Андрей ГОЛУШКО, депутат Государственной думы РФ: «В результате конфликта губернатора и мэра Омск и Омская область потеряли, как минимум, несколько миллиардов рублей»

Тридцатого июля, в субботу, в гостях у журналистов редакции «Коммерческих вестей» в рамках традиционного проекта «Кухонные посиделки» побывал депутат Государственной думы России Андрей ГОЛУШКО. Разговор длился два с половиной часа. Большую часть его «КВ» представляет своим читателям.

— Заканчиваются так называемые праймериз — народные обсуждения кандидатов в депутаты Госдумы. Каковы ваши впечатления?
— Меня многие ваши коллеги критикуют за то, что я много критикую. Но ничего не могу с собой поделать. Обидно, потому что это яркая демонстрация того, что за дураков держат и тех, кто там голосует, и тех, против кого голосуют, и, видимо, тех, кто потом будет оценивать в Москве результаты.
— Так разве только в Омске?
— К большому сожалению, нет. Мы, естественно, каждый день с коллегами по Госдуме говорим, обмениваемся мнениями, потому что все депутаты «Единой России» сейчас так или иначе участвуют в праймериз. Проходит везде по-разному. Но тем, как праймериз проходит в Омске, удивлены все.
— В чем особенность именно омская?
— Главная идея была, чтобы немножко разбудить людей, потому что ощущение того, что некая клановость, какие-то застойные процессы и в партии, и во власти имеют место быть, есть у всех. Особенно у тех, кто внутри. Идея была такая: давайте для начала хотя бы просто поговорим. Уже вопрос другой, что из этих разговоров получится, и какие из них решения, возможно, будут или не будут приняты, но сначала просто поговорим внутри партии, Народный фронт подключим, людей посмотрим, их идеи, предложения. Соответственно рассчитывали авторы этой задумки, точнее автор один, но в процессе реализации подключилось много людей, что мы как можно большему числу народа дадим возможность высказаться, их выслушаем, аккумулируем предложения, формализуем все это в народных бюджетах, в народной программе и даже просто напитаемся новыми идеями. Почему депутаты многие поехали на праймериз? Да потому, что многие вещи, происходящие в стране, не всегда понятны…
— Страшно далеки они от народа…
— Это правда. Но что у нас получилось в Омской области? У нас все это вылилось в то, что дорогие омичи должны были продемонстрировать искреннюю немеркнущую любовь к Леониду Константиновичу. И это, к сожалению, здесь стало единственной задачей. Если бы хоть она была не единственной, а в ряду других задач, то можно было и ее лишний раз решить. Но, к сожалению, она оказалась единственной. Вплоть до того, что за губернатором по районам одна и та же счетная комиссия ездит. Местным не доверяют. Если бы это было не в Омске, я бы смеялся. Но в Омске мне обидно.
— Андрей Иванович, но некоторое время назад вы сами были в этой команде.
— Это было 10 лет назад.
— А что изменилось за эти 10 лет?
— Мне кажется, это личная трагедия главы региона – не принятое вовремя кардинальное решение. Я лично хорошо отношусь к нему как к человеку. Это правда, нисколько не лукавлю. Я ему благодарен за многое, мы вместе работали плодотворно, я много чему научился. Но последние 5 – 6 лет — это лишнее. Отсюда и атмосфера, которая начала в области складываться. Атмосфера безразличия, того, что начальники живут своей жизнью, а люди живут своей. И они очень мало где пересекаются, что неправильно.
— Но если, как вы говорите, последние пять — шесть лет у нас в области угасание, то это должно, наверное, проявляться в каких-то экономических показателях региона. Если возникает какое-то равнодушие населения области, то это должно проявляться в экономике.
— Раскройте собственную газету «Коммерческие вести». Разве вы сами об этом не пишете?
— Но в области открываются заводы. Стекольный завод, например, производство по обработке льна. Кто-то же сюда приходит.
— Я думаю, мы не просто за последние пять лет никуда особо не подвинулись, мы многое даже потеряли. Это не так заметно, когда ты здесь безвылазно живешь. Потому что, слава богу, есть замечательный 12 канал (очень, кстати, профессиональный — не содержательно, а с технической точки зрения, мне кажется это один из лучших местных каналов в стране), он серьезно облегчает жизнь омичам. Потому что вроде как включил, посмотрел, шторы задвинул, на улицу некоторое время не выглядываешь, ну и живешь в каких-то полуиллюзиях. А когда, как у меня, в силу разных причин появилась возможность ездить в другие регионы — за последние четыре года я побывал в 18 регионах — за Омскую область становится обидно.
