛ же не может взяться ниоткуда? «КВ» ведь не станут платить НДФЛ в 1,5 раза больше, чтобы Владимир Валерьевич был счастлив?!
Три года растет налоговая база, уменьшился убыток предприятий, но увеличилось количество убыточных компаний, и мы попросили минэкономики этот ребус нам разгадать. Получаются ножницы: база растет, общий убыток уменьшается, а количество убыточных увеличивается. Незначительно – на 0,7 процента, но тем не менее. Это разовая история или как? У нас есть предположения. Возможно, рост НДФЛ, т. е. обеления заработной платы, заставляет предприятие «в белую» показывать расходы, а значит, уходить в категорию убыточных. Но мы всегда говорим: категория убыточности – это не ужас-ужас.
– Можете охарактеризовать сферы деятельности? Где самая высокая налоговая нагрузка?
– Основной материал для подсчета налоговой нагрузки – это налог на прибыль. Приведу данные за 2017 год. Четыре предприятия заплатили 1,6 млрд. налога на прибыль, а 16 тысяч остальных – 6 млрд. рублей. Первые четыре компании межрегионального характера, встроенные в холдинги. Наша омская экономика – тяжелая с этой точки зрения. Она во многом ориентированная на такие холдинги. В Омской области предприятий МСП, включенных в официальный реестр, 68 тысяч, а в Новосибирской – 149 тысяч, т. е. в два с лишним раза больше. А у них, как правило, упрощенная система налогообложения, налоги гарантированно остаются в региональном или местном бюджетах. Поэтому, когда мы сравниваем наш бюджет с Новосибирской областью, результат не в нашу пользу: у них от 149 тысяч налоги остаются, а у нас огромные поступления, например, от акциза на нефтепереработку – уходят. Акциз-то федеральный! Да, налогоплательщик здесь работал, а акциз ушел. Потом он по особой схеме перераспределяется и поступает в областной бюджет.
– В каких отраслях сохраняются наибольшие риски возникновения нечестных схем?
– Среди высокорискованных сфер по-прежнему остается строительство. Мы договорились с правительством, что в рамках комиссии по мобилизации налоговых и неналоговых доходов, которая наконец-то снова начинает работать, возьмем под онлайн-контроль все, что связано с освоением, расходованием бюджетных средств в рамках строительной отрасли. Там ведь огромные объемы идут на ремонты, строительство бюджетных организаций, и мы посмотрим, отдает ли отрасль что-то в налогах назад. Это же не благотворительная деятельность, а коммерческая: любой проект, тендер содержат необходимую прибыльность! Дорожное строительство тоже в зоне риска.
Все более-менее спокойно в секторе обрабатывающей промышленности в рамках гособоронзаказа. Там контролируют и казначейство, и прокуратура, поэтому мы уже несколько лет не наблюдаем серьезных налоговых правонарушений у этих предприятий и тех, что работают у них на субподрядах. Позитивная ситуация в ресурсоснабжающей сфере. Тяжелее с управляющими компаниями. Здесь вопрос в организации бизнеса. В этом году мы поставили задачу внимательно посмотреть за работой УК, поскольку в прошлом году выявляли нарушения у сельских компаний, причем на значительные суммы – 14 – 15 млн. рублей.
2018 год в лучшую сторону изменил ситуацию в сфере общественного питания и торговли. В 2016 – 2017 годах мы проводили там контрольно-аналитические мероприятия, находили дробление бизнеса, проводили публичные слушания, открыто говорили о нарушениях. В результате были услышаны, и стало меньше нарушений. Стабильно все и в сельском хозяйстве, хотя встречаются моменты, связанные и с дроблением бизнеса, и с необоснованной налоговой выгодой. Когда аграрии закончат посевную, соберем их на семинар и расскажем обо всех существующих рисках.
Из 15 отраслей экономики за 2018 год только три дали снижение: две из сферы нефтепереработки и крепкие алкогольные напитки. Во всех остальных идет рост поступлений.
– Строительная отрасль – самая мутная во всех регионах России. Выигрывают одни, работают другие… Какие здесь перспективы?
