Чиновники, контролеры и предприниматели обсудили ситуацию с государственными и муниципальными закупками.
Третьего ноября Торгово-промышленная палата Омской области и еженедельник «Коммерческие Вести» провели круглый стол, где обсудили проблемы применения и перспективы развития контрактной системы в сфере закупок в регионе. Беседу записала Анастасия ИЛЬЧЕНКО.
Марат ИСАНГАЗИН, главный редактор еженедельника «Коммерческие Вести»: – В контрактной системе в последнее время произошло много изменений. Наталья Витальевна, напомните об основных.
Наталья ДОХВАТ, начальник Главного управления контрактной системы Омской области: – Контрактная система никогда не отличалась постоянством. Изменения в ФЗ-44 вносятся, наверное, чаще, чем в другие законы. И те, которые произошли с 1 января 2022 года, плановые. Это так называемый второй оптимизационный пакет поправок, который направлен на ускорение и упрощение процедур. Изменения заложены существенные. 3-я глава закона, которая касается проведения конкурентных процедур, полностью изложена в новой редакции. И только мы в январе начали привыкать к новшествам, как в связи со специальной военной операцией в марте начали приниматься контрсанкционные поправки в сам закон и в подзаконные акты. И сегодня эти изменения продолжаются. Направлены они на стабилизацию работы контрактной системы, чтобы исполнение контрактов продолжалось и заключение новых не останавливалось. За 22 года работы в сфере закупок я настолько серьезных изменений не встречала. Ввели возможность изменения контракта. Постулатом контрактной системы всегда была…
Марат ИСАНГАЗИН: – Неизменность!
Наталья ДОХВАТ: – Да, норма, что на каких условиях контракт заключен, на тех его и нужно исполнять. В этом году ситуация изменилась. Часть 65.1 ст. 112 ФЗ-44, которая появилась в законе 8 марта 2022 года, говорит о том, что изменения существенных условий контракта происходят в ситуации, когда невозможно дальнейшее его исполнение либо есть обстоятельства, которые не зависят от сторон. Должен быть именно эффект непредсказуемости обстоятельств. Конечно, изменения направлены на сохранение контрактов, чтобы не расторгать все подряд, а все-таки достигать целей, которые изначально были поставлены.
Появились дополнительные основания для закупок у единственного поставщика. Здесь тоже уникальная ситуация: основания, которые указаны в федеральном законе, регионам разрешили дополнить своими. Наш подход: это исключительные ситуации, когда действительно нет иного выхода, как оперативно заключать контракт с единственным поставщиком. И контрактов таких в регионе пока шесть. Недавно Госдума в третьем чтении приняла пакет изменений в ФЗ-44, в котором контрсанкционные меры продлеваются на следующий год. Думаю, сегодня–завтра проект закона будет опубликован.
Также были приняты меры по увеличению авансирования контрактов – вплоть до 90%. В обычных контрактах – до 50%. Для контрактов с казначейским сопровождением авансирование доходит до 90%. При этом обеспечение можно не устанавливать вообще. А вот когда контракт без него, мы, конечно, можем установить 50% аванс, но понимаем, что от исполнителя тогда потребуется такое же обеспечение, а получить сейчас серьезные суммы на независимую гарантию не у всех получается.
В течение этого года практически по всем контрактам по конкурентным процедурам активно применяется электронное актирование, т. е. мы не только подписываем контракты в электронной форме, но и ведем весь обмен документами. Это существенно ускоряет процедуры. Раньше они занимали 1-1,5 месяца, а сейчас все укладывается в 10-дневный срок.
Марат ИСАНГАЗИН: – Гарантии должны быть на всю сумму контракта?