— Если посмотреть рейтинги АК&М, Эксперта-РА, других рейтинговых агентств, того же Moody's, например, то мы как были десять лет назад в середине списка российских регионов, так и находимся, куда-то далеко назад нас не отбросило.
— Мы живем в мире, где народы конкурируют, страны конкурируют, глобальные компании конкурируют. Так же у нас города и регионы конкурируют между собой. Если говорить о нашем месте среди других, то по своему потенциалу с учетом территории, месторасположения, численности населения, промышленности, традиций в конце концов мы точно не должны отсиживаться в середине списка.
— Но что делать, если волевым решением Сибнефть взяли и перерегистрировали из региона, чем треть бюджета области автоматом сразу же съели?
— Сейчас это 22 миллиарда рублей ежегодных платежей в питерский бюджет.
— Но уведена же из области не одна лишь Сибнефть, много предприятий ушло точно так же.
— Такой процесс естественен. Страшно, когда он идет только в одну строну. Когда никто новый не прошел, а список ушедших только растет.
— Андрей Иванович, а где ваша личная штаб-квартира?
— Я прописан и живу в Кировском округе Омска, у меня ничего не поменялось.
— Но где вы живете больше?
— В самолете.
— Но вы уехали в Москву, стали депутатом от Калининграда, вышли на оперативный российский простор, зачем вам возвращаться назад в Омск? Понимаю, если вы еще по Шербакулю можете поскучать, где прошло ваше детство, ну что вы здесь, в Омске, забыли? Может, в Москве что-то не получилось?
— Представьте такую сумасшедшую жизнь, когда у тебя дом в Омске, работа в Москве, избиратели, перед которыми у тебя есть обязательства, в Калининграде. Выпадает неделя свободная, тебе надо туда съездить, и тебе сюда хочется, потому что здесь родители, жена, друзья. И если говорить с точки зрения получилось ли у меня там – у меня получилось все. Но это все не заменяет друзей, которые идут рядом еще со школы и с университета. Я смотрю, как складывается глобализация, информационные коммуникации, и мне кажется, что наше поколение последнее, когда мне нужно видеть, общаться с друзьями, родственниками. Я на третий, пятый, седьмой день уже начинаю по конкретным людям просто скучать. Мне надо с ними поговорить, увидеть, надо, чтобы они меня о чем-то спросили, вот эта ностальгия — очень серьезное чувство. Я все четыре года хотел вернуться в Омск и с самого начала договаривался с руководством партии: давайте меня на родину все-таки. Надеюсь, что это и произойдет.
— Но заканчивается праймериз, пусть даже искусственный, со счетчиками, которые считают так, как надо считать руководству области. На данный момент вы не проходите в десятку, а значит, вероятность вашего появления в региональном списке от «Единой России» невысок.
— Результаты праймериз, конечно, учитывают, но это не единственный критерий, который учитывается при формировании окончательного списка. Тем более с учетом нашей омской специфики, о которой все в столице прекрасно осведомлены и всерьез воспринимать цифры, которые здесь нарисуют, там не будет никто, я вас уверяю. Учитываться будет и то, как ты себя зарекомендовал, насколько ты эффективно работал в Госдуме, нужен ты там или нет, имеются ли на тебя какие-то планы. То есть нормальная кадровая работа. Я эффективный депутат? Да. Я полезный? Да. А дальше уже будут оценивать, сравнивать и принимать решения. Надеюсь, оценят достойно.
— Вы говорите, что эффективный депутат. Что за эти четыре года вам удалось сделать в Думе. Что было там такого, чего бы без вас не произошло?
— Такого немало. Во-первых, это закон о торговле. Я был руководителем рабочей группы в Думе по этому законопроекту от начала и до конца, и даже сейчас рабочая группа не расформирована – у нас уже порядка ста поправок к действующему закону лежит, и мы над ними работаем. Закон о торговле, скажем прямо, — никакой. От него нет ни большого вреда, ни большой пользы.
— И вы этим гордитесь?
