Весь сыр-бор с иранской ядерной программой разгорелся, когда стали замечать, что на конференциях, посвященных ядерной физике, 90% участников из Ирана.
Если термин «Научный туризм» получил распространение всего пару десятилетий назад, то сам факт таких поездок за знаниями известен еще с античности. Однако даже в проверенных временем путешествиях случаются неожиданности. О том, почему российского математика несколько часов держали в израильском аэропорту, обозревателю «КВ» Анастасии ИЛЬЧЕНКО рассказал старший научный сотрудник Омского филиала Института математики им. С.Л. Соболева Сибирского отделения РАН Артем ШЕВЛЯКОВ.
– Артем, как вы оказались в Израиле?
– Ученому обязательно нужно встречаться с коллегами, бывать на конференциях, где участвуют интересные и полезные для твоей работы люди. Таких на самом деле не много – одна-две в год. В последнее время я ездил в Гонконг, Израиль и Иран на научные конференции.
И получилось так, что в феврале 2016 года в Иране мне в паспорт вклеили визу, на которой изображена карта Ближнего Востока, на просвет на ней написано «Аллах акбар». Все границы стран там нормально проведены, а где Палестина, Израиль и Иерусалим – оставлено пустое место, даже часть Средиземного моря замазана. В общем, карта некорректная. Я это сразу заметил, но не выдирать же визу из паспорта (смеется). А в марте, естественно, с этим же паспортом лечу в Израиль, причем, чтобы получилось дешевле, через Турцию. И вот когда там на паспортном контроле увидели иранские художества, у меня забрали паспорт и отправили в отделение полиции при аэропорте. В итоге сначала я просидел несколько часов в под завязку набитом «обезьяннике», а потом еще полчаса объяснял израильским эфэсбэшникам, что делал в Иране, зачем прилетел к ним, чем занимался в Турции.
Пришлось даже показать сертификат участника конференции. Они в нем долго ковырялись, поскольку кроме моей фамилии там еще куча формул написана. Спрашивали, что они означают, ведь многие математические знаки похожи на арабские буквы, интересовались, имеют ли эти символы двойной смысл.
– Остальные пассажиры из «обезьянника» тоже были участниками конференции?
– Нет, это совершенно незнакомые мне люди. Израильская служба безопасности загребала всех, у кого была виза исламской страны, причем независимо от гражданства. Со мной рядом сидели немец, американец, были и украинцы, которые спали на полу, но потом люди с автоматами их куда-то увели.
– Языкового запаса хватило, чтобы объясниться с израильскими службами?
– С трудом (смеется). Когда общаешься с ними, не понимаешь, каким будет следующий вопрос. Говоришь вроде бы про математику, а они спрашивают о совершенно другом, поэтому приходилось внимательно слушать, на что они намекают. В какой-то момент даже попросили показать список контактов на телефоне. Там, естественно, все на русском. Спрашивают, а это кто. Говорю: моя теща. «А давай сейчас проверим, позвоним ей». И, действительно, начали звонить, но она, слава богу, не ответила. Я объяснил, что она спит, поскольку в Омске ночь. Видимо, искали подозрительные контакты. В итоге меня все же отпустили, видимо, ничего подозрительного, кроме иранской визы, не увидели.
– Иран – страна бедная. Там действительно хорошо развивается наука и ее посещение стоило таких перипетий?
– Активность иранских ученых высока, они реально публикуют много результатов. Собственно, весь сыр-бор с иранской ядерной программой разгорелся, когда стали замечать, что на конференциях, посвященных ядерной физике, 90 процентов участников из Ирана. Тогда мировое сообщество начало понимать, что что-то не так, потом, естественно, политика подключилась. В математике среди иранцев тоже есть интересные люди, у меня с ними даже совместная статья есть. А вообще иранское общество, конечно, очень религиозное, традиционное, там много чего нельзя.
– Например?
– Например, алкоголь. Чтобы его приобрести, нужно перевести деньги на карту, и тогда тебе сообщат, где находится закладка с бутылкой, – полная аналогия с покупкой наркотиков в России! Меня пригласили на домашнюю вечеринку (которые, кстати, тоже запрещены) и рассказали, как добывался для нее алкоголь.
Иран – религиозная страна, поэтому там все публичные развлечения запрещены, и народ собирается на квартирах.
– Как выглядит вечеринка в Иране?