Наталья ДОХВАТ: – Вообще размер обеспечения исполнения контракта может варьироваться от 0,5 до 30% от начальной максимальной цены контракта. Но когда в контракте имеется аванс, размер обеспечения не может быть меньше него. Мы не можем просто так исполнителю дать государственные деньги и сказать: иди работай! Они должны быть чем-то защищены. Это своеобразная страховка для заказчика. Когда есть казначейское сопровождение, аванс находится на счете исполнителя по контракту в открытом федеральном казначействе. Понятно, что эти деньги никуда не денутся, их невозможно оттуда вывести просто так. И здесь обеспечение либо не требуется, либо гораздо в меньшем размере. А вот когда аванс выдается без казначейского сопровождения, он просто перечисляется на счет исполнителя в любом банке, и мы теряем контроль над этими средствами. Обеспечение может предоставляться деньгами либо независимой гарантией. Понятно, что, когда суммы крупные, выводить из оборота деньги никто не будет, и в этом случае участники чаще всего пытаются получить независимую гарантию и предоставить ее в качестве обеспечения. Казначейское сопровождение тоже не всегда радостно воспринимается исполнителями по контракту. Там, по отзывам, процедура достаточно сложная –
казначеи скрупулезно проверяют документы, и не всех это устраивает.
Сергей ГОЛОВАЧЕВ, представитель СРО «Союз строителей»: – С казначейским сопровождением строители стараются не связываться. Это точно. И получить банковскую гарантию на аванс в Омске невозможно.
Наталья ДОХВАТ: – Почему?
Сергей ГОЛОВАЧЕВ: – Не знаю. Банки просто отказывают, не объясняют, почему.
Марина АЛЕШКИНА, заместитель директора департамента контрактной системы в сфере закупок администрации города Омска: – Это не только в Омске. Все регионы об этом говорят. Представители банков объясняют, что для них выдача на такие суммы – большой риск.
Марат ИСАНГАЗИН: – И риски увеличились, потому что цены растут и, соответственно, опасность срыва контракта тоже.
Марина АЛЕШКИНА: – Конечно, речь уже не о 20%. Если контракты миллионные, то 50%, а это значительные суммы.
Марат ИСАНГАЗИН: – Сергей Александрович, вы говорите об опыте своей компании?
Сергей ГОЛОВАЧЕВ: – Я представитель СРО «Союз строителей Омской области», и мы контролируем такие контракты. Проблема в том, что получить на нацпроекты обеспечение банковской гарантии невозможно. Банки отказывают, а у строителей нет таких денег.
Марат ИСАНГАЗИН: – Большереченский детский сад, когда банки не дали гарантию, перевели на казначейское сопровождение.
Наталья ДОХВАТ: – Если нет возможности получить независимую гарантию, мы начинаем вводить в контракт условия казначейского сопровождения. Но казначейство не все контракты берет. Если это инвестиции, то да, а если просто поставка товаров….
Марат ИСАНГАЗИН: – Инвестиции – имеется в виду строительство?
Наталья ДОХВАТ: – Да. Либо второй вариант: мы возвращаемся к маленькому размеру аванса и, соответственно, обеспечения.
Сергей ТИМОФЕЕВ, директор ООО «Снабсбыт»: – Мы кормим детские сады Омска и столкнулись с резким повышением цен на продукты питания. После начала специальной военной операции с конца февраля до конца апреля цены взлетели до 70%, а договоры были подписаны еще вчера. И многие сады не хотят расторгать их, потому что у них нет денег, нет обеспечения. Мы брали на себя эту нагрузку.
Марина АЛЕШКИНА: – Повышение цен на рынке – это предпринимательские риски.
Сергей ТИМОФЕЕВ: – 120% за два месяца?! Хорошо, я другой пример приведу: РТС в Омске по продуктам для детских садов отыгрался в конце марта – начале апреля на пике цен. А обычно торги проводились в январе.
Марина АЛЕШКИНА: – РТС – это просто электронная площадка. Все дело в том, что департамент образования долго собирал потребности, за счет этого торги на продукты питания сдвинулись.
Сергей ТИМОФЕЕВ: – Договоры были заключены на пике цен. Через четыре месяца произошла их стабилизация. И сегодня детские сады расторгнуть эти договоры и сыграть по более низким ценам не могут. А мы заключали до начала военной спецоперации.
