В ноябре 1992 года Тамара ШМАКОВА пришла в территориальный антимонопольный орган и задержалась там на 25 лет. О сложностях госслужбы, особенностях контрольных функций, неповоротливости законодательства о госзакупках и коренных отличиях сегодняшних задач ФАС России от тех, которые приходилось решать в самом начале, с заместителем руководителя УФАС России по Омской области Тамарой ШМАКОВОЙ побеседовал обозреватель «КВ» Николай ГОРНОВ.
– Тамара Петровна, вы ведь застали практически самое начало, когда антимонопольные органы только формировались...
– Самое начало было в 1990 году, когда был принят закон об ограничении монополистической деятельности, когда создавался Государственный комитет Российской Федерации по антимонопольной политике и поддержке новых экономических структур. Омское территориальное управление создано в октябре 1991 года, а я пришла работать в управление через год – 2 ноября 1992 года.
– Было сложнее работать, чем сейчас? И если сложнее, то почему?
– По моим субъективным ощущениям, тогда было даже легче. Да, антимонопольное законодательство только приняли, практика еще нарабатывалась, мы занимались анализом и установлением рынков, согласованными действиями органов исполнительной власти с хозяйствующими субъектами, сговорами между хозяйствующими субъектами, защитой прав потребителей, все направления деятельности были новыми, но объем работы был все же не таким большим, как сегодня. Нагрузка сильно возросла, когда нам добавили контроль за исполнением федерального закона № 94-ФЗ. В 2008 году штат управления несколько расширился, стало полегче, но это облегчение оказалось недолгим. В 2015 – 2016 годах у нас, как и у других органов исполнительной власти, произошло сокращение численности, и при этом работы не стало меньше.
– Вы начинали, насколько я помню, с защиты прав потребителей?
– Да, защитой прав потребителей в нашем управлении занимался тогда целый отдел, он был достаточно большой, и дел было достаточно много интересных. Но в 2004 году это направление передали Роспотребнадзору. Кстати, в связи с принятием «четвертого антимонопольного пакета» с 01.01.2016 г. антимонопольные органы больше не занимаются нарушенными правами конкретных граждан, только нарушением прав неопределенного круга лиц.
– Не жалко было отдавать?
– Нет, особых сожалений не было. Во-первых, появились другие задачи, к этому времени уже существенно расширилось законодательство о рекламе, мы получили полномочия по контролю финансовых рынков. Во-вторых, работа с обращениями граждан — она имеет свою специфику, скажем так.
– А сегодня больше всего времени занимает у вас контроль за исполнением Федерального закона «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд»?
– Да, по 44-ФЗ жалоб всегда было много, и количество их не снижается, хотя уже почти четыре года прошло с момента вступления этого федерального закона в действие.
Система обжалования торгов понятная, прозрачная, и недовольные всегда находятся. Большая часть поставщиков и подрядчиков — они добросовестные участники закупок, на этот счет никаких сомнений нет, но есть небольшая часть, которая целенаправленно жалобы подает, преследуя собственные цели. Мы их называем профессиональными жалобщиками. Конечно, они нам добавляют работы. Ну и не будем забывать про реформу контрольно-надзорной деятельности, в рамках которой проводится политика максимальной открытости. С этой целью мы размещаем в открытом доступе буквально всю информацию о принятых решениях, причем не только на нашем официальном сайте, помимо той, которая в силу закона размещается на сайте Единой информационной системы в сфере закупок, а это тоже работа, которая занимает определенное время.
– Сколько жалоб за год поступает в Омское УФАС на нарушения в сфере госзакупок?
– Пик, естественно, был в 2014 году, тогда за год к нам поступило 1214 жалоб, рассмотрена была 541 жалоба, из них 280 были признаны обоснованными. Дальше пошел спад, в 2015 году поступило уже 796 жалоб, рассмотрено — 487, обоснованными признаны — 135. В прошлом году мы зарегистрировали 540 жалоб, рассмотрели — 323, обоснованными признали — 123. В 2017 году за первое полугодие поступило 226 жалоб. Обоснованные — 78. Цифра обоснованных жалоб практически не меняется — порядка 30%.
