«Если Следственный комитет ведет дело, то он может упаковать даже невиновного. И это очень скверно. Дееспособное население сидит…» (полный текст).
На «кухонные посиделки» в газету «Коммерческие вести» заглянул профессор кафедры государственного и муниципального права ОмГУ, доктор юридических наук Александр КОСТЮКОВ. Выжимки из двухчасовой беседы записала обозреватель «КВ» Анастасия ПАВЛОВА.
О проектах и главном... главном корпусе
– В своей предвыборной программе в качестве одной из целей вы указали включение университета в национальные проекты «Наука» и «Образование». Почему университет не участвует в них сейчас?
– Омская область участвует только в проекте про образование, а проект «Наука» почему-то нами не поддерживается. В своем обращении к Федеральному собранию Владимир ПУТИН отметил готовность только трех субъектов Федерации к участию в «Науке»: Белгородская область, Тюменская область, Пермский край. Не готов говорить за Пермский край, но что в Белгородской, что в Тюменской области руководителем этого процесса выступает губернатор. Там люди понимают, что наличие научных, образовательных центров мультипликативно влияет на экономику региона. Омский и Тюменский государственные университеты были созданы в одном году, а сейчас это небо и земля. Приведу в пример только один показатель — баланс в омском университете один млрд. рублей, в тюменском – три с половиной млрд. Буквально вчера на сайте Тюменского университета появилась информация о создании образовательного центра в соответствии с национальным проектом. Люди там не сидят на месте. Для того чтобы получить финансирование, нужно грамотно предложить конфету, тюменцы смогли это сделать.
– Но вы ведь сами заметили, что инициатива исходила от власти. Получается, что наша власть недорабатывает?
– Инициатива исходила от власти, да. Но двигали процесс обоюдно – губернатор и университет. В их областном правительстве три человека отвечают за развитие университета: губернатор, первый его заместитель и заместитель, курирующий образование. На каждого из них замкнуты определенные должностные лица университета. Они приступили к реализации майских указов президента уже в июне! Была проведена колоссальная работа, не все упирается только в деньги.
– А в нашем регионе такой контакт с чиновниками есть?
– Поговорить есть с кем, а системно работать – нет. Если рассуждать ретроспективно, то самую мощную поддержку образование получало при ПОЛЕЖАЕВЕ. Но даже ее не хватило для создания объединенного гуманитарного университета.
– Перспективы есть?
– Их очень много даже без объединения. На отчете ректора, состоявшемся в феврале, я задал вопрос, как обстоят дела с главным корпусом. Мне было отвечено, что сейчас первоочередная задача ректора — получить аккредитацию. Я же заметил, что это задача для всего университета, над ней пахал весь коллектив! Причем больше всех – низовое звено: кафедры, деканы. А вот как раз к деньгам, договорам имеет отношение именно ректор, больше никто.
– ЯКУБ озвучивал на этой же кухне много подробностей истории с главным корпусом.
– Половина из них не соответствует действительности.
– Вы имеете в виду упоминание вашей фирмы «Стандар-аудит»?
– Нет, там как раз все верно. Мое заключение касалось того, что есть долг. А больше там ничего не значилось. Долг был? Был. То, что сумма уменьшилась по решению суда, что ж, хвала юристам. Дело в другом. У этой стройки было три подрядчика. Первым был омич ЛАЙНВЕБЕР, который построил здание. ГРЕФ приезжал смотреть его, будучи еще министром экономического развития. Он еще спросил: «Почему такое маленькое?!» Решили надстроить. ГРЕФ обеспечивал тотальное финансирование, деньги сыпались, как из мешка. Проблем вообще не было. Но когда к власти в университете пришел СТРУНИН, я говорил ему, надо оставить омского подрядчика – мы хотя бы сможем на него влиять. Но СТРУНИН все-таки взял его непонятно откуда. Затем пришел ЯКУБ, СТРУНИН отдал ему корпус худо-бедно отделанный: пола и потолка не было, но стены готовы. ЯКУБ посоветовался с бухгалтером и узнал, что денег на отопление нет. Корпус отключили в зиму! Все пришло в абсолютную негодность. Новый генподрядчик ужаснулся, зайдя на объект, – ему пришлось вскрывать стены. Мартышкин труд! Пришлось настраивать отопление, динамика была потеряна. РЕЗНИКОВ (директор компании-генподрядчика ООО «Энергостройкомплекс») и ЯКУБ слали друг другу официальные письма – чуть ли не сотни писем. Я возмущался: строить надо, а не переписываться! Университет как заказчик свои функции не выполнял. РЕЗНИКОВ же формально отчет освоил — в контракте с ним не было сказано ни слова о сдаче корпуса в эксплуатацию. А то, какие условия там указаны, – это как раз компетенции ректора.