Марина АЛЕШКИНА: – Но городской департамент проводил закупки в марте, когда цены уже были высокие. Я обращаю на это внимание: мы переживали, что аукционы на продукты питания могут не состояться. И предусмотрели возможность заключения контракта с единственным поставщиком по другой цене, если та, которая была в аукционе, его не устроит. Но ни одного несостоявшегося аукциона не было!
Сергей ТИМОФЕЕВ: – Мы отыграли до повышения цен.
Марина АЛЕШКИНА: – Вы заключили просто прямые договоры с детскими садами без конкурентной процедуры? Такие торги проходят в электронном магазине. Их проводит не полномочный орган, а объявляет сам заказчик.
Марат ИСАНГАЗИН: – Какие процедуры не являются конкурентными?
Тамара ШМАКОВА, заместитель руководителя Омского УФАС России: – Есть конкурентные процедуры – аукцион, конкурс и запрос котировок и неконкурентные – закупка у единственного поставщика. Образовательные учреждения, как правило, используют п. 4 и 5 части 1 ст. 93. Это закупки до 600 тыс. рублей у единственного поставщика по общему правилу: заказчик вправе предложить любому выбранному им поставщику договор. Я бы назвала такие закупки квазиконкурентными. Они, по сути, не являются конкурентными, тем не менее проводятся публично. У нас есть электронные магазины для этого, тот же РТС-тендер. На этой площадке заказчик выбирает в основном по низкой цене. Когда вы заключали контракты?
Сергей ТИМОФЕЕВ: – До повышения цен в январе. Мы их выполняем и имеем огромный минус. А тот, кто отыгрался на пике цен, тоже не может быть аннулирован, он до конца года будет работать по завышенным ценам.
Наталья ДОХВАТ: – Аннулировано на самом деле может быть все. Вопрос в вашем желании это делать и в последствиях. Правильно?
Тамара ШМАКОВА: – Вне зависимости, по какому основанию заключен контракт, есть возможность изменять его условия, но в рамках части 65.1 ст. 112. Любой контракт может быть изменен по основаниям, которые предусмотрены законодательством, но по соглашению сторон. Если детский сад согласен увеличить цену контракта и есть доказательства, что стоимость продуктов реально выросла, это возможно.
Сергей ТИМОФЕЕВ: – Но сады говорят, что у них не заложены деньги на это.
Тамара ШМАКОВА: – Других законных оснований нет.
Марат ИСАНГАЗИН: – Понятно, что вам обидно: те, кто заключили контракты по февральским ценам, в плюсе, а вы в минусе.
Сергей ТИМОФЕЕВ: – Дело не в обиде, речь о другом: надо выстроить правильную работу в этом направлении, чтобы не было: здесь хорошо, а здесь совсем плохо.
Наталья ДОХВАТ: – В вашем понимании как правильно? Чаще проводить закупки? Или увеличивать объем финансирования учреждений?
Сергей ТИМОФЕЕВ: – Извините, но у нас детодень до сих пор стоит 138 рублей!
Марина АЛЕШКИНА: – Так продукты в детских садах закупаются за счет родительских средств.
Сергей ТИМОФЕЕВ: – Но невозможно же жить ценами конца 2016 года?!
Марина АЛЕШКИНА: – К сожалению, пока не приняты изменения в родительскую плату, потому что для родителей это тоже существенное бремя. У нас есть слои населения, которые даже эту плату с определенными долгами вносят. Если увеличим ее, еще больше детей не смогут платить, поэтому пока такой документ не принят. Что касается контрактования, сделать прогноз на весь год невозможно. Мы после праздников будем объявлять торги на 2023 год на продукты питания. Собрали запрос ценовых предложений, сформировали цену и будем объявлять аукцион. Но что будет в 2023 году, мы не можем спрогнозировать.
Сергей ТИМОФЕЕВ: – Почему после того, как цена стабилизировалась, просто не аннулировать результаты и не сыграть по другим ценам? Тогда у детских садов появится резерв денег.
