На кухонные посиделки в редакцию «КВ» пришла председатель совета Межрегиональной общественной организации «Омское землячество» Людмила КОЗЛОВСКАЯ. Людмила Михайловна родилась в Красноярском крае, долгое время жила в Омске, а в течение последних 12 лет владеет и руководит крупной подмосковной инвестиционно-строительной компанией «Стройпроект XXI века». Мы предлагаем читателям самое интересное из беседы.
— Людмила Михайловна, как деловому изданию, нам интересно узнать о вашем бизнесе. Насколько велика компания, которую вы возглавляете? Сколько человек у вас работает? Где вы строите?
— В сезон работают от 500 до 4 тысяч человек. Строю в основном в Подмосковье. Нарофоминский, Подольский районы, Новая Москва. Предприятие было создано с нуля. Все началось в 2001 году, когда я арендовала комнату в подмосковной гостинице и купила «шестерку». Когда я создавала компанию, она находилась в городе Щербинка Московской области, но вот уже год как границы столицы расширили, присоединив громаднейшую территорию на юго-востоке — вдоль Калужского шоссе до границы с Калужской областью, и теперь мы уже Москва. Сталкиваемся в связи с этим со всевозможными трудностями, поскольку правила в Московской области и в Москве сильно отличаются – и инвестиционный, и градостроительный законы, и все остальное.
— Все остальное – это что?
— Взаимоотношения между людьми, требования к строительным организациям, к квалификации кадров, к исполнительской документации.
— И к заработной плате?
— Мы находимся в шести километрах от МКАД, так что заработная плата у нас никогда не отличалась от московской. Полчаса до Москвы на электричке – это ерунда. Нормальным считается, когда люди два часа добираются до работы. Подмосковье — это города-спальники, где люди только живут, а работают в Москве, так что нам всегда приходилось в плане зарплат конкурировать со столицей.
— И как теперь называется город Щербинка, в котором находится ваша компания? Он стал микрорайоном Москвы?
— Теперь это называется «город Москва, город Щербинка» — город в городе. Можно было бы понять, если бы Щербинка стала префектурой или районом, но нет – город Щербинка в городе Москва. В паспорте теперь ставится отметка «город Москва», пенсионеры стали получать московскую пенсию, медицинское обслуживание — тоже московское.
— К вашему бизнесу мы еще вернемся, а сейчас хотелось бы поговорить об Омском землячестве. Что это за структура и чем она занимается?
— Я попытаюсь вкратце объяснить. Первое омское землячество 18 лет назад создали Сергей Иосифович МАНЯКИН и Борис Степанович ЦЫБА. Руководил им МАНЯКИН. Наше межрегиональное общественное объединение «Омское землячество» появилось, когда пять лет назад в Москве была создана ассоциация землячеств, которую возглавил префект Юго-Восточного округа Москвы ЗОТОВ. Это самая большая префектура в Москве – 3,5 тысячи населения, а префект этот на своем месте уже 20 лет. Надо отдать ему должное, благодаря своему напору он сумел организовать в ассоциацию 76 землячеств. Кроме региональных землячеств, туда входят сербская и молдавская диаспоры, Украина, Белоруссия и другие. В президиуме ассоциации десять человек — девять мужчин и я. Чем занимается «Омское землячество»? Практически всем, от встречи на вокзале, устройства на работу и доплат к пенсиям до проведения песенных фестивалей и спортивных мероприятий.
— Что это за мероприятия?
