В 56% случаев контролирующее должника лицо действительно привлекается к субсидиарной ответственности.
Продолжаем публикацию выступлений с панельной сессии, посвященной актуальным рискам компаний и бенефициаров в 2025 году, состоявшейся в Омске рамках Североазиатского международного форума «Право для бизнеса», организованного юридической компанией «Лексфорт» и маркетинговым B2B агентством Partisans. Представляем читателям выступление на этой сессии управляющего партнера ЮК «Лексфорт» Игоря ЖУРИКОВА:
— В банкротных и корпоративных (когда взыскивают корпоративные убытки) кейсах сейчас абсолютно любое лицо привлекается к субсидиарной ответственности, если доказано, что оно определяло решения должника. Субсидиарная ответственность возлагается, корпоративные убытки взыскиваются за: бездействие, невзыскание дебиторки, совершение сделок без одобрения компании, вывод денег, закупку товаров по завышенной цене, продажу по заниженной и т.д. Субсидиарная ответственность наступает и за то, что вовремя не подал на банкротство; если в реестре кредиторов больше половины требований приходится на налоговую инспекцию.
В прошлом году выросли пошлины и судебный департамент отчитался о сокращении на 30% заявлений о банкротстве. Кредиторы уже убедились, что банкротство, мягко говоря, не всегда эффективный инструмент. А теперь, когда за подачу заявления нужно заплатить 100 тыс., а потом каждый раз отстегивать по 30 тыс., по 50 тыс., тем более. Но на статистику подачи заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности это не повлияло – напротив, их количество выросло на 15%. В 56% случаев контролирующее должника лицо действительно привлекается к субсидиарной ответственности.
Что касается исков о взыскании корпоративных убытков, то их в прошлом году рассмотрено 1250. Примерно 250 дел закончились актом о примирении сторон, а половина остальных – взысканием. Это реальная угроза. Все кейсы, в которых вынесены положительные решения в пользу контролирующих должника лиц, то есть где их не привлекли к субсидиарной ответственности, – это кейсы очень активной защиты. Люди приходили в суд, приносили документы, обосновывали свою позицию. Если они ведут себя пассивно – мол, мы же ничего плохого не сделали, значит нам ничего не будет – суд считает это зачастую в какой-то степени признанием вины.
Про тенденции в этой теме. Суд стал чаще учитывать правило защиты делового решения в пользу предпринимателей, менеджеров. Когда ваши действия (или бездействие) происходили в пределах нормального предпринимательского риска, даже если они в итоге нанесли убытки, вас не должны привлекать к ответственности. Например, вы решили влезть в кредиты и закупить электросамокаты в бум, который был несколько лет назад, а потом на рынок вышли компании, закупившие такие же самокаты для того, чтобы открыть бизнес на их прокате. Люди перестали покупать самокаты себе в собственность – спрос лавинообразно упал на 70–80% буквально за месяц. Но вы же оценивали рынок на тот момент, когда это все росло, цвело и пахло, когда бизнес-план был полностью обоснован, все ваши службы, экономисты, банк одобрили вашу идею.
Вы, конечно, нанесли убытки, ваша компания упала, но в то же время у вас было обоснованное деловое решение в пределах предпринимательского риска. Поэтому вас нельзя привлекать к ответственности. А если вы купили оранжевые самокаты, ссылаясь на некое маркетинговое исследование, что такие продаются лучше, поставили двойную цену и прогорели, то, скорее всего, суд сочтет это неразумностью, потому что такое деловое решение сложно назвать обоснованным.
Соответственно, если контролирующее должника лицо не обладало личным интересом, собрало мнение специалистов, действовало в рынке, принимало обоснованные решения, но компания, тем не менее, прогорела, это называется – сработал предпринимательский риск. У нас по определению предпринимательская деятельность рисковая – об этом говорит Гражданский кодекс.
Одного топ-менеджера – СЕМИНИХИНА – привлекли к субсидиарной ответственности в трех инстанциях, потому что во время его директорства сократился персонал, сократились обороты, компания обанкротилась. Верховный суд отменил решения нижестоящих судов, сказав, что все действия директора, да, привели к сокращению персонала и всего остального, но ни одно действие, которое он совершил, не находится за пределами предпринимательского риска. Мне очень нравится вердикт Верховного суда: «Вывод судов о необходимости привлечения к субсидиарной ответственности основан на том, что именно в период руководства СЕМЕНИХИНА компания пришла к банкротству. Но по этой логике абсолютно любой последний перед банкротством руководитель должен привлекаться к субсидиарной ответственности, что абсурдно».
Следующая тенденция мне не нравится. В последние годы участились случаи взыскания убытков с директоров, владельцев, если предприятие не взыскивало свою дебиторскую задолженность. Случаи, когда компания специально пропустила сроки исковой давности, чтобы действительно не получить деньги обратно, есть. И привлекать к ответственности за это нужно. Но все это развилось в практику, когда непогашенные долги есть, срок возврата не истек, а суд привлекает к ответственности директора, огульно обвиняя его в том, что он не взыскивает долги, даже не убедившись в том, что взыскание возможно.
Третья тенденция мне очень нравится: все чаще и все глубже суды смотрят на то, объективны причины банкротства или необъективны. И уже в зависимости от этого привлекают или не привлекают к субсидиарной ответственности. Субъективные причины: действия и бездействие директора, сделки, привлечение компании к налоговой ответственности, невзыскание дебиторки, любые рискованные бизнес-решения. А объективные причины – это изменение курсов валют, пандемия, банкротство ключевых контрагентов, закрытие границ, другие ограничения логистики. Раньше приходилось очень сложно это доказывать. В последние годы суд стал к такому гораздо внимательнее. Поэтому в подобных делах очень важно провести экономическую экспертизу, чтобы определить причины банкротства.
Известный кейс – строительство торгового центра «Ривьера» в Москве на Третьем транспортном кольце в районе станции метро «Автозаводская», на которое компания в 2012 году взяла кредит 620 млн долларов. В 2014 году курс доллара вырос в два раза. До 2019 года компания барахталась, пробовала реструктурировать долги, но все-таки обанкротилась, хотя комплекс построила – он работает до сих пор. Банк пытался привлечь бизнес к субсидиарной ответственности, но суд рассудил, что всему виной в чистом виде рыночные события, которые предвидеть было невозможно.
Ранее репортаж был доступен только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 5 ноября 2025 года.
Фото © из архива Игоря ЖУРИКОВА.