Марина АЛЕШКИНА: – Денег у них больше не будет. У нас в этом году контракты на совместных торгах были по цене за единицу. Мы сейчас не торгуем определенными объемами, потому что не знаем завтрашнюю ситуацию. Контракт заключается с максимальным значением цены, например, на миллион рублей. Но сколько мы съедим морковки на самом деле, посчитать невозможно, поскольку неизвестно, сколько будет ходить детей. Максимально – миллион, но когда мы его выберем, неизвестно.
Сергей ТИМОФЕЕВ: – Но после стабилизации цены переиграть можно?
Марина АЛЕШКИНА: – Чтобы переиграть, нужно время. А мы не можем остановить процесс питания. Сначала нужно разорвать с вами контракт, законтрактоваться хотя бы прямым договором с единственным поставщиком, чтобы кто-то в этот период возил продукты, потом объявить новые торги. Как минимум, пройдет 1,5-2 месяца.
Тамара ШМАКОВА: – Чтобы разместить новую конкурентную закупку, нужно высвободить лимиты по предыдущей, т. е. расторгнуть договор. Да, прямые договоры с единственным поставщиком можно быстро заключать, но у садов может уже не быть финансовой возможности на это.
Марат ИСАНГАЗИН: – Какие-то детские сады заключают прямые договоры, а другие – через контракты?
Марина АЛЕШКИНА: – Детским садам в январе надо было чем-то кормить детей. Все зависит от размера детского сада. Маленькие вообще в торги у нас не попадают, а большие, где много детей и суммы большие, идут. Маленькие мы объединяем в совместные торги. Они более выгодны предпринимателям, потому что это сразу большой объем, и на год.
Наталья ДОХВАТ: – Мы контракты заключаем на полгода. Но это по больницам.
Марина АЛЕШКИНА: – У наших финансистов позиция, что выгоднее контрактоваться на год. Сейчас даже речь идет о длительных контрактах на два года. Но наше мнение: желательно сократить до полугода, потому что рынок очень динамично меняется, и даже на год – это большие риски.
Наталья ДОХВАТ: – Плюс нам интереснее контракт с определенным объемом. Например, мы покупаем 100 кг моркови. Если ее начальная цена была 5 тыс. рублей, а в ходе торгов снизилась до 4 тыс. рублей, то у нас тысяча рублей сразу освобождается при заключении контракта, и мы ее можем тратить на что-то другое. Когда же контракт безобъемный, даже если стоимость моркови на 10-15% в ходе аукциона упала, значение цены не меняется. И эти деньги остаются зарезервированными до окончания срока действия контракта. Когда 30 декабря у меня освобождается 30% стоимости контракта, я с этими деньгами уже ничего не сделаю. Они будут возвращены в бюджет.
Марина АЛЕШКИНА: – Да, департамент образования говорит, что в декабре будет огромное высвобождение этих лимитов, потому что столько не съели, не выпили. Но сейчас мы идем тем же путем – торги будут объявляться на год.
Марат ИСАНГАЗИН: – Но если предприниматели идут на такие контракты, значит, существующие риски для них приемлемы?
Юрий ЛАВРОВ, генеральный директор ООО «Институт инновационных технологий образования «КЛАСТЕР»: – Ответ на вопросы, которые мы здесь задаем, лежит немного в философской плоскости. Мы все сталкиваемся с тем, что со стороны заказчика у нас все государственное, а с другой – все частное. Это стык плановой экономики и рыночной. Поэтому очень много точек недопонимания. Иногда у меня складывается впечатление, что в контрактной системе требуется просветительская работа. Сегодня мы затрагивали вопрос электронного магазина. Конечно, со стороны бизнеса он выглядит как торги. Но это псевдоконкурентная процедура, по ней нельзя и в антимонопольный орган обращаться, и право требования к заказчику минималистично. По авансированию появились симпатичные нормы, но опыт 90-х нередко приводил к тому, что деньги взяли – и до свидания. В менталитете это где-то заложено, поэтому у нас не очень высокий уровень доверия людей к власти, бизнеса к власти в том числе. Изменение условий договора тоже нормально для коммерческой практики. Но контрактная система построена на том, что она открытая, конкурентная, для всех. И если будут меняться условия контрактов после их заключения, конечно, это в неравные условия поставит тех, кто претендовал на данную закупку. Поэтому мы видим достаточно жесткие и трудно реализуемые нормы. Конечно, для бизнеса есть большие риски в контрактной системе – и по исполнению, и оказаться в реестре недобросовестных поставщиков, подрядчиков и исполнителей. Но есть компания, которая попала в реестр с 10-го раза, поэтому я оцениваю отношение антимонопольных органов к предпринимателям в вопросах включения в РНП как достаточно лояльные. Тем не менее риски есть. У нас на сегодняшний день в принципе правовая система страдает пробелами, многое остается на усмотрение органов, принимающих решение, нет единства. У меня впечатление, что возрождается некое устное право, когда при решении ситуации ссылаются на мнение высокопоставленных чиновников.
