О банковских процентах, деньгах, фондовом рынке, рисках, кэше и о кризисе.
О фондовых рынках и инвестициях 7 февраля (еще до того, как в Европе разбушевался коронавирус, у нас подешевел рубль и в мире резко упала нефть) шла речь в редакции еженедельника «Коммерческие вести» на кухонных посиделках с директором Тюменского филиала Инвестиционной компании «Атон» Андреем ГРЕБЕНКИНЫМ. Он рассказал, что такое квалифицированный инвестор, как коронавирус (пока еще китайский) повлияет на фондовый рынок и в какие нестандартные инвестиции вкладываются сибиряки. Беседу записала обозреватель Анастасия ИЛЬЧЕНКО.
– Андрей, какие в последнее время вы видите тенденции развития фондового рынка? Приток на этот рынок идет из корпоративного сектора или от частных инвесторов?
– Тенденции две. Первая – у немалого числа банков были отозваны лицензии, в том числе у крупных (Югра). Люди теряли все, что свыше несгораемой суммы – 1 млн. 400 тысяч рублей. За последние пять лет отозвано, если не ошибаюсь, далеко за сотню банковских лицензий.
Вторая тенденция – это банковские депозиты. Официальная инфляция низкая, ключевая ставка в 2019 году снизилась существенно. Сегодня она опустилась до 6%. По депозитам: в рублях средняя ставка по топ-10 банков, по данным на третью декаду января, 5,76. Соответственно, вкладчики поняли, что нужно искать другие места для сохранения денег. 20 лет назад (в первый раз в Японии) люди осознали, что процентные ставки могут быть нулевыми и даже отрицательными.
– Несколько лет назад банки предлагали продукты, привязанные к швейцарскому франку, заверяя, что уж он-то не подведет. Кое-кто тогда пострадал. Стоит ли сегодня доверять таким инструментам?
– Банки тогда говорили, что ставка низкая. Это, действительно, было так. И валюта стабильная. Но рубль-то не стабильный! Он в 2013-2014 годах ко всем твердым валютам ослаб. Наибольшее ослабление произошло к японской йене, швейцарский франк был вторым или третьим. Его называли островком стабильности в 2007 году, говорили, что курс укрепляется и, взяв ипотеку в швейцарских франках, вы будете платить меньше. Речь шла об ипотеке. И некоторые угорели на приличную сумму. Но сейчас — по прошестви лет – такие продукты опять начали предлагать. В какой-то момент банки убрали их с полки, но потом вернули.
– В какой валюте идут предложения?
– В юанях, йенах, франках. Но это не массово, потому что многие люди тогда обожглись. Сегодня фондовый рынок вновь становится популярным: на начало 2019 года было 2 млн.инвесторов в России, в конце года – 3,5 млн. человек.
– Почему рост?
– В ноябре возник вопрос введения и законодательного закрепления в России возможности отрицательной процентной ставки на депозит. Понятно, что это касается только валютных вкладов. Это реально всколыхнуло вкладчиков в евро. Они поняли, что с них могут брать деньги. Отдельные примеры уже есть, например, один из европейских банков, широко представленный в России, начал списывать денежные средства за размещение евро. Скорее всего, в середине 2021 года мы увидим почти нулевые ставки по долларам. Через полтора года депозит под 1-1,5 процента покажется хорошим вариантом. Понятно, что люди стали рассматривать альтернативные варианты вложений. Один из них – это рынок ценных бумаг. Еще один вариант — недвижимость, после стагнации она за прошлый год в среднем выросла в цене на 10 процентов.
– И как итог – в Омске возбуждено несколько уголовных дел в отношении компаний, которые занимаются рынком Forex, как раз с населением.
