Исповедь Дон Жуана

«Каждый раньше или позже выдумывает себе какую-нибудь историю, которую он принимает за свою жизнь».

Макс ФРИШ. «Назову себя Гантенбайн».

 

Омский академический театр драмы представил премьеру спектакля «Дон Жуан, или Любовь к геометрии» по пьесе Макса ФРИША. Спектакль поставил петербургский режиссер Александр БАРГМАН. Художественный руководитель «Такого театра»  не впервые приезжает в Омск – уже несколько лет в драме  с успехом  идет его спектакль «Лжец» по пьесе К. ГОЛЬДОНИ.

Макс ФРИШ – известный швейцарский литератор ХХ века. Пьеса «Дон Жуан, или Любовь к геометрии» считается одной из лучших в его творчестве. Но, честно сказать, сюжет ее столь запутан и невнятен,  что почти не имеет удачных сценических воплощений.

В своих произведениях ФРИШ  часто затрагивает тему одиночества человека в обществе, а еще – тему подмены судьбы, которая имеет роковые последствия (вспомним другую  популярную пьесу автора – «Санта Крус»).  Вот и здесь у ФРИША непривычная для многих интерпретация образа Дон Жуана. Его герой – жертва родившегося однажды мифа. Вместо того,  чтобы посвятить себя науке, в которой ценит точность и незыблемость правил, он вынужден погрузиться в «трясину чувств», за постоянство которых не ручается.

Разбитый на квадраты паркет чуть наклонен, и похож на шахматную доску. Александр БАРГМАН в содружестве с режиссером по пластике Николаем РЕУТОВЫМ  сочиняет сложную партию. Настолько сложную, что запутывает, кажется, сам себя.  Поклонник эмоциональности и динамики, он заставляет фигуры на «доске» делать слишком много лишних движений, а накал страстей начинает буксовать в обилии тяжелого текста.

В пьесе ФРИША больше философии, она не нуждается в «спиртовке», на которой эмоции подогреваются до градуса кипения. Опять же, если такой градус взят, его надо держать. При всей многонаселенности и ряде недурных работ (Ирина БАБАЯН – Донна Анна, Руслан ШАПОРИН – Дон Гонсало (командор), Сергей ОЛЕНБЕРГ – отец Диего, Николай Михалевский – Тенорио-старший), спектакль все-таки – монолог. Один большой монолог главного героя, и  Егору УЛАНОВУ не хватает на него дыхания.

Собственно, что же происходит в спектакле? Молодой человек Дон Жуан Тенорио из Севильи «эпохи красивых костюмов» влюблен в геометрию. Она привлекает его точностью и постоянством («То, что справедливо сегодня, будет справедливо и завтра»).  Вот в человеческих чувствах он не столь уверен. Накануне своей свадьбы с Донной Анной, дочерью командора Севильи, он с легкостью идет на отношения с другой девушкой, скрытой темнотой в парке. Утром оказывается, что она и была его невеста. Но как раз это заставляет Дон Жуана усомниться в истинности и долговечности чувств.  Он сбегает с собственной свадьбы, попутно побывав в спальнях всех местных дам. Доводит отца до сердечного приступа, невесту – до самоубийства. Густая черная вуаль, по испанским обычаям покрывающая Донну Анну перед свадьбой,  уже становится символом приближающейся трагедии.

Дальше — за героем тянется шлейф  мимолетных интриг и случайных смертей. Он страдает, потому что хотел бы жить другой жизнью (и, кажется, действительно живет  где-то в параллельной вселенной). В  своей рефлексии  он становится все более отталкивающим. Что мешало Дон Жуану жить так, как хочется, а все, что ненужно, послать по известному адресу, в общем-то, непонятно.

Обрывочность маленьких  сюжетиков,  стекающих в  единую историю,  как ручейки в реку, странность многих поступков, постоянные хронологические отклонения, неясный, открытый финал… Александр БАРГМАН называет свой спектакль трагикомедией в трех измерениях.  Увлекаясь театральной «геометрией», режиссер, как и герой его постановки, кажется, пытается подменить ею всё живое и реальное. И точно так же проигрывает.