Марат ИСАНГАЗИН: – В контрактной системе имеет место устное право?
Юрий ЛАВРОВ: – Зачастую для контролирующих органов важны позиции вышестоящих, например центрального аппарата антимонопольной службы, о том, как нужно принимать решения.
Тамара ШМАКОВА: – Я с вами поспорю. Есть правила включения в РНП. Там несколько оснований, по которым мы не можем включать сведения. Это когда уклоняется участник, когда контракт расторгается заказчиком в одностороннем порядке. Если мы видим, что были допущены нарушения со стороны заказчика, то оцениваем не просто сам факт расторжения, а смотрим, почему – может быть, это обоюдная вина, может быть, заказчик что-то сделал, что повлекло невозможность исполнения контракта. У исполнителей по контракту должен быть нормальный подход к предоставлению доказательств. Это могут быть данные ТПП, Омской таможни (если это импортные товары), статистические, поставщиков, что вчера это было 100 рублей, а сегодня стоит 200.
Марат ИСАНГАЗИН: – В РНП, по-моему, не так уж много включают организаций. Сколько их сейчас?
Инесса ТРУТАЕВА, прокурор отдела по надзору за исполнением законодательства и защиты прав предпринимателей прокуратуры Омской области: – 150 решений всего.
Тамара ШМАКОВА: – За этот год у нас было около 200 обращений. Включили 64. Попадание в РНП не пресекает всей предпринимательской деятельности, по сути, ограничивает только доступ к муниципальным и государственным закупкам. Коммерческие контракты можно исполнять. Но если мы видим, что есть обстоятельства, которые не позволяют исполнять контракт в силу того, что предпринимательская деятельность, с одной стороны, основана на риске, а с другой – направлена на получение прибыли, и нам предоставляют доказательства, мы не включаем в РНП. Здесь очень много обстоятельств. Приведу пример. Мы неоднократно рассматривали обращения заказчиков о включении Строительной компании «Лидер» в РНП. Речь шла о строительстве школы в Исилькуле по нацпроекту. Они не выполнили свои обязательства. Когда заказчик обратился к нам в первый раз, мы не включили компанию в РНП, потому что выяснили причины, в том числе невозможность исполнения контракта. Он был расторгнут. Но заказчик размещает его повторно, и та же СК «Лидер» вновь участвует в закупке, зная, что в ней, какие объемы он не доделал. И становится победителем!
Наталья ДОХВАТ: – Он был единственным!
Тамара ШМАКОВА: – Да, конкурентов не было. Стал победителем и опять не исполнил контракт. И уже со второго раза попал в РНП. И все три инстанции арбитражных судов мы выиграли.
Марат ИСАНГАЗИН: – Непонятно, как предприниматель принял участие в конкурсе, где написано, что он за 3,5 месяца должен закончить строительство школы при нормативном сроке
в 17 месяцев, кажется? Почему он на это пошел?
Тамара ШМАКОВА: – Весь абсурд в нашем бюджетном финансировании нацпроектов. Оно годовое. Чтобы перенести средства на следующий год, нужны согласования – Минфин Омской области, Минфин РФ и т. д.