– Эти «профессиональные жалобщики» — они так деньги зарабатывают?
– Логично предположить, что зарабатывают. Но формально они действуют в рамках законодательства. Имеют право обжаловать — и обжалуют. Что на самом деле стоит за их деятельностью, мы можем только догадываться.
– Ну а как бороться с такими людьми добросовестному участнику?
– Есть только один способ – не ошибаться. Если документация о закупке безупречна, тогда недобросовестный участник закупки просто не сможет ничего сделать. Мы признаем жалобу необоснованной. И такое бывает достаточно часто, кстати.
– Какие типичные ошибки совершают заказчики?
– Самые частая – описание объекта закупки. Вообще описать объект не просто. Я бы даже сказала, что это почти творчество. Главное, чтобы заказчики в своем творчестве не уходили слишком далеко, оставались в рамках закона. Не нужны в описании избыточные характеристики объекта закупки. Если заказываете цементный раствор для кладки кирпича, то вполне достаточно будет указать марку. Не нужно устанавливать, к примеру, требования к химическому составу глины и размеру частиц песка, которые будут использоваться при приготовлении раствора. Ведь придется потом принимать выполненные работы. А как при приемке можно проверить размер зерен песка? Я лично не знаю. Но я знаю, что контролер обязательно поинтересуется, почему в ходе приемки работ не проверяли на соответствие всем требованиям. И что делать? Выковыривать песок из швов между кирпичами?
– Я помню, когда меняли 94-ФЗ на 44-ФЗ, то возлагали на него очень большие надежды. Говорили, что 44-ФЗ легче будет исполнять. В итоге сфера госзакупок обросла новыми проблемами. Как думаете, почему так происходит?
– Ну есть же хорошая поговорка про благие намерения. Вот так все и произошло. Вроде бы появилось планирование, обоснование закупок, процедура должна была стать прозрачной и понятной, а стала переусложненной, и сегодня очень непросто осуществить закупку, не допустив ошибок.
– Переусложненной в силу чего?
– В силу массы формальных требований, очень жестких сроков.
– Я давно пытаюсь понять, для чего нужны сложные правила госзакупок. Процедуру специально запутывают, чтобы государственные заказчики не манипулировали торгами?
– Желание понятное, все действительно хотят сделать процедуру госзакупки лучше. Другое дело, что правила игры слишком сложны. Смотрите, что получается. С одной стороны, закон оговаривает, что закупки — это профессиональная деятельность. С другой стороны, заказчики просто обязаны заниматься своей прямой или основной профессиональной деятельностью. В больнице должны лечить, в школе — учить.
– Теоретически в школы и больницы нужно принимать на работу специалистов по закупкам...
– Так и есть, но зарплаты в образовании и здравоохранении низкие, на такие зарплаты и такую ответственность специалиста по закупкам трудно найти. В городе и области создали уполномоченные органы, и это очень хорошо и правильно, в районных администрациях этими вопросами еще более или менее занимаются, а когда я вижу, как бедные сельские поселения пытаются что-то делать и остаются один на один с 44-ФЗ, – просто плакать хочется. Нехватка кадров, обладающих нужными компетенциями в муниципальных районах области острейшая.
– А разве не проблема, что в текст 44-ФЗ регулярно вносятся поправки?
– Совершенно верно, это тоже проблема. За этими изменениями не все заказчики успевают. Кто-то после внесенных изменений берет по незнанию устаревшую документацию, а это уже нарушение. И жесткие санкции за нарушения норм, предусмотренных законом 44-ФЗ, – это тоже проблема. Штрафы, на мой взгляд, необоснованно высокие, несоотносимые как с самими нарушениями, так и с уровнем зарплаты бюджетников.