– На рынок ценных бумаг, как я сказал, пришли 3,5 млн. человек. Это только частные инвесторы. Мы не знаем количество юрлиц. В Ямало-Ненецком автономном округе порядка 4,5 процента от экономически активного населения владеет счетами с ценными бумагами. Это считается одним из топовых показателей по России. Деньги девать куда-то надо: кто-то купил квартиру, кто-то пришел на Forex. Предыдущий пик, когда люди массово ринулись на фондовый рынок, был в 2007 году. Там ставки были нормальные, просто шел приток нефтедолларов, который государство проворонило, и деньги достались в том числе и людям, а они пошли их тратить. Сейчас ситуация другая – нацпроекты, налоги и т.д. Населению на нефтедоллары вряд ли можно уже рассчитывать.
На фондовом рынке можно выделить три волны роста финансового актива. Первая – приходят люди, которые что-то знают, они потихонечку покупают, актив не сильно растет в цене. Потом информация просачивается, начинает покупать ценные бумаги их ближайший круг. Основное население, как правило, заходит в третью волну.
– Пока вы ожидаете умеренный, но все еще рост инвесторов?
– Да, потому что ставки банков будут еще ниже. За счет чего фондовый рынок сделал рывок: +36 процентов в долларовом эквиваленте (это рынок РТС) и +27 процентов в рублевом индексе (ММВБ)? Одна из причин – физические лица стали играть основную роль на торгах, они приходят и все сметают на своем пути. Скорее всего это продолжится. Работает сарафанное радио.
– Центробанк видит, что происходит, и, так понимаю, начинает предъявлять разные требования к инвесторам, ограничивая в том или ином поведении? Как это сейчас выглядит?
– Правильно. Когда инвестор приходит на фондовый рынок – в инвестиционную компанию либо в банк, его надо отпрофилировать (определить уровень риска). Если человек попал в низкий уровень риска и обращается за советом, куда вложить средства, конечно, банк или компания будет советовать по его профилю.
– Какие варианты для низкого уровня риска сейчас предлагаются?
– Облигации федерального займа или муниципалитетов. На фондовом рынке есть прекрасные облигации Омской области. Они приносят какой-то доход, лучше, чем на банковском депозите. Мы тоже как компания выпускаем ценные бумаги и помогаем эмитентам выйти на фондовый рынок. Кстати, в сделке по Омской области участвовали, были одним из организаторов. Фондовый рынок – это самое прозрачное, что придумано в мире. С одной стороны у тебя регулятор – Центральный банк, а с другой – законодательное поле, с третьей – инвесторы, саморегулируемые ассоциации, профучастники, которых также почистили. Например, в Тюмени нет ни одного профессионального участника фондового рынка. У вас в Омске остался один – «Октан». А раньше было гораздо больше. Зачищали, чтобы, когда придет массовый инвестор, он не попал в непонятные компании. Так что на рынке практически – лишь федералы.
– Я знаю многих, кто просто не видит смысла оставлять у себя такую лицензию, потому что затраты постоянные, а заработка уже не дает.
– Была, конечно, и экономическая причина. Но если бы люди понимали, что через год-два здесь будет 3,5 млн. человек, уверен, в Омске бы многие остались. Основной канал, через который на рынок приходит инвестор, – это банки. Там знают, когда у кого депозит заканчивается, и если депозит не на 100 тысяч, а условно на 10 млн. рублей, персональный менеджер вам позвонит и скажет: «Ставка такая-то. Что делать? Продлевать или другие варианты?». И предлагает фондовый рынок, облигации и т.д. Впрочем, даже если бы местные компании остались, не уверен, что через них массово пришли бы люди. Всех почистили, всех напугали, все научены.
– Нужен ли институт страхования индивидуальных инвестиционных счетов – ИИС?
– Когда обыватель приходит в банк и видит застрахованные вклады, пусть даже 1 млн. 400 тысяч рублей несгораемых, он чувствует себя увереннее. На фондовом рынке хотят ввести страховку, но это будет чисто номинально, потому что законодатель настолько разграничил деньги инвестиционных компаний и клиентов, что они реально в разных местах лежат. Инвесткомпания не может использовать деньги населения. Это нарушение законодательства. Поэтому громких банкротств в этой деятельности вы не вспомните. Пара есть, одно в Питере, но там реально ребята не от мира сего: взяли деньги и свалили. В этой сфере страхование, по сути, и не нужно. Законодательно так устроено, что гарантии никто не дает, что первоначальная сумма не пропадет, но сделано все, чтобы у клиента не было риска инвестиционной компании. Он несет риск только инструмента: купил акции Газпрома, например, по 260 рублей, гарантии нет, что они будут стоить 300 через год, могут снизиться до 200. Но у клиента нет риска, что компания уйдет, а с ней и все деньги. В 2005 году внесли поправки в законодательство. С тех пор у каждого клиента отдельный счет.
