«КВ» продолжают цикл бесед «О банковском бизнесе» беседой с председателем правления акционерного коммерческого переселенческого банка «Соотечественники». С Владимиром Евгеньевичем встретился главный редактор газеты Марат ИСАНГАЗИН:
— В одной из предыдущих бесед руководитель крупного филиала московского государственного банка сказал, что банкам с кредитным портфелем в 200-300 миллионов рублей обеспечить рентабельную работу трудно, а может быть, даже и невозможно. Насколько я понимаю, «Соотечественники» относятся именно к этой группе банков?
— У нас кредитный портфель около 250 миллионов рублей.
— Так на что вы живете?
— Зарабатываем с помощью кредитного портфеля. На чем же еще может банк сегодня зарабатывать? Мы работаем точно так же, как и они. Конечно, размещать миллиард — это одно, а двести миллионов — другое. Но наш банк работает 12 лет и предполагает продолжать свою работу. Если посмотреть историю омских кредитных учреждений, то я помню время, когда у Омск-банка вся валюта баланса была двести миллионов. Было же? Было. В ИТ- Банке было сто миллионов. Ну и что? Жили же? И нормально.
— Ну, в то время была совсем иная маржа.
— Маржа-то была другая, но и инфляция была далеко не сегодняшняя. И расходы другие. Скажу так: сегодня наш банк живет лучше, чем жил раньше. Если разговор идет о перспективах: останутся ли мелкие банки на рынке...
— Собираются же увеличить размер минимально возможного уставного капитала до нескольких миллионов евро?
— Эта тема уже до такой степени избита. Ее уже столько лет мусолят. На Западе — море мелких и средних банков. И живут они не хуже других. Конечно, это не Дойче-банк, не американский, не японский крупный банк. Но они обслуживают свой сектор экономики, средний и малый бизнес, частников. Обслуживание у них гораздо проще, чем в большом банке. Придет частный предприниматель в большой банк, на него смотреть даже не будут. А мы его примем и все его вопросы решим. Есть мировая практика. Посмотрел бы я на тех, кто хочет вычистить средние и мелкие кредитные учреждения, если бы они это сделали до 1998 года. А ведь тоже собирались. С чем бы осталась страна тогда в августе-сентябре, когда все эти гиганты начали рушиться один за другим. Только с помощью средних и мелких банков удалось расшить ситуацию.
— Вы имеете в виду расчеты?
— Конечно. Расчеты шли тогда только за счет нас. В крупных банках они остановились. И где теперь гремевшие некогда Инкомбанк, Столичный банк сбережений, Роскредит, Онэксим? Недавно я взял в руки рейтинг российских банков за 1997 год, стал считать и анализировать: из 52 банков, занимавших там первые сточки, 36 уже нет. Они ликвидированы. Это же были лидеры, на которых нас призывали равняться. Это же показатель? Конечно, закрываются и небольшие банки. Но возьмем ситуацию лета 2004 года. Когда мне говорили, как тебя коснулся кризис, я отвечал: какой кризис? «Соотечественники» его не заметили. В то же время отдельные филиалы более крупных кредитных учреждений удержались на рынке немалыми усилиями.
-То есть вы не брали тогда деньги на межбанке?
— Нет. Пользуемся собственными ресурсами.
— Почему?
— Большие деньги сопровождаются большими рисками. Да, некоторые увлекались межбанковскими заимствованиями и зарабатывали на этом немалую маржу. Но стоило наступить лету 2004 года, этот канал поступления денег был отрезан и отдельные банки стали неплатежеспособными. Некоторые еле-еле вылезли из данной ситуации. Еще бы немножко и... Независимо опять же таки от размера уставного капитала. Когда банк работает в рискованной позиции (а я считаю, что межбанк — довольно-таки рискованный инструмент), тем более когда чуть ли не все платежи обеспечиваются наличием межбанка, конечно, это кредитное учреждение много зарабатывает. Но и сильно рискует. То же самое было в 1997 году с валютой. Так называемый черный вторник. Можно работать и с валютой, и с межбанковскими кредитами, но есть грани, которые переходить нельзя. Объемы этой работы должны быть сопоставимы с рисками. Мы, например, что бы нам ни говорили, не пойдем в сегмент потребительского кредитования.
— Говорят, что на этом сегменте многие банки неплохо зарабатывают.
— Поживем — увидим. Если на Западе официальная статистика — семь — восемь процентов невозврата, то по России, как я думаю, минимум двадцать. Хотя эта информация усиленно скрывается.
— По официальной статистике ЦБ. этот процент все же намного меньше...
— Ну-ну... Наш банк чуть-чуть туда зашел, посмотрел и ушел.
— Вы сказали: за счет собственных ресурсов. Есть мнение, что почти все небольшие банки — это центры местных холдингов: заводов, финансовых компаний, бизнеса.
— Почему только небольшие? Многие крупные банки встроены в финансово-промышленные группы. И банки подпитывают такие группы, и эти группы подпитывают в свою очередь банки. Сами по себе существуют, наверное, только Сбербанк и Внешторгбанк. Но они государственные. Все знают, кто собственник Альфа-банка или Росбанка. Каждому понятно, кто стоит за Газпромбанком. И так далее.