– Мы уже начали смотреть 2018 год и проанализировали 296 контрактов разного уровня – и государственных, и муниципальных, которые были заключены на 4,6 млрд. рублей, в том числе порядка 600 млн. по субподрядам. Условно говоря, на ДРСУ Омской области (24 организации) пришлось порядка 700 млн. рублей контрактов. Коммерческие организации, а их 44, освоили 3,9 млн. рублей. В консолидированный бюджет региона поступило 276 млн. рублей, большая часть – НДФЛ. Но начала подтягиваться и прибыль, чего в 2017 году практически не было. Причем из 60 млн. рублей прибыли 11 млн. – на ДРСУ, а 50 – на коммерческих организациях. В 2017 году у них прибыли не было вообще.
Среднесписочная численность в отрасли в 2018 году составляла 4 тысячи 173 человека. Это у всех субподрядчиков и ДРСУ. Конечно, когда мы говорим об НДФЛ, у ДРСУ самый большой объем. У них с зарплатами все хорошо – не менее 21 – 23 тысяч рублей. А коммерческие организации иногда среднюю зарплату показывают в 4,5 тысячи. Один из таких «коммерсантов» выиграл в облсати контракт на 1,1 млн. рублей, а у него среднесписочная численность – один человек. И субподрядчиков нет. Конечно, к таким сразу возникают вопросы. По итогам 2017 года у нас было назначено 14 выездных налоговых проверок по дорожной отрасли. Семь из них завершили, нарушения найдены везде. Сейчас анализируем 2018 год, когда объем средств был еще больше. Нужно добиваться прямого обеления рынка. Для нас важно, чтобы люди получали заработную плату, были официально трудоустроены. Безусловно, все работы рентабельны, т.е. нужно платить налог на прибыль.
– Многим предприятиям предстоит в ближайшее время обзавестись кассовой техникой. Как складывается ситуация?
– Действительно, с 1 июля все переходят на онлайн-кассы, никаких исключений не остается. Мы прошли два этапа достаточно хорошо, без эмоционально-психологической и социальной напряженности. Сейчас третий, завершающий этап, к нему начали готовиться давно, видим только одну проблемную отрасль – это перевозчики. Мы предупредили и дептранс, и минпром, что не надо создавать иллюзии, что перевозчики могут не покупать кассовые аппараты, закон не имеет никаких исключений. Он коснется и такси, и пассажирских перевозок. Другое дело, что надо рассказать людям, как это технически сделать. Готовы работать с ними в режиме онлайн. И надеемся поставить точку в обелении пассажирских перевозок. Мы в этой части определенных результатов достигли. В 2016 году среди частных перевозчиков было 20 налоговых агентов, сегодня – 52. Если у 20 было 270 штатных работников, то по итогам 2018 года – 1120. За 2018 год приобретено на пассажироперевозки 387 патентов, а два года назад было всего 14. Плюс у нас 240 водителей зарегистрировались впервые в качестве индивидуальных предпринимателей.
– Иногда признать предприятие банкротом требуют не деловые партнеры, а налоговая служба, например, как в случае с Черноглазовскими мельницами. Такая тенденция распространена?
– Мы это делаем, когда предприятие должно государству. Природа долга не важна, главное – его наличие. Налоговая служба имеет все полномочия представлять интересы государства по всем видам задолженности. Но у нас не стоит задача банкротить предприятия. Что касается Черноглазовских мельниц, вы о них много писали и согласитесь, очевидно, что предприятие, выводившее средства в течение какого-то периода, решило, что сможет славно завершить свою деятельность, просто обанкротившись. И будет спокойно жить дальше. Я бы хотел предупредить собственников, руководителей, что времена, когда такой трюк был возможен, завершаются. Мы сегодня видим все. Работает субсидиарная ответственность собственника по банкротству. Если оно наступает, мы обязательно рассматриваем вопрос преднамеренного банкротства. В 2017 году у нас было более 500 административных дел, когда мы выявляли причины для банкротства, но предприятие его не инициировало. В 2018-м таких было уже 247. На определенном этапе банкротство стало способом ухода от уплаты налогов, а не категорией оздоровления предприятия. По итогам 2018 года из 103 предприятий, на которых провели выездные налоговые проверки, шесть ушли в стадию банкротства. На наш взгляд, это показатель уверенной работы: остальные понимают, что это не выход.
