За то, что каждая дорога Рекой впадает в мой порог.
Генри Лайон ОЛДИ
Песни Петера Сьлядека
М.: Эксмо, 2011 год. – 512 стр.
Тираж 3 000 экз.
16 +
Бродяга-лютнист Петер Сьлядек, будучи в Неаполе в гостинице «Декамерон», стал невольным свидетелем, как вампир-целитель Андреа Сфорца напоил своей зараженной кровью юного пациента-безумца. И был этим вампиром замечен и схвачен. «Знаешь, что я сейчас сделаю?» – грозно спросил упырь. «Знаю. – обреченно кивнул Петер. – Сейчас вы расскажете мне какую-то историю». Так и произошло. «Песни Петера Сьлядека» – это роман в 12 рассказах. Все они, кроме последнего, построены по одному лекалу: Петер бродяжничает по миру, близкому к средневековой Европе, играет в трактирах за еду, и кто-то неизменно ему рассказывает свою необычную историю, а потом, спустя годы, лютнист вновь появляется в тех же местах и узнает, что же случилось потом, или не узнает. Каждая история предваряется эпиграфами, а завершается балладой. Средневековье условно: одни события по духу близки к XIV веку, другие могли произойти лишь в XVII. То Петера заносит в виевскую Украину, где он знакомится с тем самым бурсаком-философом Фомой, то на Восток, где один из купцов на свою голову освободил джина – раба справедливости, и тот становится его совестью. Каждая история отсылает к сонму культурных ассоциаций не хуже Умберто Эко: «Говорили, что проклятый рыцарь, облачен в доспехи и закутан в плащ из мрака, с заката до рассвета прогуливается по стене замка. А с первым лучом зари взмахивает мечом, скрежещет зубами и, стеная: «Прощай! Прощай! И помни обо мне!..» – растворяется в туманной дымке» («Рука и зеркало»). Или вот другое: «Где вас черти носили, Паннекут?! – В вопле Троствейка, несмотря на ярость, слышалось явное облегчение. – Где вы шлялись целый день?! Уж полночь, вашу мать, близится, а вас нет и нет!..» («Цвет денег»). Каждая история – притча со своей мерой условности. Не зря же в последней новелле смерть, устав гоняться за Петером, возопила о рассказанных им и ему историях: «Какой Яблонец? Какой Хольне?! Какой, к чертям, Витольд Хенингский, если никакого Хенинга отродясь не было?! Нету Хенинга! Нету Витольда! Истории он, гаденыш, слушает... Ушки у него, красавца, на макушке! Ты хоть понимаешь, что делаешь? Где ходишь, ноги б тебе переломать?!» И действительно: где это он ходит? В этом и заключается главный секрет романа.