– Мне кажется, человек, у которого есть лишний миллион, не пойдет инвестировать, он лучше машину себе купит. Каков портрет типичного частного инвестора?
– В нашей компании средний портрет – это преимущественно мужчины возраста 45+, средний счет 200-300 тыс. рублей. У нас 87 тысяч клиентов и 2700 – со счетами от 5 млн. рублей. Если инвестор пришел в новую волну, т.е. последние год-два, скорее всего ему нужно или депозит поменять или он купил облигации (где ставка не 5, а 7 или 10 процентов). Кстати, женщины более удачливые, у них по статистике больше прибыли от сделок, они принимают решения более сдержанно. Мужчины эмоциональнее, могут не там продать, не там купить.
Портрет клиентов, входящих в 2700, совсем другой. Там средний счет 30млн+, тоже мужчины, преимущественно возраста 45+, в основном собственники, менеджеры, директора или замы. Как правило, они приходят не столько за ставкой, но и за комплексным решением. Например, у них стоит задача на Кипр уехать, в Болгарию. Он переезжает, перевозит семью, ему нужно открыть банковские счета на Западе, желательно в первоклассных банках – швейцарском, люксембургском или сингапурском. Ему нужна недвижимость и скорее всего бизнес, потому что он не будет лежать на пляже, ему надо чем-то заниматься. Нужно все быстро, понятно, легально. И требуется что-то сделать с российским хвостом, например, продать бизнес, а для этого его требуется структурировать, причесать.
– Если говорить о тех, у кого не по 5 млн. рублей, а поменьше, то какая их часть сама управляет финансами?
– Конечно, всем лучше, когда клиент не самостоятельно торгует. Он защищен фондом, меньше потеряет. Мы ему заработаем в любом случае. Но у нас же все грамотные, та же бабушка за свои 100 тысяч скажет: «Я сама».
– И сколько таких бабушек?!
– Очень много, у нас самому возрастному клиенту было 85 лет. Хотя защита очень хорошая. В России ни одного примера, когда бы крупный фонд растворился. Акции-то все равно остаются! Брокер, чтобы совершить операцию в фонде, должен идти к независимому спецдепу и с ним согласовывать. Самая защищенная форма собственности в РФ – это не ЗАО, не ПАО и не ООО. Это фонд. Оттуда что-то украсть абсолютно нельзя. Они защищены даже от притязаний третьих сторон – налоговой, прокуратуры. И есть хорошие налоговые поблажки. Поэтому крупный бизнесмен приходит к нам, говорит: покупаем объект. Мы мобилизуем его же деньги, должны согласовать со спецдепом, Центральным банком, проверить все операции на легальность. Если все ок, то покупаем объект в фонд. ЗПИФ не является юридическим лицом, поэтому отсутствуют налог на прибыль, нет НДС. Вся налоговая нагрузка ложится на пайщиков (владельцев фонда). Ему раз в полгода приходят проценты, с них и платят НДФЛ. Если фонд в Евроклире (это глобальный депозитарий), его можно перемещать на Кипр, в Швейцарию, Люксембург и т. д., там финансирование брать под их ставки, сюда привозить. Это хорошая вещь, но о ней мало кто задумывается.
– Можете дать прогноз на 2020 год? Что будет происходить на инвестиционном рынке, например, в связи с таким фактором, как китайский коронавирус?