— А если взять «Соотечественники» — здесь та же ситуация?
— Я скажу, что и у нас где-то так. Когда мы организовывались, у нас было немало бизнесов рядом с банком. Но практически все они уже ушли в самостоятельное плавание. Сегодня наше основное направление — недвижимость. Потому что мы считаем: недвижимость сейчас — наиболее ликвидный товар, со временем не теряющий, а, наоборот, увеличивающий свою стоимость.
— Что значит «наше основное направление»?
— Наша помощь тем, кто приобретает недвижимость. В том числе и ипотечное кредитование. Активно работаем со строителями. Выдаем кредиты под приобретение жилья уже на стадии свай.
— Кредиты строителям или тем, кто будет жить в этих домах?
— Фактически мы кредитуем строителей.
— Говорят, у тех кто занимается возведением жилья, появились проблемы со сбытом. Если на этом рынке два — три года назад строители снимали сливки, то сейчас доходность у них существенно упала.
— Проблемы начались у тех, кто пошел на этот рынок авантюрно. Когда делались заявления о цене квадратного метра в восемь тысяч рублей, я только пожимал плечами. Сразу понятно, что вряд ли удастся уложиться в такие деньги. Да, норматив рентабельности у таких фирм низок.
— Вы как банк чувствуете это на себе?
— Если я это говорю, значит, мы уже сделали анализ и знаем: с этими работать можно, с этими — нет. Мы кредитуем только тех, кого мы знаем и подробно изучали. Есть фирмы, которые работают эффективно и грамотно, а есть те, кто явно уйдет с этого рынка. Мы стараемся работать с теми, кто останется. Для того мы здесь сидим и думаем. И не просто оголтело: мы, дескать, всех кредитным одеялом накроем. Нет, конечно. За каждым кредитом огромный объем аналитической работы: стоит выдавать кредит, не стоит, есть риски, нет рисков. Поэтому когда говорят, что в Омске много предприятий, которые можно уверенно кредитовать, то я не думаю, что это так.
— В прошлом году активно происходили процессы объединения и поглощения банков. Это заметно даже по Омску. Эти процессы будут продолжаться?
— Если взять оставшиеся самостоятельными омские банки, то, думаю, в ближайшее время предстоит некоторое затишье: слишком многих мы отдали.
— К вам не обращались с предложением продать банк?
— Много раз. В том числе из Казахстана. Я внимательно их всех выслушивал и вежливо отказывал.
— Говорят, московские и казахстанские ресурсы дешевле региональных.
— Давайте откроем вашу же газету «Коммерческие вести» от 15 февраля, где опубликованы проценты по вкладам в омских банках и филиалах. Здесь аналитика вся. Если мы даем 12%, то КМБ-банк — 10,25 — 10.75% — невелика разница. Кто у нас с ресурсами? Альфа-банк, Банк Москвы, Внешторгбанк. Омск-банк — 13%, а там собственники из Казахстана. Промсвязьбанк — 10,75% — тоже разница небольшая с нами. Дешевые кредиты москвичей — тоже вещь своеобразная. Приходит ко мне недавно клиент и говорит, что в филиале московского банка ему дают кредит под 16%, а у вас, дескать, больше: почему? Начали считать вместе: там заплатить за открытие счета, за сопровождение счета, за просмотр бумаг, а еще за то, за это. В итоге вышло 21% годовых. Я и говорю: хочешь, я тебе тоже точно так же дам под 16%.
— То есть низкие проценты кредитов — рекламный трюк.
— Может быть и так. Никто не спорит, что у Сбербанка и Внешторгбанка проценты по кредитам низкие. Но там сконцентрированы гигантские государственные ресурсы. Но такие условия далеко не у всех московских банков.
— Выгодно ли работать со вкладами?
— Это один из основных источников пополнения пассивов банков. У нас объемы вкладов ежегодно удваиваются. Однако в текущем году мы собираемся сделать акцент на корпоративных клиентов. Раньше мы этим вопросом занимались не так активно.
— Что значит на «корпоративных клиентах»?
— Открытие расчетных счетов, обслуживание их, кредитование.
— А почему, собственно, раньше ими занимались не так активно?
— Выросли. И существенно. За последние два года наши чистые активы росли на 80% ежегодно.
— Но за крупного клиента, наверное, придется побороться?
— Наше преимущество в том, что мы — омский банк. Нам не нужен долгий процесс согласования с центральным офисам. Все решения принимаются здесь на месте. И решить вопрос можем в течение часа.
— Преимущество небольших банков в том, что они юркие?
— Я бы сказал по-другому — более мобильные.
— Ситуация в стране успокоилась. Это отмечают все. Риски снизились, но и рентабельность почти всех операций упала. Известно, что маржа выше при нестабильности. Выходит, работать сейчас стало менее выгодно?
— Не согласен. В 1998 году, например, мы слабо работали с физическими лицами: вкладов было мало. Благодаря этому безболезненно и пережили кризис. В ближайшем будущем каких-либо потрясений я не предвижу. Это позволяет нам работать более стабильно, не закладывая в расчеты общеполитические риски. А с рисками собственными мы справимся сами. Сегодня я могу просчитать общую ситуацию на два года вперед: в стране все будет нормально.