– Как бы вы решали вопрос?
– Я бы нанял профессионального строителя, который подтянул бы нужных подрядчиков. Сейчас в университете нет проректора по административно-хозяйственной работе, то есть эти функции выполняет ЯКУБ. Это громадный объем работы. Есть начальник строительного отдела, но у него в подчинении только два сметчика, то есть по сути он выступает лишь статистом.
О выборах
– Несколько лет назад вы баллотировались на пост декана юридического факультета, но проиграли выборы.
– Вы хотите знать почему? Отвечу прямо: мне противостоял ректор. Он лично звонил людям из Большого совета и просил голосовать за других кандидатов.
– Но сейчас вы снова конкурируете.
– Сейчас ситуация другая. Она может кардинально измениться. Учитывая, что 29 марта нас не вызвали на собеседование в Москву, а в расписании отсутствуют собеседования и в июне, то может появиться исполняющий обязанности ректора. У ЯКУБА госконтракт до 27 июля. То, что он не станет новым ректором, — это однозначно. У министерства есть две крупные претензии к нему: 15-летняя история строительства главного корпуса с криминальным уклоном (никакой реальной работы там сейчас не ведется) и отсутствие науки. Это не значит, что отдельные сотрудники университета не занимаются наукой, отсутствует современная научная инфраструктура. Наш университет отсутствует в важных наукометрических базах данных, не участвует в федеральных научных проектах, не участвует в национальном проекте. Так что есть вероятность, что исполняющим обязанности будет вообще человек со стороны.
– Откуда у вас такая информация?
– Это обсуждалось на 100-летии финансового университета при правительстве, на которое я был приглашен.
– Но криминальный уклон со строительством главного корпуса был же до ЯКУБА…
– Да, при СТРУНИНЕ. Нашли стрелочника и наказали. Хотя невозможно, чтобы такие деньги куда-то уходили, а в ректорате знать ничего не знали.
О деньгах
– Как смотрите на распределение доходов университета? Когда-то экономфак и юрфак, как самые богатые, настаивали на том, чтобы у них оставалось больше средств, которые они же и заработали.
– Ректор все централизовал. Финансового интереса у факультетов, которые больше зарабатывают, теперь нет никакого. На юридическом факультете учебный процесс начинается в 8 утра и заканчивается в районе 11 вечера – форм обучения очень много (очники, заочники, вечерники, ускоренники). Такого больше нет ни на одном факультете. Как-то ведь надо преподавателей стимулировать? Раньше этим занимался декан, когда у него были деньги. Теперь они «размазаны» по всему университету. Да, согласен, что ставки профессоров, доцентов должны быть одинаковыми на разных факультетах, но ведь есть еще зарплаты иного свойства. Есть небольшое стимулирование научной работы в системе «Лидер», но, например, за эффективный менеджмент поощрения нет вообще.
– В чем выражается эффективный менеджмент?
– Я вот создал диссертационный совет, а мне даже спасибо никто не сказал, уж молчу про премию. Но между прочим это один из критериев (подготовка кандидатов и докторов наук), по которым оценивается вуз. Я создал научный журнал, в который вложил собственные средства. Он получил ВАКовский статус. Кстати, это очередной пункт моей программы – внятная система премирования. После того как ЯКУБ централизовал средства, я потерял в зарплате 30 000 рублей. Понятно, что физик, получавший, условно, два рубля и получающий нынче 15, доволен. Но почему у меня-то отняли? Было сокращено гигантское количество среднего персонала – лаборантов кафедр и тому подобное. Сейчас они получают копейки – 7 000 рублей в месяц. Я намерен это исправить.