— Каждый год летом по воскресеньям на летней веранде музея «Усадьба князей Голицыных» землячества выставляют на фестиваль своих музыкантов и артистов. Каждое воскресенье – иное землячество. Сцена предоставляется бесплатно. Люди, которые не вышли на профессиональную сцену, имеют право заявить о себе на этом мероприятии. Участвуют и молодежь, и самодеятельные артисты. Молодежь мы вовлекаем и благодаря спортивным мероприятиям – всевозможным соревнованиям по волейболу, мини-футболу, баскетболу. На сегодняшний день списочный состав членов землячества составляет три тысячи человек, и около 45 процентов из них – это молодые ребята, студенты и «тридцатники». Самому старшему члену нашего землячества в этом году исполняется 90 лет. Это Михаил Петрович КУРБАЦКИЙ, ветеран Великой Отечественной войны, дипломат, работавший послом в Корее и Китае. Еще мы занимаемся тем, что увековечиваем память своих земляков. Несколько лет назад на меня вышли поисковики из города Севска Брянской области, где в марте 1943 года в одну неделю погибло 2 900 наших омских «ребятишек». Бригада формировалась в Калачинске, их там загружали в эшелоны и сразу отправляли в бой. Поскольку 30-я отдельная лыжная бригада из Омской области входила в состав дивизии КРЮКОВА, которого в 1946 году репрессировали, то о наших ребятах вообще нигде не упоминалось, хотя 50 наших бойцов выжили, а четверо из них до сих пор живы. Дагестанцы там поставили памятник своим воинам, тамбовцы – своим, казаки установили своим памятный крест, а 28-я алтайская, 29-я новосибирская, 30-я омская бригады были полностью забыты. В течение нескольких дней там погибло 8,5 тысячи сибиряков. После того как на меня вышли поисковики, мы туда поехали и в тот же год установили там памятную доску, а в августе 2011 года поставили памятник. В прошлом году в точности такой же памятник мы поставили в Калачинске. А ко Дню освобождения города Севска в 2012 году мы открыли там памятник танкистам 2-й танковой армии. Все, даже губернатор Брянской области, очень сомневались, что у нас получится поставить военную технику времен Великой Отечественной войны, но мне удалось ее найти. Мы привезли самоходную артиллерийскую установку СУ-100, которая как раз входила в состав 2-й танковой армии. Она принимала участие в последней съемке «Утомленных солнцем» МИХАЛКОВА, и нам разрешили ее забрать.
— Наверное, это стоило больших усилий?
— От меня все шарахались, когда узнавали, что я хочу взять эту технику. Мы составили письмо с бывшим главкомом сухопутными войсками генералом КОРМИЛЬЦЕВЫМ, который также входит в наше землячество, и оно каким-то чудом попало к еще одному нашему земляку — представителю Генштаба. Мы очень быстро сумели оформить и купить эту технику, но нужно было еще заплатить за ее демилитаризацию, ремонт, транспортировку и так далее.
— Вы сказали, что занимаетесь всем, включая встречи на вокзале и прием на работу. Можно об этом поподробней?
— В настоящий момент у меня на столе лежит 12 или 13 резюме от омичей. Не далее как несколько часов назад ко мне в гостиницу приезжал мальчик, который отслужил срочную службу в Кремлевском полку. У него есть мечта поступить в академию ФСБ. Почему не помочь?
— Вы можете в этом помочь?
— Поступить — нет. Если есть призвание, сам поступит. Просто он хочет перед 1 сентября лето поработать в Москве.
— А у вас в компании омичи работают?
— Если честно, я с большим удовольствием принимаю на работу немосквичей. Сама я родилась в очень-очень маленьком городишке Ужур Красноярского края, в семье ничем не примечательной. Я благодарна Богу, что родилась раньше, чем сегодняшняя молодежь. У нас была возможность встать на ноги, стать кем-то за счет своего потенциала, энергии и ума. К сожалению, сейчас у молодых меньше возможностей, чем у нас.
— Спорное мнение. Можете обосновать?
— В Москве зацепиться сейчас очень сложно. Я не соглашаюсь, когда говорят, что у нас плохая молодежь. Молодежь у нас прекрасная! Моему заму по финансовому аудиту Инне всего 33 года. У меня она работает уже семь лет. Инна из Белгородской области, пришла на работу помощником бухгалтера. Это самородок, которому дай небольшой толчок — и она пулей выстрелит, пойдет вверх. Такие люди рождаются и в наших сибирских деревнях, но не каждый рискнет собраться и поехать. Когда меня спрашивают, как я смогла состояться в Москве, я отвечаю: «Мне удалось заскочить на подножку последнего уходящего вагона». В Москве очень сложно устроиться. В администрации одного района мне открыто говорили: «Понаехали тут всякие!».
— Существует два омских землячества. Одно из них возглавляет вы, другое — Сергей БАБУРИН. У вас разные функции?