Наталья ДОХВАТ: – Проблема в том, что мы – дотационный регион. Основная часть проектов финансируется из федеральных денег. Если бы это были региональные средства, было бы проще решать вопрос о переносе их на следующий год. А федеральные деньги выделяются с определенными условиями – когда должны быть завершены объекты. Если закупка раз не состоялась, два, то мы плавно подходим к концу года, и, естественно, сроки все меньше. Но и не объявлять закупки мы тоже не можем. Нам тогда скажут: что сидите сложа руки и ничего не делаете.
Марат ИСАНГАЗИН: – А предприниматель почему на это пошел?
Тамара ШМАКОВА: – Непонятно.
Наталья ДОХВАТ: – Значительная часть наших предпринимателей очень грамотная. Она в вопросах контрактной системы ничуть не хуже нас разбирается. Зная о последних изменениях закона, бизнес испытывает соблазн залезть в закупку на любых условиях – хоть три дня на постройку. Рассуждают так: я туда запрыгну, контракт заключу, а потом мы добьемся изменения его условий под нас. Получается, что выиграли на одних условиях, а исполняем на других. Это противоречит нормам контрактной системы, ведь если бы другие предприниматели изначально знали, на каких условиях будет осуществляться контракт, они бы тоже сюда пришли. Очередь бы выстроилась! Поэтому изменения в условиях контракта должны происходить только, когда участник закупки изначально не мог предположить, что такое получится. Яркий пример – строительство школы на пр. Космический. Закупка под ключ – проектирование и строительство было начато еще в прошлом году. Исполнитель заключил контракт, начальная максимальная цена была 950 млн рублей. Она почти не снизилась. Но когда они сделали проект и вышли из экспертизы, получилось 1 млрд 600 млн рублей. Мы на следующий год эти деньги всем миром собирали из областного бюджета, сняли со всего, с чего только можно, чтобы построить эту школу. Понятно, что, когда исполнитель выходил на закупку, он не мог предположить, с какой стоимостью выйдет из экспертизы. Это, действительно, форс-мажор. А если срок контракта 2 месяца, заключаем и тут же говорим: мне денег не хватает – это нелогично.
Марат ИСАНГАЗИН: – Что представляют собой закупки под ключ?
Наталья ДОХВАТ: – Для нас это история новая, мы такие закупки начали проводить только в прошлом году. Посыл был такой. У нас много контрактов на строительство не выполняется в связи с низким качеством проектной документации. Как только строители приходят на объект, в адрес заказчика начинают сыпаться письма: ваш проект никуда не годится, работать по нему невозможно. Плюс если мы проводим закупку на проектирование (это проблемный момент), даже если это конкурс (т. е. пытаемся учесть не только сумму контракта, но еще и квалификацию исполнителя), практически всегда выигрывают те, кто предлагает наименьшую цену. Проектировщики, имеющие хорошую квалификацию, либо не приходят вообще, давно отчаявшись победить, либо не выигрывают. И учитывая низкую стоимость, мы получаем проекты невысокого качества. Давно обращаем на это внимание. Лично писала в федеральные структуры письма с просьбой пересмотреть порядок проведения конкурсов на проектирование, на оказание услуг стройконтроля. Нужно менять подходы. Схема, которая действует сегодня, не дает возможности выбрать квалифицированного исполнителя. Все видели, что ТЮЗ начал реконструироваться только сейчас, а ведь контракт был заключен еще в прошлом году. Но у нас один за другим в течение полугода шли договоры на корректировку проектной документации.
И вот строители, увидев такую возможность в законе, посчитали, что контракт под ключ – более удачный вариант: исполнитель сам делает проект (может и субподрядчика найти, но это будет его собственный выбор), сам по нему строит. Но не сказать, что это выход из ситуации прямо очень хороший. К сожалению, сегодня из областных закупок единственный проект, который по этой схеме реализуется, – школа на пр. Космический. Те же ФАПы и амбулатории, которые мы пытались провести по тому же пути, не получились. Исполнитель, который заключил эти контракты, был обязан к 1 сентября сделать проектно-сметную документацию, но… увы. Очень сложно найти подрядчиков, готовых выполнить такой объем работы. Это большой, ответственный контракт.
Марат ИСАНГАЗИН: – На мой взгляд, весьма актуален сегодня вопрос о качестве экспертизы в строительстве.