– Ну зато в рекламной сфере за эти годы наверняка наступил порядок. Или рекламодатели сегодня не читают закон «О рекламе»?
– Вы знаете, а рекламодатели действительно не всегда читают закон «О рекламе». Я не знаю, почему так происходит, но сколько работаю в этой сфере, а работаю я долго, более 20 лет, столько же удивляюсь – чужой опыт их не учит. Само по себе рекламное законодательство — оно, конечно, более понятное, и правила игры там не меняются так быстро, как в сфере госзакупок, и контролировать эту сферу намного легче, чем госзакупки, но все же есть своя специфика. Реклама — это почти искусство. И тут мы подходим к тонкому моменту: как соблюсти баланс между полетом фантазии авторов рекламы и нормами закона. Достичь такого баланса удается не всегда.
– В рекламе работает много творческих людей...
– Очень творческих. И от этого много усилий нам приходится тратить, чтобы добиться соблюдения в рекламе норм русского литературного языка.
– Но они же это не со зла, а для привлечения внимания потребителей...
– Не надо коверкать русский язык. Это мое глубокое убеждение. Мы и так стали общаться друг с другом на птичьем языке. Вокруг смайлики, смс-сообщения, мы отвечаем, нажимая одну кнопку. Люди теряют навык выражать свои мысли, разучились говорить и писать по-русски без ошибок. А если искаженный русский язык будет еще и на рекламных билбордах... С такими нарушениями, я считаю, нужно бороться. Имеет смысл даже административное наказание за это ввести.
– Разве рекламодатели не платят штрафы?
– Конкретно за нарушения норм русского языка не платят. Мы выдаем предписания, они снимают рекламу с нарушениями, но оштрафовать за это мы не можем, административная ответственность не предусмотрена.
– Одно время было много проблем с рекламными рассылками СМС. А как сейчас?
– Проблемы как были, так и остаются. Все дело в соотношении норм двух законов — «О связи» и «О рекламе». С точки зрения рекламного законодательства оператор связи — это рекламораспространитель. А по закону «О связи» он таковым не является, поскольку обязан соблюдать тайну связи, то есть не имеет права читать СМС-сообщения своих клиентов, он должен их просто передать. Но все это не мешает операторам связи зарабатывать на контенте. В общем, я считаю, нужно в закон «О связи» внести изменения, запрещающие массовые рассылки СМС, и тогда проблема снимется сама собой.
– И последний вопрос. Вы пришли в антимонопольную службу почти сразу же после вуза. А у нынешних молодых людей есть желание работать в ФАС России?
– На постоянную службу к нам можно попасть только по конкурсу. То есть для начала нужно пройти предварительный конкурсный отбор, чего многие не любят. Без конкурса мы можем взять только на временную должность. А в этом году – так уж получилось – у нас сразу трое специалистов отдела контроля закупок ушли в декретный отпуск, и мы на временные должности взяли выпускников Омского юридического института. Все произошло почти случайно. Они принесли резюме, эти резюме нам понравились, и мы их взяли. И я ни разу не пожалела об этом. Очень талантливые ребята, с достойной подготовкой, хорошо мотивированные на работу, они быстро адаптируются, все схватывают на лету.
– Ну а есть такие, кто с пяти лет мечтал работать именно в антимонопольной службе?
– Нет, с такими я ни разу не сталкивалась. Госслужба имеет два больших минуса. На госслужбе большая нагрузка и при этом неоправданно низкая зарплата. Специалист-эксперт в нашем управлении, к примеру, получает 10 – 12 тысяч рублей. Ведущий специалист – 12 – 14 тысяч рублей. Другое дело, что у нас молодой специалист может получить бесценный опыт. Если есть желание, максимум за три года можно стать классным юристом или специалистом.
– Спасибо, Тамара Петровна, что нашли время для «КВ». Желаем вам сохранить ваш оптимизм подольше.
Ранее интервью в полном виде было доступно только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 2 ноября 2017 года