– Что вы думаете о самозанятых?
– У нас в области пока не проводится эксперимент с налогом на профессиональный доход, он идет только в четырех субъектах РФ. Но, видимо, будут расширять количество регионов-участников. Попадем ли мы в этот список, увидим. В целом в России на начало года в качестве плательщиков НПД зарегистрированы 33,4 тысячи человек.
– Идут разговоры о законопроекте на введение еще шести налоговых платежей – гостиничного, экологического и пр. Были ли вам на этот счет спущены какие-то инструкции?
– Никаких инструкций нам не поступало. Федеральная налоговая служба – это не субъект законодательной инициативы. Инициативы принадлежат Министерству финансов РФ. Соответственно, мы вступаем, когда закон принят и надо его реализовывать.
– Интересная ситуация складывается по средней зарплате. Статистика дает одни сведения, вы – другие...
– У нас с Омскстатом разные методики. Когда мы говорим о средней заработной плате, включаем все. В 2017 году у нас была большая сумма по дивидендам, поэтому наблюдалась и разница со статистикой. Они, например, не видят заработную плату предпринимателя, поэтому по нашим данным зарплата чуть меньше.
На сайте налоговой службы появился новый сервис. Вводишь свою отрасль, предприятие, тебе высчитывают налоговую нагрузку и с НДФЛ, и без. И ты видишь, сильно ли предприятие отклоняется от средней налоговой нагрузки отрасли в регионе. Это очень важно. Когда мы говорим о выездной налоговой проверке, то налоговая нагрузка – это один из самых главных критериев. Если идет сильное отклонение, значит, дальше начинаем анализировать, возможно, предпринимаются какие-то агрессивные схемы ухода. Если у предприятия нормальная налоговая нагрузка, это говорит о прозрачности уплаты налогов, тут принять решение о выездной налоговой проверке проблематично.
– Компании вам неинтересны в этом случае?
– А какой интерес? Мы же прекрасно понимаем, для какой цели идем на предприятие. В результате ничего не найдем, а ресурсы потратим. И предприятию помешаем работать в штатном режиме. Создадим психологическую проблему.
– То есть вы знаете, что оказываете психологическое давление?
– Это важная вещь. И одна из задач, которую перед собой ставим на 2019 год, – резко сократить продолжительность выездных налоговых проверок.
– Есть норматив?
– Нет, но есть законодательством определенные сроки проверки. Объем ресурсов, который сегодня имеет налоговая служба, должен гарантировать контрольному блоку 100-процентное попадание в цель. Нечего сидеть по 100-130 дней на налоговой проверке.
– Налоговая нагрузка – один из маркеров. А что еще? Понятно, что чем хлебней предприятие, тем интереснее…
– Конечно же, мы смотрим на объем поступлений, на среднюю заработную плату. Анализируем информацию из таможни, от правоохранительных органов, то, что видим по линии НДС, включая участие предприятия в каких-то агрессивных схемах, например, если у предприятия обороты большие, а среднесписочная численность неправдоподобно малая, или огромные обороты, но нет имущества, основных фондов.
– Сколько через омские ИП проходит выручки в год?
– За 2018 год от ИП, работающих на территории региона, в бюджет РФ мобилизовано налогов и сборов 4,4 млрд. рублей.
– Как часто вы инициируете дисквалификацию управленцев?
– Например, в прошлом году за неподачу заявления о банкротстве дисквалифицировали 28 руководителей. Через суд, конечно. Все они во всероссийской информационной базе попадают в категорию дисквалифицированных.
– Недавно Центробанк назвал средний размер комиссии за незаконное обналичивание – 14–15 процентов. У нас был период, когда через патенты проходили миллиарды. Можете рассказать, какие схемы были и есть ли они сейчас?