– Еще один пункт вашей программы – сотрудничество с предприятиями…
– Это позиционирование с целью возможного зарабатывания денег. Любой рамочный контракт может неожиданно выстрелить. Например, обязательно нужно заключить договор с Германом ГРЕФОМ. У него есть университет Сбербанка, который работает по совершеннейшим западным технологиям. Почему бы нам не использовать его как место для повышения квалификации? Мы с ним это проговаривали. Может, наши ребята будут ходить в Сбербанк на практику. Может быть, что-то делать им за денежку. У нас, допустим, сильные компьютерщики, а банку в локальном смысле постоянно требуется усовершенствование программного обеспечения.
– Снова айтишники. А как же физики, химики?
– Взаимодействие с нефтезаводом сведено к нулю, этим воспользовался политех, открыв у себя кафедру, где БЕЛЯВСКИЙ (гендиректор омского нефтезавода. – «КВ») – заведующий. С «титановскими» заводами тоже все ни шатко ни валко. Да, наши ребята ходят к ним на практику, но я веду речь о более глобальных вещах. Нужна системная работа над восстановлением отношений.
– Как будет развиваться факультет культуры и искусств, если вы станете ректором? Его ведь давно хотят закрыть.
– Он будет развиваться, причем активно. Надо подтягивать на свою сторону Владимира МЕДИНСКОГО, которого использовали как движителя истории с Институтом культуры. Есть у меня в планах строительство еще одного корпуса. Рядом с главным корпусом есть нулевой цикл, где должна была располагаться дирекция метрополитена. Там бы я сделал зал для выступления студентов факультета культуры, туда можно было бы продавать билеты. А также специализированные спортивные залы, потому что с этим сейчас все очень плохо — зал борьбы, зал для бадминтона.
О студентах, детях... и власти
– В Омске немало высших учебных заведений, которые дублируют функции друг друга. Как вы считаете, от каких институтов можно было бы безболезненно избавиться?
– Этот дубляж естественен. Но если посмотреть на количество вузов в России в целом, то мы проигрываем по этому показателю развитым странам. Проигрываем и по количеству магазинов, и организаций бытового обслуживания, и так далее.
– Что скажете по поводу перепроизводства юристов?
– Его нет! Юридическая специальность настолько универсальна, что наших выпускников разбирают подчистую, и встает потребность в пополнении новыми студентами. Посмотрите сами: суды, прокуратура, полиция, нотариат, адвокатура, юридические службы предприятий, бизнес юридического профиля… Я не знаю ни одного своего выпускника, который бы остался без работы.
– Наблюдаете ли вы династии в прокуратуре, нотариате?
– Знаете, есть определенная наследственность, от которой никак не уйдешь. У меня три дочери. Старшие — юристки, младшая учится в 10 классе, тоже планирует поступать на юрфак, хотя мы хотели, чтобы она стала врачом. Я никуда ее не звал, но она смотрит на меня, смотрит на сестер... Сейчас мотается по московским юридическим олимпиадам, но уезжать из Омска не планирует. Наоборот, я считаю, что это хорошо, когда дети берут пример с родителей, это дополнительная тема для сближения. Если вы намекаете на коррупцию, то сейчас отбор в правоохранительные органы идет очень тщательно, туда не возьмут работать тех, чьи родственные связи напрямую прослеживаются в контексте заинтересованности.
– Как вы считаете, на каких факультетах стоит добавить бюджетные места, а на каких сократить?