Марина АЛЕШКИНА: – И по капремонту тоже. Была ситуация (не стану называть заказчика), когда сделали проект, выходят подрядчики на ремонт, и выясняется, что кровля по факту составляет 320 кв. м, а в проект заложено 220 кв. м. Это не просто метра недосчитались! Зато в проекте написано, что нужно снять старое бетонное основание и залить новое. А бетонного основания там просто нет! Выясняется, что проектировщики даже не выезжали на объект. И вот заказчик с подрядчиком сидят и думают, что делать. 100 метров кровли как раз перекрывают по деньгам снятие бетонного основания. Вспоминают про пункт 65.1. Но это не панацея от всех бед! Ну на следующий год его продлят, продолжим дырки латать, а дальше то что делать?!
Юрий ЛАВРОВ: – К сожалению, это устоявшаяся тенденция. И проблема не только в том, что безалаберно отнеслись, – не хватает специалистов. В контрактной системе одна из проблем – недостаток технических специалистов на стороне заказчиков, особенно в небольших организациях, которые не могут правильно описать, что им требуется.
Сергей ГОЛОВАЧЕВ: – Практика заказов под ключ покажет себя, но нужно время, чтобы понять, положительная она или отрицательная.
Марина АЛЕШКИНА: – Когда мы строили на ул. Завертяева школу, при приемке здания пожарные говорят: «У вас вентиляция не подходит, другое что-то не подходит». Тогда еще Оксана Николаевна ФАДИНА была мэром. Она спрашивает: «А как же все подписывали экспертизу?!» Мой папа когда-то работал в управлении капстроительства города, и до сих пор рассказывает, как в советские годы проходила приемка садов и школ. Эти здания до сих пор стоят. Сегодня школу только построили – через год начинаем ремонт.
Сергей ТИМОФЕЕВ: – Меня часто в детских садах спрашивают, почему человек, который попадает в черный список, через два месяца открывает новую фирму и опять участвует в закупках на продукты.
Тамара ШМАКОВА: – Мы включаем в реестр сведения о самом юридическом лице, о его директоре и участниках. Если даже создается новая фирма, то де-юре там другие лица.
Сергей ТИМОФЕЕВ: – Можно добавить ограничения.
Наталья ДОХВАТ: – Ограничения есть. С этого года введена так называемая предквалификация. О ней очень долго спорили. Но она только для крупных контрактов свыше 20 млн. рублей. Фирма, которая вчера зарегистрировалась и не имеет ни одного исполненного контракта по ФЗ-44 и ФЗ-223, зайти не может. На такую закупку может претендовать только участник, который имеет исполненный контракт на сумму не менее 20% от проводимой закупки. Это требование новое, оно работает 10 месяцев.
Тамара ШМАКОВА: – У нас нет, к сожалению, в 44-ФЗ отсечки, что аффилированные лица не могут участвовать. Очень сложно проследить аффилированность, потому что нет никакого реестра, который бы позволял эти связи устанавливать.
Сергей ТИМОФЕЕВ: – При открытии электронного магазина было обещано, что содержание ресурса ляжет на администрацию, а сейчас платим мы – 1-2% за площадку. Мы бы на этот процент могли снизить стоимость детским садам.
Наталья ДОХВАТ: – Бесплатного сыра не бывает. А нагрузка все равно ложится на бюджет, вы же все это в цену закладываете!
Марина АЛЕШКИНА: – Три года сервис был бесплатным. Ситуация изменилась с сентября 2020 года. Его же надо постоянно дорабатывать, ведь законодательство меняется.
Марат ИСАНГАЗИН: – Сейчас появилась возможность изменять цену контракта, а кроме строителей кто-то пользуется этим?