— По сравнению с тем, каким он должен был быть, это действительно достижение. Это был плод долгих, больших, громких, нудных интриг, подковерной борьбы между кланом производителей сельхозпродукции и кланом, который называется ритейл. Как любой закон — это ответ на какой-то запрос. Запрос был со стороны аграриев: ограничьте монополизм и произвол торговых сетей. Запрос был услышан и на него должен был быть дан ответ. Но есть и позиция сетей, которые говорят: позвольте, большая часть прибыли не у нас, а у этих же товаропроизводителей и посредников и все, что утверждают товаропроизводители, – обман. В результате этих всех столкновений родилась смесь ужа и крокодила под названием первая версия законопроекта о торговле, где чего только не было. Что-то было взято от аграриев, что-то от ритейла, а в результате внесен в Думу, на мой взгляд, вариант, при котором проигрывали все, и в первую очередь покупатели.
— Этот первый проект внесло в Думу правительство?
— Минпромторг готовил его, по-моему, четыре года. Они трижды переносили сроки вноса, и когда они наконец его внесли, мы ужаснулись.
— Чему?
— Приведу несколько примеров. В соответствии с первоначальным законопроектом муниципалитету давалось право определять высоту полок в торговом зале, размеры прилавков и помещений в целом. Региону давалось право определять торговый ассортимент, вводить ограничения на целую группу товаров, вводилось понятие максимальной торговой надбавки – тут были разные вариации, от 15 до 40%. То есть можно было немедленно устраиваться в муниципалитет на соответствующую должность, которую надо было выставлять на тендер, и иметь гигантские доходы. Когда от тебя зависит, работает магазин или сеть или не работает, и когда у тебя этот инструментарий в руках, ты приходишь, у тебя линейка, ты начинаешь мерить: полка-де не той длины…
— Это как в начале фильма «12 стульев», когда Остап БЕНДЕР меряет шагами длину витрины в магазине, а в итоге оказывается с деньгами и продуктами.
— Было несколько десятков заседаний рабочей группы, несколько слушаний, и я аграриям говорил: ну, допустим, вы добились введения максимальной торговой надбавки, а знаете, что будет происходить дальше? Дальше торговля скажет: «Я у тебя это молоко дороже,чем за 10 рублей покупать не буду, несмотря на то, что тебе оно по себестоимости обходится в 12. Потому что у меня лимит наценки, а мне надо покрывать издержки, расходы, надо сеть развивать, налоги платить, людей содержать». Очень яркие были слушания. Владимир Вольфович приходил, просил слово и с присущей ему эмоциональностью говорил: «Главное, что должен сделать закон о торговле,выбросить из России всякие там Ашаны, Метро и так далее, а всем отечественным торгашам начать отсчитывать будущие тюремные сроки». А вот еще один штришок. Как уйти от идеи регулирования цены? Ничего не ответить нельзя – запрос есть. Похвастаюсь, я придумал норму в законе о том, что, если на отдельной территории или на территории нескольких регионов происходит рост цены более чем на 30% на конкретный товар или группу товаров, у правительства появляется право ввести максимальную надбавку. Пока у нас был единственный случай, когда правительство реально рассматривало возможность использовать такую норму – когда с гречкой у нас история произошла. По нескольким регионам изменение цены попало под эту норму – рост больше чем на 30% в один календарный месяц. Но не воспользовались, так как ситуация нормализовалась, но инструмент продемонстрировал, что он работающий. Я понимаю, что этот пункт как ружье, повешенное на стену, оно вроде и не нужно, висит и висит, но зато все видят, что ружье висит, и это уже хорошо. Я убедил Бориса Вячеславовича, и от нас поступила поправка ГРЫЗЛОВА-ГОЛУШКО, связанная с этой нормой, и дальше ее было уже двигать легче. У нас же главный диспут идет внутри однопартийцев наших: надо с ними договориться. Но как только появилась поправка, подписанная ГРЫЗЛОВЫМ, тема сразу решилась. И норма теперь в законе есть и слава богу никаких иных ограничений наценок и возврата к Госплану пока не произошло.
— Срока два назад, когда в Госдуме была сильна оппозиция, законопроекты, говорят, с куда большим скрипом проходили через Госдуму, но отрабатывались на все сто, каждое слабое место депутаты нащупывали, и законы были чище. А теперь, когда все можно решить только голосами «Единой России», все, что исходит от правительства, голосуется мгновенно. Сплошной одобрямс.