– У нас есть люди, которые торгуют по фазам луны и вспышкам на Солнце. Мне пару лет назад даже график присылали. Если где-то на Солнце бахнуло, то дня за два вспышка доходит до нас – возмущение, северное сияние, у людей в голове что-то срабатывает. До коронавируса за два дня вспышки были. 7 марта 2012 года произошло землетрясение в Японии на Фукусиме, а за два дня до этого мне позвонил клиент, который торгует по этой системе, и говорит: «Знаешь, произошло какое-то жуткое, гамма-излучение, какое бывает раз в 50 лет. Все продаем». И продал на пике. Есть специальные сайты, где указаны вспышки на Солнце, даты, когда они до нас докатятся. В год примерно 5-6 серьезных излучений бывает.
Если случается что-то плохое – коронавирус, Фукусима, ТРАМПА не переизбрали – рецепт борьбы в последние 12 лет очень простой. Можно, конечно, экономику стимулировать экономической политикой – создавать рабочие места, давать предприятиям льготы, а можно пойти и напечатать денег. И все в мире идут по этому второму пути. Мало кто сейчас не думает про экономическую политику, напечатали – ставки снизили. Вливания Китая в экономику на прошлой неделе были рекордными за всю историю – они за два дня влили 250 млрд. долларов! Такого не было даже в 2008 году. Имеются в виду операции Народного банка Китая: операции репо с банками.
На ком положительно скажется коронавирус, так это аптечные сети, производители лекарств, золотодобытчики, потому что золото растет. В такие периоды люди всегда берут защиту. На текущий момент в мире всего две защиты – золото и биткоин. Когда рынки лихорадит, растут только они.
– Биткоин начал расти?
– Да, как раз когда залихорадило. Раньше только золото было.
– А кстати, что происходит с криптовалютой?
– Много клиентов года 2-3 назад приходили и спрашивали ее. По сути, доступа к криптовалюте на текущий момент два. Первый – криптобиржа, кошелек, перевод из банка на кошелек какому-то условному китайскому гражданину под его честное слово, он все как-то переводит на криптобиржу. Это первый способ. Клиенты приходят и говорят: нам не этот способ – этот мы знаем. В 2017 году появились наконец фонды, внутри которых на холодных кошельках лежит криптовалюта. На текущий момент биткоин, лайткоин, эфириум можно купить легально с налогами, с прозрачностью. Этих фондов пока не так много.
– Как быть с прогоревшими?
– Кто на данный момент считается прогоревшим? Кто купил по 20 тыс. рублей за биткоин в декабре 2017 года, а на текущий момент он стоит около 10 000? Но пока клиент сидит, свою криптовалюту не продает, убытка нет, просто переживает и иногда волосы седеют. Нет, я не по этой причине поседел (смеется). Когда у тебя высокий уровень риска, тебе можно все – криптовалюту, иностранные ценные бумаги, западные фонды, землю, гостиницы. А низкий уровень – лишь облигации и акции в российских компаниях. Ничего другого мы ему не предложим.
– Вот пришел человек к вам, а кто проверяет, корректно ли он отразил свои возможности?
– Нужно, чтобы у него было минимум 6 млн. рублей, чтобы мы его признали квалифицированным инвестором.
– Кто считается квалифицированным инвестором?
– У кого есть 6 млн. рублей на счетах в банках и инвестиционных компаниях, а также и владельцы аттестатов федеральной службы по финансовым рынкам, как я, например. У меня может не быть 6 млн., но есть аттестат, и я уже квалифицированный. Кроме того, предприятия и юрлица с выручкой 2 млрд. рублей либо собственным капиталом от 200 млн. рублей. Такие у вас тоже есть, и им можно все что угодно на этой планете покупать. Если нет нужного объема выручки и собственного капитала, тогда нужно делать сделки. Например, ты обычное ООО «Ромашка» и очень хочешь чем-то торгануть, скажем, криптовалютой. Надо за 12 предшествующих месяцев сделать оборот на бирже не менее 50 млн. рублей, совершать сделки ежемесячно, хотя бы на 1 тыс. рублей, а в совокупности 50. Тогда через год тебе говорят: «Молодец, ты квалифицированный инвестор».