Наталья ДОХВАТ: – У нас была практика, когда повышалась цена контракта у Министерства образования Омской области. Крупный контракт на поставку компьютерного оборудования для школ области стоил порядка 300 млн рублей. И поставщик в апреле – мае обратился в связи с изменением логистики. Большая партия компьютеров на складе, конечно, не лежала, производителю пришлось при ее создании заменять комплектующие. Он представил расчеты, что теперь ноутбук или системный блок будут стоить столько-то. Но с товарами ситуацию гораздо сложнее обосновать. В стройке более понятно, потому что есть правила составления проектно-сметной документации, расчета стоимости, это все можно проследить. А когда речь идет о товаре, намного сложнее.
Марат ИСАНГАЗИН: – Как на все эти проблемы смотрит прокуратура?
Инесса ТРУТАЕВА: – Мы тоже сталкиваемся с ними – по стройкам, по нацпроектам. Если говорить об электронном магазине, то в последние два месяца к нам поступает огромное количество обращений. Начали разбираться, поняли, что исполнители не понимают разницу между электронным магазином и конкурентными способами. Требования к конкурентным процедурам часто перекладываются на закупки в электронном магазине. В жалобах пишут, что срок для подачи заявок – один день. Понятно, что ФЗ-44 таких требований не содержит, но электронный магазин и не по правилам закона образуется. За его работу в Омске отвечает регламент, утвержденный департаментом контрактной системы. Мы попытались найти нормативную базу, чтобы понять, когда и где были предоставлены такие полномочия. И не смогли. Нет прямой ссылки с федерального закона до муниципального акта, где бы эти полномочия департаменту были переданы. Регламент для электронного магазина Омской области, мне кажется, даже не подписан никем, не утвержден, поэтому вменять его нарушения мы не можем. Есть и другая проблема: омские поставщики пишут, что заказчики зачастую требуют продукты от конкретного производителя, например «Приосколье» из Белгородской области. Возмущение их можно понять: зачем куриц привозить с другого конца страны, когда в Омске много собственных производителей. Жалобы поступают, и мы пытаемся наработать практику, отправили материалы по одному случаю в УФАС.
Тамара ШМАКОВА: – По 135-ФЗ «О защите конкуренции» вопрос еще может рассматриваться, а в рамках 44-ФЗ возможности обжалования таких закупок нет.
Инесса ТРУТАЕВА: – К нам поступает очень много жалоб от субъектов предпринимательства, поэтому сейчас позицию будем выстраивать, в том числе подключать другие правоохранительные органы, чтобы они разбирались, почему омские детсады и школы выбирают продукты белгородского производства.
Понятие аффилированности действительно не урегулировано нормами закона. Если человек захочет нарушить закон, он не обязательно будет пользоваться родственными связями. Есть картельный сговор, когда люди, не состоящие в родственных отношениях, просто договариваются и пытаются манипулировать ценой. Кроме того, в этом году значительно увеличилось количество дел об административных правонарушениях. Но это в основном заказчики. Только 7 фактов привлечения к административной ответственности поставщиков. Как правило, это нацпроекты, например, когда не успели в срок дом для детей-сирот построить. Там серьезные штрафы – и по 500 тыс. рублей.
Марина АЛЕШКИНА: – Когда мы начинали практику, было одно видение, потом получали обратную связь от предпринимателей и дорабатывали какие-то моменты.
Сергей ТИМОФЕЕВ: – Еще бы сроки оплаты изменить…
Наталья ДОХВАТ: – Так они у нас минимальные!
Сергей ТИМОФЕЕВ: – Месяц.
Тамара ШМАКОВА: – 7 рабочих дней с момента подписания документа о приемке! Для любых контрактов. Я вас уверяю, что за это штрафуем в установленном законом порядке. А если второй раз нарушат срок оплаты, то идет дисквалификация.
Наталья ДОХВАТ: – Эта норма обязательна для всех с 1 июля 2022 года.
Ирина КИЧИГИНА, вице-президент Омской торгово-промышленной палаты: – Сегодняшний наш разговор подтвердил, что предпринимателям нужно регулярно принимать участие в семинарах, конференциях и подобных круглых столах. Потому что многим не хватает информационной базы. Органы власти у нас открыты, как доказательство – все пришли на нашу встречу. Если не хватает информированности, мы готовы вам помочь.
Ранее репортаж был доступен только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 9 ноября 2022 года.