— Я вас уверяю – в Думе профессиональных дискуссий более чем достаточно. Если у нас в Думе недостаточно представителей оппозиции, это не значит, что у нас там монополизированная такая воля. У нас внутри «Единой России» дискуссии происходят такие, что оппозиции и не снилось. Картинка в телевизоре, что пришли депутаты и нажали на кнопки, — финальный акт пьесы. Отсутствие дискуссий – это миф. Говорю вам как человек, который внутри, и как человек, которому удавалось повлиять на некоторые решения, останавливать некоторые законопроекты.
— Но почему законы выходят, и буквально в первые же месяцы выясняется, что они требуют множества поправок?
— Главная причина не в Думе, а в обществе. Депутат ежедневно сталкивается с сотней направлений, сюжетов, историй. Он может быть профессионалом в двух, трех, четырех, а ему приходится видеть всю палитру законодательства, все аспекты жизни и еще при этом иметь свое мнение, его отстаивать, аргументировать. Наша основная проблема, что у нас по большинству тем — и урегулированных и неурегулированных — нет консолидированной позиции в обществе. Любой вопрос возьмите. Тот же закон о торговле, например. Есть одно мнение, есть другое мнение и еще десять третьих, четвертых, пятых и седьмых. Или вопросы поддержки малого бизнеса и предпринимательства. А что такое закон? Закон – некий собирательный образ, где так или иначе дается ответ на все существующие в обществе запросы. Но так как само общество еще не консолидировано и не умеет быть консолидированным, многочисленные поправки и противоречия — это нормально, это путь, который прошли все страны, но кто-то прошел его сто — двести лет назад, а мы его проходим сейчас. И у нас в силу разницы поколений, разности взглядов на жизнь и так далеесуществуют в обществе диаметрально противоположные точки зрения на все.
— Но, наверное, проекты законов должно готовить не общество, а эксперты, профессионалы?
— У нас и у профессионалов разное мнение. Вот приходит Геннадий Васильевич КУЛИК, бывший министр сельского хозяйства страны, экс-вице-премьер, профессиональнейший человек,и он говорит: «15% наценки этим к…м, и ни центом больше. И если я увижу, что булка хлеба или пакет молока стоит больше, их надо брать за шкирку и садить в тюрьму». Далее встает другой профессионал – Олег САЗАНОВ из департамента торговли Минпромторга и говорит: «Уважаемый Геннадий Васильевич, только издержки этого пакета молока от молзавода до прилавка — 44%. И вопрос второй: эти 15% вы где будете устанавливать? Если между молзаводом и магазином еще сидит пять компаний-дистрибьюторов, им всем по 15% даем или эти 15% — на всех, включая оптовиков?» И тот профессионал, и этот профессионал. Такая вот у нас страна. Мы пока еще ищем себя. Я такой яркий пример всем рассказываю. У нас в Думе есть генерал-полковник КОЛЕСНИКОВ. Бывший замгенпрокурора, бывший замминистра внутренних дел, бывший замминистра юстиции, у которого отношение к любому предпринимателю: «Тебя еще не посадили? Что-то не дорабатывают». А есть адвокат Андрей МАКАРОВ, который говорит: «МВД закрыть на замок. ФСБ распустить. Чиновников в пять раз сократить». Диаметрально противоположные точки зрения. И тот и другой члены фракции «Единая Россия».
— Мы уже месяцев десять являемся свидетелями очередной войны губернатора с мэром. Губернаторская пресса обвиняет мэра в одном, другом, третьем. Как бы вы прокомментировали эту ситуацию?
— В чем, с моей точки зрения, ошибка губернатора? Если у тебя достаточно оснований, отреши мэра от должности. Если оснований недостаточно, не начинай эту историю. В чем ошибка мэра? Если ты не виновен, иди, докажи это и защитись. Если виновен, уйди в отставку. В этой истории кто из них хуже, кто лучше – вопрос для дискуссий. Но то, что оба ведут себя некрасиво, неконструктивно и в результате это вредит всем, и в первую очередь тем, о ком они должны заботиться. Вместо того чтобы городу и области вместе заниматься динамикой, развитием, вместе выбивать, вышибать деньги из Федерации, попадать в госпрограммы. Ведь в результате этого конфликта, как минимум, несколько миллиардов рублей потеряли и город, и область.