– А есть какие-то нестандартные инвестиции – в искусство, в драгоценности? Насколько это в ходу в Сибири?
– В нашей компании это направление курирую я (улыбается). Ты можешь либо сам покупать предметы искусства, либо доверять фонду.
– Это коммерчески оправданно или чисто эмоциональная история?
– Эмоциональная. Это для тех, у кого 30+, у кого все есть. Из нестандартного у нас еще есть виски, оно растет в цене, поскольку винокурен мало в мире, они закрываются, а новые не появляются. Glenfiddich – классика жанра, и другие. Некоторым несколько сотен лет. 30-50-летнее виски может стоить до 10 тыс. фунтов за бутылку. Также есть сегмент с машинами, часами. А вот недавний проект – земля в Германии. Ты покупаешь сельхозземлю, переводишь в жилую и происходит наценка. Мы это делаем в Германии: 9 городов, 30 участков. Фонд покупает, получает разрешение на строительство. На это уходит примерно 3,5 года, деньги примороженные. В итоге приятная доходность – 10 % годовых в евро.
Поскольку я с 2003 года в сфере, для меня был показателен пример КИТ-Финанс в октябре 2008 года. Утром – бегущая строка: «КИТ-Финанс – банкрот». Мне звонят: деньги потерялись. Подождите, говорю, у вас деньги лежат отдельно – на брокерских счетах клиентов на бирже. Банк лишь управляет ими.
Действительно, не потерялось ни копейки, просто подвисли на 3 дня, пока не пришел конкурсный управляющий и не разморозил счета. Банк тогда перешел под НПФ «Благосостояние», это структура РЖД, которая их тогда, по-моему, чуть не за рубль выкупила. Банк упал, но фонд остался, потому что он не зависит от банка.
– Как думаете, эти инвесторы последней волны знают историю российского фондового рынка?
– Думаю, нет. Если у него просто закончился депозит и он пришел заменить его, исход понятен – все хорошо будет. Если он накупил акции Газпрома, взяв кредиты, то может и много заработать, и много потерять.
– Каково процентное соотношение между инвестициями в российские компании и иностранные? В Сибири куда предпочитают вкладывать – в ценные бумаги наших или зарубежных компаний? Есть ли разница между столичным регионом и нашими?
– Есть яркая региональная специфика. Тюмень – это нефть и газ, поэтому у нас большинство людей вкладывают в Лукойл, Газпром. В Челябинске, Екатеринбурге – металлургия. У вас тоже скорее всего ближе к нефтяному направлению.
У инвесторов в портфеле большая часть российских ценных бумаг, думаю, процентов 65. Но есть отдельные категории граждан, чьи счета полностью состоят из иностранных ценных бумаг. В России рост пошел с 2019 года, а в США – с 2008-го. Там можно было заработать больше. На фондовый рынок в мире ежедневно выходит 5-10 новых компаний. Например, в прошлом году – Uber, Lyft, в этом году в России будет размещаться «Яндекс-такси». Многие компании прошли через этот процесс – стали публичными. За рубежом каждую неделю появляется 5-10 новых инструментов. В России редко что-то размещается. Что касается разницы со столицей, то там все думают в долларовом эквиваленте, поэтому с осторожностью покупают что-то в рублях. Они скорее купят Tesla, нежели КАМАЗ или АвтоВАЗ.
– Могут ли сейчас быть интересными народное IPO для привлечения людей?
– На фондовом рынке есть хорошая поговорка: «У инвесторов короткая память». Я ее полностью разделяю. Может быть, и Народное IPO. Мы ждем размещения СИБУРа, «Яндекс-такси», скорее всего от «Норильского никеля» будет размещен Быстринский ГОК (горно-обогатительный комбинат, самый современный в России), «Азбука Вкуса» придет на фондовый рынок, возможно, «Авито». Народное – это массовое. «Яндекс-такси», боюсь, таким не станет. Они найдут два-три банка (может быть, даже мы поучаствуем), которые пойдут к нужным клиентам.
– В Омске сейчас создается особая экономическая зона. Вырастет ли благодаря этому привлекательность ценных бумаг предприятий, которые там разместятся?