– Там не просто люди сидят и пьют водку, обязательно нужно петь песни, танцевать, играть на музыкальных инструментах. Причем женщины пьют не меньше мужчин, хотя по сравнению с русскими иранцы очень мало употребляют алкоголя. Интересно, что как только женщина (а они там полностью укутаны в черные или белые чадры) переступает порог, снимает чадру, кидает на пол и идет к столу – водку пить, развлекаться. Отмечу, что под чадрой наряды могут быть весьма вызывающие. На улицах же у женщин обязательно должны быть закрыты лоб, волосы и шея. Естественно, есть модницы, которые носят обычные цветастые косыночки и одеваются, как европейки. Формально правила вроде бы соблюдены – волосы закрыты, но, естественно, официальная пропаганда с этим борется. На одном иранском плакате даже написано: «Иранские ученые доказали, что слишком яркие платья и макияж приводят к умственным расстройствам». Так там пугают модниц.
– А на вечеринке кроме водки на столе еще что-то есть?
– Традиционные иранские блюда: кебаб, салатики с фиолетовой капустой. Прикол в том, что они огурец считают фруктом. Передо мной поставили фруктовую тарелку, а там банан, апельсин и огурцы. При этом иранцы не понимают, когда ты им рассказываешь, что в России едят соленые огурцы, удивляются: зачем фрукты солить?
Кстати, в Иране есть пепси-кола, но нет кока-колы. Наверное, иранское религиозное правительство решило, что одного американо-богомерзкого бренда будет достаточно. Вообще в Иране трудно умереть с голоду. Во-первых, потому, что иранцы очень гостеприимные и радушные люди. А во-вторых, там, даже не зная персидского, вы сможете сделать заказ в ресторане. Слова «чай», «плов», «лаваш», «кебаб» – персидского происхождения. Удивительно, но в персидском есть и русские заимствования, связанные с едой, например, «стакан» и «самовар». Так что заказывайте плов в стакане и кебаб в самоваре – иранцы вас обязательно поймут.
– И долго длятся такие вечеринки?
– Мы были не до конца, нужно было ехать в аэропорт. Так как официально в стране алкоголя нет, то и полицейские не имеют никаких алкотестеров. И мой друг, после того как выпил водки, спокойно повез нас на машине в аэропорт, никого не боясь.
– Изнутри иранское жилище чем-то отличается от нашего?
– Конечно. Например, фраза «у меня в квартире лежит персидский ковер» там тривиальна. Ибо первоклассные персидские ковры имеются в каждой квартире. Благополучие хозяина определяется количеством ковровых слоев. Лично я был в квартире, где ковры лежали в два слоя.
– Артем, кроме вечеринок и водки, что еще запрещено в Иране?
– Мужчинам нельзя носить короткие шорты, рубашки с короткими рукавами. Нельзя фотографировать людей на улице. Было жаль, поскольку там встречалось много колоритных личностей. Поведение иранских женщин отличается от привычного: например, она может перед тобой придержать дверь и пропустить вперед. Но ее, естественно, нельзя брать за руку, прикасаться на улице, даже если это твоя жена.
– А женщины – научные работники в иранских вузах есть?
– Естественно! Формально в Иране дискриминации нет, им все профессии доступны.
– Отличаются ли институты в Иране от наших?
– Конечно. Организация науки в России и за рубежом абсолютно разная. У нас университет – это прежде всего образовательное учреждение, где преподаватели первым делом должны обучать студентов. У российских преподавателей вузов очень большая учебная нагрузка, а после шести пар лекций сложно делать науку. За рубежом, в том числе в Иране, другой акцент – ученые занимаются наукой и немножко преподают. Наука сосредоточена в университетах: но преподавательская нагрузка значительно меньше нашей, и поэтому остается время на науку. У нас есть, правда, институты Академии наук, сотрудники которых вовсе не обязаны преподавать студентам. Считаю, это тоже не совсем правильно, поскольку преподавательский опыт ученому нужен. Должен быть компромисс.
К тому же в России и за рубежом существенно отличается и организация рабочего места и времени. У нас научные сотрудники сидят в огромных комнатах все вместе, как в бараке, естественно, ни о какой научной, творческой работе на рабочем месте речи быть не может. Работают российские ученые, как ни странно, дома. А за рубежом наоборот: каждый ученый в своем институте имеет собственную маленькую каморочку, где может в тишине поработать, а вечером дома – отдыхает. Так строятся университеты во всех западных и восточных странах. И даже в Иране, хотя эта страна беднее, чем Россия.
– Как вам иранские студенты?
– С такими студентами работать преподавателем одно удовольствие. Иран – страна многовековой (а точнее – многотысячелетней) культуры, поэтому там давно сложился культ учености и уважения к преподавателям. Когда я проходил по коридору университета, ко мне обратилась с вопросами пара студентов. Мы разговорились, а потом один из них кинулся в класс, принес стул и заявил: «Мы уже 10 минут отрываем Вас от работы, садитесь, ибо учитель должен сидеть».
Ранее материал был доступен только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 24 апреля 2019 года