— Вы сводите конфликт к личности того и другого, но ведь это происходит в Омске в 4-й или в 3,5-й раз. Одна и та же ситуация неизменно возобновляется. Да и по все стране в той или иной степени происходит тот же конфликт. То есть это все же личные особенности омских участников или системный косяк, заложенный в дележке бюджетов, в частности?
— Безусловно, объективных причин, чтобы глава региона и руководитель областного центра имели поле для конфликтов, в законодательстве сколько угодно. Но вопрос в том, они эти ловушки обходят, или, наоборот, в них попадают.
— Ну а в тех 18 регионах, где вы были, там есть признаки такого рода ситуаций?
— В такой острой форме и с таким постоянством, как в Омске, нет, конечно.
— Так может и не нужно никакого местного самоуправления? Пусть на территории будет один хозяин и будет порядок.
— Есть и такое мнение. Но есть и обратное мнение: глава города должен отвечать только перед своими жителями, избравшими его на этот пост, губернатор должен исполнять свои функции, никаким хозяином или начальником для мэра он быть не должен. Более того, у нас на эту тему подписаны международные соглашения. По этому поводу консолидированного мнения в обществе пока не существует.
— А у вас есть свое личное мнение?
— По моему мнению, местное самоуправление должно реализовываться в небольших населенных пунктах и иметь определенные полномочия, функции, ресурсы и так далее. А в таких мегаполисах, как миллионный город Омск, безусловно, должно быть некое единоначалие и подчиненная вертикаль. Иначе это просто бардак. Нельзя вырывать миллионный город из системы государственного управления.
— Мы слышали, что вы входите в комиссию по монополиям.
— В нашем движении к огосударствлению экономики мы перевалили 50%. Но если мы возвращаемся назад к госкапитализму, этому должны соответствовать все политические атрибуты. А если все-таки в другую сторону — к построению конкурентного современного государства, что президент и премьер по-прежнему это декларируют, тогда мы должны поменять тренд в экономике, вернув конкуренцию, свободу предпринимательства, развитие и так далее. Соответственно, я выдвинул идею, которую многие в партии и Думе поддержали: мы должны задать тренд к децентрализации экономики. И полтора года назад убедил руководство Госдумы и правительство создать комиссию о законодательном обеспечении деятельности естественных монополий, госкорпораций и компаний с государственным участием. Я в этой комиссии первый заместитель председателя.Возглавляет ее первый заместитель руководителя фракции «Единая Россия» ПЕХТИН. Мы на комиссии рассмотрели деятельность восьми компаний и еще четыре в процессе подготовки. Вот один показательный пример. Еще совсем недавно у нас госкорпорации были выведены полностью из системы финансового контроля. Ни Счетная палата, ни финмониторинг, ни Минфин не имели право их проверять. Госкорпорации имели право не публиковать свои бюджеты и ни перед кем не отчитывались. Одно из серьезнейших решений нашей комиссии — сегодня госкорпорации полностью в орбиту финансового контроля включены и теперь будут свои бюджеты публиковать. Это была серьезная революция. Далее была введена целая система ограничений по зарплатам, бонусам и так далее. Непросто это дается. Первая реакция всегда: что вы к нам лезете? Обычно, как только компания попала в работу, веером идут письма в Генпрокуратуру, Счетную палату, Федеральную службу по тарифам, Министерство финансов и во все контрольные органы: дайте информацию о деятельности этой компании. У нас собирается такая куча ответов, и мы начинаем задавать вопросы. Почему, например, в Фонде реформирования ЖКХ средняя месячная заработная плата оказалась 380 тысяч рублей? Вопрос не очень приятный. Эта госкорпорация была создана для интересов самых нищих и незащищенных слоев населения. Мы с вами понимаем, кто живет в аварийном и ветхом жилье. И надо отдать им должное: они много чего поправили, генеральный директор вернул 100% премии, руководство – 50% премии, двоих заместителей уволили…
— И теперь у них средняя зарплата стала всего-навсего 250 тысяч рублей в месяц?