– В 2016 году, когда очень активно начала применяться патентная система, мы начали видеть, что за короткий период через счета компаний, выполнявших ремонтно-строительные и монтажные работы, начали проходить просто огромные суммы по фиктивным договорам с обналичиванием и перечислением на карты физлиц. Суммы были впечатляющими – до 7 млрд. рублей. В тот момент было около 700 патентщиков. Мы провели большую работу за два года. Сегодня количество обналичников уменьшилось с 768 в 2016 году до 103 в 2018-м. Если в 2016-м обналиченная сумма составляла 7 млрд. рублей, то в 2018-м она сократилась до 0,5 млрд. рублей.
Это повлияло на общую статистику по патентам, но сегодня она честная. Мы провели комплексную работу. Во-первых, всю информацию направили правоохранителям. Во-вторых, каждому получателю патента выдавали письмо, где предупреждали, за что он будет нести ответственность. Не только административную, но и уголовную. И это работает. Здравомыслящий человек, как минимум, подумает, входить ли ему в преступную схему. Получение этих средств мы дальше квалифицировали как доход, если не было выполнения услуг, и порядка 300 млн. рублей провели через комиссии, когда людям доначисляли НДФЛ. И за два года нам удалось эту тему из патентов вычистить.
– Возможно, появляются другие схемы?
– Мы сейчас анализируем ряд направлений, например, производство пива в ресторанах. Когда нам говорят: да что вы, это мы квас варим, я отвечаю: подождите, у вас есть специальное оборудование, а значит, это вопрос акцизов. И здесь дело не в объемах, а в сути и принципе реализации. Мы видим порядка 30 субъектов, с которыми в этом году будем плотно работать, заставлять или легализоваться, или вместе с правоохранителями станем применять другие меры. Речь идет о начислении акциза.
– В СМИ активно обсуждалась ситуация с заводом «ОША». Что показала ваша проверка?
– Налоговая традиционно не комментирует информацию по проверкам. Когда говорят: надо бы как-то по-особому посмотреть на эту проверку, у меня всегда возникает вопрос: по-особому – это как? Не по Налоговому кодексу? Когда появляются люди с такими рассказками, – это жизнь по понятиям. Мы по понятиям в налоговой службе не живем, мы – по закону. Если предприятие считает, что мы неправильно применяем закон, есть огромное количество процедур, чтобы с нами поспорить. Ни одна проверка не выявила ни одного процессуального нарушения налоговых органов при проведении данной выездной проверки. Хотя у нас бывают случаи, когда рассматриваем жалобу на инспекцию и соглашаемся с налогоплательщиком – говорим, извините, коллеги, вы тут маху дали.
– Увольняете?
– Да, за прошлый год было уволено три заместителя начальника инспекции. Причины – нарушения при проведении выездных налоговых проверок, потому что они несут персональную ответственность, подписывают решения, они за это получают заработную плату от государства. И я лично подписываю решения по апелляционным жалобам, т.е. тоже несу ответственность.
По «ОШЕ» никаких нарушений мы не допустили. С октября убеждаем предприятие найти варианты мирового соглашения. Сегодня, слава богу, компания начала этим заниматься, чтобы избежать банкротства и цивилизованно по графику рассчитываться. А ведь можно было это сделать еще два года назад!
– С пассажирскими предприятиями тоже заключаете мировое?
– Да, уже подписали соглашения с ПП № 4, № 2 и № 7. Предприятия третий месяц подряд помимо текущих платежей, которые у них остались, платят по графику и спокойно живут. Правда, появилась информация в СМИ, что другие должники выходят к ним с инициативой по банкротству. Если предприятия с ними вопрос не решат, то, к сожалению, наши мировые соглашения будут отменены. И ситуация, если они вдруг погасят задолженность перед контрагентами вне нашего графика, тоже будет нарушением.
– Даже если выдержат ваш график?
– Да, тогда у нас возникнет вопрос: откуда ресурсы.
– А если другое предприятие заплатит?