– Какие публичные предприятия существуют на омском рынке? Никакие! На фондовый рынок это никак не повлияет. В Тюмени на фондовом рынке – всего 2-3 компании. Большинство предприятий – не публичные. Во многих городах такая история. Надо просчитывать, какие льготы дает эта экономическая зона, бюджет будет в плюсе или нет? Я не знаю всех подробностей. Один из ключевых факторов – сколько рабочих мест будет создано. Понятно, что после того, как «Мостовик» 25 тысяч человек сократил, любые рабочие места только в плюс, у нас аналогично после самого громкого банкротства в истории России – Антипинского НПЗ.
– Какова степень прозрачности в вашей сфере деятельности?
– Большинство людей живут в старой парадигме. Человек поехал в Европу отдыхать, зашел в банк, открыл счет, положил на него деньги из сумки. Уехал и думает, что об этом никто никогда не узнает. Мир прозрачный. Есть общий обмен информацией между налоговыми органами. Россия в 2016 году подписала все конвенции, мы предоставляем сведения в 68 стран мира, а Россия в ответ – 95 государств. То, что мы не слышим пока об этом, – вопрос времени. Понятно, по каким причинам поставили нового премьера: в налоговых органах он реально хорошо поставил работу. НДС, начисления, проверки – все на автомате. Искусственный интеллект определяет не только, с кем ты уже сосхематозил, но и с кем еще только думаешь.
Большие штрафы грозят тем, у кого что-то не задекларировано, кто делает какие-то незаконные операции за рубежом. Даже простое зачисление денежных средств – незаконно. Покупка ценных бумаг – незаконна. Зарплата, арендная плата – тоже. А далее – штраф. Сейчас идет период накопления информации. Вопрос времени, когда налоговая все совместит. Например: Иванов Иван Иванович: счет в Лихтенштейне – задекларирован, в Люксембурге – задекларирован, в Швейцарии – не задекларирован. «Иван Иванович, дайте нам информацию, мы видим у вас этот счет. А пока думаете – заплатите маленький штраф – 5 тыс. рублей». Это за недекларирование личного счета. А нашли компанию – 100 тысяч рублей штраф.
Есть еще вариант – Панамагейт – панамское досье. Хоть сейчас можно найти пару сайтов, где есть список инвесторов. Там по Тюмени граждан 20, по Сургуту – 5 или 6. В основном москвичи. Ты открыл счет за рубежом, адрес у тебя номинальный, директор номинальный, а потом спрашивают: куда почту отправлять? Как куда: Омск, Красный Путь... Один налоговик в Воронеже загрузил реестр местных бизнесменов, в котором оказались, естественно, не задекларированные счета. И пошел к ним: «Непорядок, штраф вам. Предоставьте документы и давайте налоги платить уже с этих счетов».
– У вас нет ощущения, что может опуститься «железный занавес» на страну? И что тогда делать?
– Все, кто владеет ценными иностранными бумагами, уже придумали. У нас есть Санкт-Петербургская ценная биржа, она отдельно от московской, и все иностранное там вращается. Если занавес, то мы организуем здесь свою внутреннюю биржу. Если внезапно, как в Казахстане, уснул с одним курсом доллара – 165 тенге за доллар, а проснулся – он уже 210, на такой случай есть компания, которая лицензирована на Кипре, есть штат, офис. Какую-то часть деятельности переводим туда. Это не что-то незаконное. Центральный банк видит нас и на Кипре, и в Швейцарии, и в России, мы для него очень прозрачны.
– Ваши ощущения: может вообще произойти такое?
– Да может, конечно. Один известный федеральный банк периодически проводит завтрак со своим первым лицом. И люди с них приезжают и говорят: «Кошмар, надо делать запасной аэродром!». В 2014 году несколько человек из Тюмени побывали на таком завтраке. Глава банка выступил: все хорошо, Digital, касс нет, бабушек нет, очередь, улыбка, смайлики. После его выступления один гражданин спросил: «Помню, в 1998-м у меня доллары лежали у вас. Когда курс скаканул – вы мне поменяли их не по 25 рублей, как было на бирже, а по 6. Сейчас это может повториться?» На что первое лицо отвечает: «Может. Если нам дадут предписание, мы так и сделаем. Предписания пока нет – мы не делаем».