– Бюджетных мест должно быть больше на всех специальностях. В московских вузах немерено бюджетных мест, потому что у них более короткий выход на Минобрнауки. У нас же в Омске до нуля идет сокращение бюджетных мест на экономическом факультете, сокращаются места на юрфаке. Да везде, кроме математиков, физиков и химиков, их мало. Здесь идет серьезная недоработка ректората. В Минобрнауки существует конкурсная система выделения бюджетных мест. В свое время ШРЕЙДЕР просил за ФМБ, на что ему было отвечено – бюджетные места не выделяются индивидуально. Нужно участвовать в розыгрыше на общих основаниях. И ОмГУ в этой системе не участвует! Раз в год нужно формировать заявку, и просить следует побольше. Если нужно 50, надо просить 100 мест, условно говоря. Затем заявке приделываются «ноги» – в виде того же Виктора Филипповича, например, других депутатов. У нас есть СМОЛИН в Госдуме, в конце концов, который называет себя лучшим специалистом по образованию. Сейчас этот процесс отдан на откуп деканам. Ну как они могут системно решить этот вопрос? Но появление бюджетных мест отток молодежи не остановит. Она уезжает из Омска по другим причинам.
– Каким?
– Молодежь контактирует друг с другом, уезжает вслед за своими друзьями. Не будем, опять же, сравнивать наши вузы с московскими или санкт-петербургскими – они появились в 18-м веке и колоссально развились. Инфраструктура в тех городах тоже значительно лучше. Недавно общался со своей дипломницей – она уехала в Санкт-Петербург, поступила там в аспирантуру, устроилась в юридическую службу комитета мэрии, сошлась с парнем. Все, вот она и бросила там корни. А что у нас?
– А как же формат встречи с бизнесом «без галстуков»?
– Их результат – нулевой. Решение практически всех вопросов выходит на федеральный уровень. Взять «модную» тему с дроблением бизнеса. Налоговую службу обязали собирать налоги, хотя в большинстве случаев дроблением бизнеса и не пахнет. Многие из них создавались плавно, какие-то функции выводились в отдельные юридические лица. Это не дробление! Но машина работает и метут всех подряд.
– Городскую власть как оцениваете?
– Я категорически против системы назначения мэров. Плохие выборы, хорошие – лучше систему не придумали. Персональные же оценки выставлять не хочу. Чиновники отказываются подписывать документы из опасения остаться крайними. Люди обращаются в суды, жалуются на бездействие, выигрывают, но на общий исход дела это не влияет.
– Мотивация студентов отличается от их предшественников десятилетней давности?
– Раньше очень приветствовалось поступление в вуз после армии, были соответствующие льготы. Сейчас их нет, и таких абитуриентов поубавилось. С моей точки зрения, это очень плохо. Количество отличников, медалистов такое же. Стало много коммерческих студентов. Допустим, на юрфак поступило 200 человек, из которых 170 – коммерческие студенты. После первой сессии отсеивается человек 40. Дальше правит жизнь — случается любовь, создание бизнесов...
– Но ведь вы должны как раз бороться за коммерческих студентов – это деньги.
– Отчисленные могут семестр отучиться в коммерческом вузе, а потом восстановиться у нас. Эта схема отработана.
– Подозреваем даже, в каком коммерческом вузе…
– Если думаете, что «соловьевский», то ошибаетесь, он этим не балуется.
Об общественном
– А вы демократ, либерал, диктатор? Как бы вы вели себя по отношению к людям, чьи высказывания идут вразрез с университетской политикой? Взять, например, ту же ВЕТРЕНКО.
– Я бы максимально поддерживал таких людей. Те, кто нестандартно себя ведет, высказывается по поводу общественно значимых вещей, в общем личности, – они очень нужны. Я бы даже давал им премии. Они делают медийность вузу. При ТИХОМИРОВЕ, ГЕРИНГЕ такие люди приветствовались в университете.
– Какие государственные, муниципальные решения за последние годы деструктивно повлияли на систему?
– Самое деструктивное — это контрреформа местного самоуправления. Через нее сейчас выстроена вертикаль власти. Местная власть в структуру государственной власти не входит, но это не значит, что она ей не подчиняется. Помните правление Валерия РОЩУПКИНА? Омск в плане количества решений по финансовым вопросам, которые принимались тогда мэром и городским советом, опережал любой другой город Российской Федерации. Благо, тогда законодательство позволяло принимать решения налево и направо. А когда возможности двигаться нет — никто ничего не делает. Я глубокий сторонник самостоятельности местного самоуправления. Последний советский мэр ГЛЕБОВ для того, чтобы занять должность, избирался трижды – депутатом городского Совета, потом в исполком, потом градоначальником. Понятно, что при такой системе человек откалиброван.