– Это зависит от взаимоотношений между ними. Можно оформить как переуступку права, но пойдут ли они на это. Законные способы есть, главное – не пропустить сроки и не нарушить закон. У Завода газового оборудования, который находится в Береговом, тоже перед нами была задолженность по страховым взносам. На той неделе подписали мировое соглашение. Мы заинтересованы выходить на цивилизованное решение вопроса. Готовы к любым вариантам. Но дорога должна быть двусторонняя. А когда в одну сторону есть, а в другую нет – тяжело.
– В связи с увеличением НДС какие у вас прогнозы на этот год?
– Мы прогнозы не строим. В этом году за три месяца уже собрали НДС 4 млрд. 712 млн. рублей. Это меньше, чем в прошлом году, на 567 млн. рублей, но у нас пять компаний ушло на администрирование в межрегиональную инспекцию по крупнейшим налогоплательщикам. Юридически их адрес не изменился, все, что они платили в региональный бюджет, продолжат выплачивать, просто теперь их администрирую не я, а инспекция вышестоящего уровня.
– В Омск на работу приезжают китайцы и другие иностранные рабочие. Они НДФЛ где платят?
– Это обособленные подразделения. Все они будут зарегистрированы здесь, и НДФЛ они будут платить у нас. В прошлом году уже выплатили порядка 180 млн. рублей.
– По пятитысячникам в прошлом году была проблема, что далеко не все зарегистрированы как собственники помещений. Этот вопрос решился?
– Проблема была на жестком контроле. Более того, когда случилась трагедия в Кемерове, мы в крупных комплексах посмотрели их структуру. Из 30 объектов только в трех увидели полную регистрацию помещений на одном юрлице, в остальных случаях они разбиты на энное количество юрлиц, как потом выяснилось, между собой аффилированных. Это позволяло им попасть в категорию микропредприятий, тем самым избежать любых проверок. Мы проинформировали надзорные и правоохранительные органы. И я знаю, что после этого уже начались изменения. Почему те, кто живут в городе и ведут беседы, куда бы им уехать из Омска, могут позволить себе на 15 человек раздробить 16 тыс. кв. м и заявить: а у меня все микропредприятия!? А куда девать тот факт, что это единый технологический комплекс с точки зрения СНИПа, что это единый противопожарный комплекс?!
– Вы говорили о межведомственной комиссии по мобилизации налоговых и неналоговых доходов. Она ведь редко работала?
– Активно – когда ее возглавлял БОНДАРЕВ. Тогда она свои результаты приносила. Александр Леонидович в прошлом году ее воссоздал, первое заседание сам провел. Пока в новом году не собрались, к сожалению. Возглавляет ее БОЙКО. Валерий Петрович настроен очень активно. Есть масса вопросов, которые там можно решать, поскольку они межведомственные – и по задолженности, и по наведению порядка в земельном контроле, и по имущественным налогам. Помните долгие дискуссии по пятитысячникам? А в результате в 2018 году все они оказались в плюсе, заплатили налогов меньше практически на 180 млн. рублей, чем по балансовой стоимости.
– Это в целом? Некоторые все-таки больше.
– Если в процентном отношении, то порядка 90 процентов – меньше, и только у 10 процентов плата возросла. В этом году коэффициент несколько повысится. Много моментов можно было бы устранять на дискуссионных площадках. Я вчера подписал приказ об утверждении нового состава общественного совета при Управлении. В него входят представители предпринимательских ассоциаций – и ГАЛАВАНОВ, и АНТРОПЕНКО, и АНАНЬЕВ, и ХОРОШАВИНА, включили Союз работников торговли, Союз машиностроителей, руководителей студенческих отрядов. У нас удобных членов нет. Главный редактор «Коммерческих вестей» или блогер ФЕДОРОВ – далеко не удобные люди. Чаю, конечно, попьют, но вместе с чаем могут и еще кое-что попить. И это замечательно, потому что, возможно, мы где-то ошибаемся и нужно другие акценты расставить.
Ранее материал был доступен только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 10 апреля 2019 года.