История вторая. Август 2018 года. На пресс-конференции в другом известном федеральном банке спрашивают: вообще теоретически возможна ситуация, как в 1998 году? И каковы будут ваши действия? Ответ: «Вы знаете, мы по валютным депозитам чем-то, да и рассчитаемся так или иначе». За следующие два месяца 2 млрд. долларов ушло из этого банка.
– Как насчет кризиса?
– Когда-то будет. Когда – никто не знает. Если бы не инъекции Центробанка, то, по моим ощущениям, большой кризис произошел бы в 2015-2016 годах. В нашем офисе программа расписана на следующие четыре года. Сейчас фаза риска. Мы заходим в ценные бумаги – покупаем Газпром, Сбербанк, Apple, Google, покупаем рискованно. Глобального мирового кризиса не было с 2008 года. Прошло 12 лет. Экономике когда-то надо стравливать пар. Кризис – это прекрасно: стравили весь шлак, который всплыл, обанкротился, все, экономика дальше пошла. Сейчас накопилось много компаний-монстров, у них долги большие, если завтра что-то будет – они обанкротятся.
– В мире или в России?
– В мире. Сейчас идет самый длинный в мировой истории цикл, когда не было кризиса, – 125-й месяц. Это рекорд. Но когда-то бахнет так, что 2008-й покажется семечками. Вопрос – когда? Сейчас мы рискуем, зарабатываем. Потом все рискованные позиции надо успеть ликвидировать, купить золото, валюту, евро, доллары, франки швейцарские.
– Но если бабахнет, так везде ведь?
– Нет. Будут защитные активы. Когда начинается ахтунг, как в 2008-м, все быстро все сворачивают – и в кэш. И сидят спокойненько. Задача вывести в кэш доллары, евро, франки и т.д. Не рубль, потому что он пострадает. Возможно, золото. Как ведет себя биткоин, мне нравится, он один из защитников актива. Есть определенный класс активов, называется – хедж-фонды. Они всегда зарабатывают. Падает рынок или растет – они в плюсе.
– Хедж-фонды – это для кого?
– Для 3-й категории риска – 6 млн. рублей плюс. Так вот, мы полтора года рискуем, примерно до января 2021 года. Объяснение простое: 2020 год – выборы в США. Рейтинг ТРАМПА идет за фондовым индексом: рынки падают – рейтинг падает, рынок растет – его рейтинг тоже. Рынок в ноябре-декабре скорее всего будет очень хороший. В январе-феврале следующего года будем избавляться от активов – все в доллары, евро, франки, в биткоины, в золото и т.д. В этом состоянии надо будет находиться, по нашим ощущениям, где-то до года. Соответственно, примерно в 2022 году приходим и говорим: «Уважаемые клиенты, все случилось, все низко. Налетай и покупай».
– Простым людям, которые не имеют 6 млн. рублей и не являются квалифицированными инвесторами, им-то что делать?
– Это очень простая тема – индивидуальный инвестиционный счет (ИИС). Если зарплата официальная, ты можешь вернуть 13 % выплачиваемого налога. Кладешь на счет 400 тысяч рублей, не более. На следующий год подаешь декларацию на возврат 13 процентов – 52 тыс. рублей. Спрашиваешь у своего банка или инвестиционной компании, куда можно консервативно деньги вложить. Они скажут: купите облигации федерального займа, например, под 6 %. Так что 13 плюс 6. Отличная доходность. Но средства нельзя три года изымать. И даже у тех 2700 наших клиентов, у кого на счетах больше 5 млн. рублей, есть ИИС и налоговые льготы, они все ежегодно по 400 тысяч рублей вкладывают. Все деньги считают.
Ранее текст был полностью доступен только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 12 февраля 2019 года.