— … ну укусили. Но зарплата все-таки реально снизилась. Фонд реформирования ЖКХ существует последний год и за время своей деятельности он порядка 300 млрд рублей направил на ремонт и переселение. На момент создания фонда в России было 11 млн квадратных метров аварийного и ветхого жилья, после того как он несколько лет проработал, такого жилья стало 14 млн. Логика в том, что, если бы не было фонда, его бы стало бы 18 млн. Но вот фонд должен ликвидироваться, и стоит вопрос: проблема решена? Нет. Тогда что делать дальше? Правительство считает, что население, как собственники жилья, должно теперь само отвечать за капремонт. И далее развилка. Вариант первый — граждане идут в банк, берут кредиты на 20 лет под 10% годовых. С каждой семьи примерно в месяц выйдет по три тысячи рублей. Вариант второй — регионы создают некий фонд, куда все граждане начинают платить деньги, и дальше этот фонд за счет аккумулированных денег говорит: этот дом мы в следующем году будем ремонтировать, этот – через пять лет, а тот – через десять. А деньги все платите сегодня. Я надеюсь, ни один из этих двух сценариев до Думы даже не дойдет. Ведь это просто не честно. Давайте вспомним, на каких условиях мы должны были это жилье гражданам передать: отремонтированным и в нормативном состоянии. Далее мы 20 лет не финансировали никакие ремонты, довели уровень жилья до того, что имеем, а теперь говорим: граждане сами им и занимайтесь. Я послушал, как эти молодые люди из Минэкономразвития докладывают о том, как деньги собирать сегодня, а ремонтировать дома потом, и предложил им: если вы строите пирамиду, позовите профессионала – МАВРОДИ и поручите это делать ему. У него опыт есть.
— Если вы участвуете в праймериз, наверное, у вас есть программа, как сделать омскую область эффективнее и богаче?
— Еще месяц назад, до того как я бурно начал со всеми встречаться и обсуждать, некое ранжирование омских проблем и путей их решения выглядело так: резкое увеличение доходной части бюджета — раз. Еще более резкое увеличение расходов на образование — два. И уже дальше – что-то делать с сельским хозяйством и параллельно — с развитием промышленного потенциала. Но у меня это ранжирование несколько поменялось. Если будут говорить, что история с праймериз бесполезна, это неправда. Я — конкретный пример тому. Наобщавшись и наслушавшись, теперь на первое место ставлю проблему разрухи в головах. Потому что здесьапатия, абсолютное неверие и смирение, даже безнадега. С этой безнадегой ты хоть что ранжируй, не сделаешь ничего. Это придумали, что в своих выступлениях я Леонида Константиновича критикую, я атмосферу критикую. В создании этой атмосферы поучаствовали мы все. А Леонид Константинович очень чуткий руководитель с дикой интуицией и с абсолютно сумасшедшей работоспособностью. Большего трудоголика, чем ПОЛЕЖАЕВ, я еще не встречал. Человека с большей интуицией тоже. Если бы в нашем омском сообществе был сформулирован запрос на некую другую атмосферу и этот запрос в определенном виде был бы ему предъявлен, уверяю, многие вещи у нас происходили бы по-другому. Но этот запрос не сформирован и не предъявлен. В итоге на территории Омской области существует два параллельных мира – чиновничий мир с примкнувшими к ним бизнес-компаниями и 12 каналом и мир остальных омичей, которые живут своей жизнью и не желают с первым миром пересекаться.
— Но как вы собирались резко повышать доходность бюджета?
— Есть, с моей точки зрения, два наиболее быстрых и эффективных способа. Первый — радикальное изменение взаимоотношений с федеральным центром. Нас практически нет в федеральных программах. Все рассказы о том, что нам там выделили 200 млн или 300 млн — это вещи, о которых неловко говорить. Омичи видят очередной рапорт: нам дали 200 млн на поддержку малого бизнеса. Про это неделю трубит областная пропаганда. А я вижу распределение этих средств по другим регионам. Мы получили, если не ошибаюсь, 317 млн из Фонда реформирования ЖКХ. А должно быть, как у других, — два, три миллиарда. Эта разница между тем, что мы имеем, и тем, на что можем реально претендовать при внятной, трудной, кропотливой работе с федералами. И второе: от нас уходят предприятия потому, что мы неконкурентны. Движение компаний происходит всегда, есть конкуренция территорий, и если ты предложишь что-то интересное этим экономическим субъектам, они могут заинтересоваться. У меня на эту тему есть идеи. Я с Леонидом Константиновичем делился, надеюсь, мы что-то реализуем и в следующем году — два а может три крупных экономических субъекта на территории области появятся.
— Крупных — это какой объем?
— Каждая из них может принести от 3 до 10 млрд платежей в бюджет.