– Население некоторых районов в области стремится к нулю – Тевриз, Усть-Ишим. Проживание централизуется в Омске. Как вы относитесь к этой тенденции?
– Это естественный агломерационной процесс. Но чтобы его затормозить, нужно поддерживать фермерский бизнес. Сельское хозяйство поддерживается государством по всему миру, даже в США. Были предложения все субъекты Федерации привести к количеству, например, 20. Это бездарные рассуждения. С точки зрения теории управления управляемым считается количество единиц от одной до восьми. После восьми их количество уже значения не имеет! Большевики в двадцатых годах пытались сделать экономические районы. Госдума периодически выступает с подобными инициативами. Но это все от безделья.
– На одном из судебных процессов, который освещали «Коммерческие вести», обвиняемый пошутил, что в СИЗО встречает весь «предпринимательский цвет Омска». В чем вы здесь видите проблему как специалист? Действительно существует обвинительный уклон судебной системы, конкретные люди не умеют адаптироваться под происходящее или загвоздка в качестве законодательства?
– Безусловно, обвинительный уклон существует, и не только в судебной системе, но и в правоохранительной. Мы видим, как прокуратура доминирует над адвокатурой. Если Следственный комитет ведет дело, то он может упаковать даже невиновного... Сильно присутствует субъективный фактор. Если власть предержащий хочет кого-то закопать, то он сможет легко войти в правоохранительную систему. В этом плане Омск не отстает от всей России. И это очень скверно. Дееспособное население сидит...
– Как вы считаете, насколько справедлив акцент в развитии Омска на промышленность? Или вы бы поставили на что-то другое?
– В 2020 году у нас будут Дельфийские игры. А ведь они не про промышленность, а про сервис. Он у нас, кстати, в городе неплохо развит. Я бы вообще больше уделял внимание людям.
– Каким должен быть типаж депутата, чтобы он мог быть максимально независимым?
– Сами знаете, жить в обществе и быть от него независимым – невозможно. Нам нужно ориентироваться на мировой опыт: в представительных органах везде больше всего юристов. Почему? Потому что они знают законодательство, знают, как решать те или иные вопросы. На самой первой сессии горсовета в 90-х, где впервые были избраны около сотни депутатов, а я был научным консультантом, разрабатывался регламент. Я стоял как пономарь, подсказывал, почему нужно принять именно это, именно в такой редакции, а не в другой. Была такая агрессия! Но я убедил их, что без регламента мы каждое решение будем принимать месяцами. Потом все пошло на ура. К юридическим комментариям привыкли.
– Не планируете идти в политику?
– Я когда-то был депутатом областного совета, сейчас у меня такого желания нет. Но как работает власть, я, естественно, отслеживаю, потому что это моя специальность.
– На прошлых посиделках в «КВ» глава налоговой службы РЕПИН сообщил, что собрал больше налогов с предпринимателей, чем в прошлом году. Предприниматели же жалуются на давление, на то, что стали жить хуже. Что вы можете сказать об этом как глава аудиторской компании?
– Экономика внутри страны в целом сжимается. Сейчас каждая копейка зарабатывается с большим напряжением, чем год-два назад. Знаю по своей аудиторской компании. Глобально же ничего не меняется. Понятно, что если человек хочет остаться на плаву, то он это сделает.
– С чем связаны радужные цифры, представленные нам УФНС?
– У бизнеса и в целом у экономики становится все меньше лазеек уклониться от налогов. Только за счет грамотного администрирования сбор налогов увеличивается на 10 – 15% ежегодно.
Ранее материал в полном виде был доступен только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 17 апреля 2019 года
Ответ Алексея ЯКУБА читайте здесь.
Ответ Александра КОСТЮКОВА на ответ Алексея ЯКУБА читайте в свежем номере газеты от 22 мая 2019 года