— В московской мэрии создан департамент по взаимодействию с регионами, куда входит около 45 землячеств, в том числе наше. Мы участвуем во всех мероприятиях, которые проводит департамент и ассоциация землячеств, взаимодействуем с регионом, финансируем приезд омских коллективов, и так далее. Второе землячество не принимает участие ни в фестивалях, ни в культурных программах, ни в спортивных мероприятиях – ни в чем. Когда мы создавали наше землячество, нашим главным кредо стало: землячество — это клуб по интересам. Оно вне политики. Поэтому на должность председателя и выдвинули именно меня, как человека бизнеса, который никогда не участвовал в политической жизни. Я в первую очередь женщина, мать, созидатель. Вне зависимости от того, какое руководство вы выберете в Омской области, мы будем искать пути общения с ним. Мы за конструктивную работу с регионом не потому, что мы такие лояльные, а потому, что живете здесь вы, и вы голосуете за эту власть. Выглядывать из-за печки в Москве и говорить, какие в Омске все плохие, — категорически неправильно. Если ты политик и тебе что-то не нравится, то приезжай сюда сам и с открытым забралом выражай свою точку зрения. Мне ПОЛЕЖАЕВ один раз задал такой вопрос: «Для чего вам нужно землячество?». Я ответила ему: «Мы молодеем в землячестве». Мы земляками собираемся до трехсот человек и вспоминаем общее прошлое.
— Тем не менее вы взаимодействуете с органами власти, влияя на их решения, не так ли?
— Да, но к политике это отношения не имеет. Если для решения вопроса необходимо выйти на какое-то федеральное министерство, мы в этом помогаем. В Москве бывает просто решить вопрос, но сложно подступиться к тому человеку, от которого это зависит. И в Москве, пожалуй, нет такого ведомства, министерства или крупного предприятия, где не работали бы омичи. Не могу сказать, что все они отзывчивы и искренни. Те, с кем я общаюсь, с удовольствием помогут пролоббировать какой-то вопрос в той или иной структуре, но вмешиваться в саму ситуацию не станут.
— В декабре к нам на кухонные посиделки приходил губернатор и сказал, что незадолго до этого состоялась встреча двух омских землячеств. Никакой информации ни на сайте одного, ни на сайте второго землячества об этом нет. Что это была за встреча?
— С новым омским губернатором мы познакомились на «Королеве спорта» в Большеречье и решили устроить такую встречу. Сначала мы встречались втроем: я, ВОЙТЕНКО и БАБУРИН. В тот раз мы решили, что должны встретиться наши старейшины. От нашего землячества было пять человек: РОЩУПКИН, БАРАНОВ, БЫЧКОВ, ИВАНЕЦ, ИСПРАВНИКОВ. С их стороны набралось трое: РЯБОВ, СИЛЬВАНОВИЧ и МЕЛЕХИН. Ни меня, ни БАБУРИНА там не было. На встрече было решено создать совет старейшин из восьми человек, и он был создан. Наверное, этот совет будет помогать советами. Правда, после того раза он больше не собирался. Что касается объединения землячеств, такой вопрос ставился. Дело в том, что у нашего межрегионального землячества есть отделения не только в Москве, но и в Санкт-Петербурге, Калининграде, Сочи. Так что мы сказали другому землячеству: хотите объединяться – милости просим к нам. Если численность нашего землячества около трех тысяч, то у них, по моим приблизительным подсчетам, около пятидесяти человек. Но хочу сказать, что мы прекрасно относимся друг к другу. Никакого антагонизма нет.
— Впереди 300-летие Омска. Несколько лет назад президент подписал документ, определивший программу подготовки к этому мероприятию, в том числе строительство объектов, выделение денег и так далее. До юбилея осталось три года, но финансовые планы, заложенные этим документом, срываются, причем серьезно. По-вашему, почему так произошло?
— В Москве очень много всевозможных программ. Я бы никогда об этом не узнала, но, оказывается, в Федерации футбола создан целый отдел, который бесплатно, за счет бюджетных средств разрабатывает программы развития и становления футбола в регионах. Потребовалось для Омска – узнала. Та же самая ситуация и с 300-летием Омска. Я считаю, что этот вопрос был утерян в момент смены двух омских правительств. Мы со своей стороны принимаем активное участие в подготовке к празднованию 300-летия Омска. Я не знаю, произойдет ли это к юбилею города или к 70-летию Дня Победы, но на Северном кладбище будет построен пантеон павшим воинам. Сегодня мы также обсуждали установку памятника МАНЯКИНУ на Спартаковской.
— По-моему, директор департамента культуры ШАЛАК говорил, что как раз «Омское землячество» профинансирует или поспособствует финансированию установки памятника МАНЯКИНУ. Это так?
— Ваша покорная слуга совместно с КОВАЛЕНКО Борисом Ивановичем будет финансировать пантеон на Северном кладбище. Я уже встречалась с автором пантеона, и мы с ним обсудили этот вопрос. По поводу памятника МАНЯКИНУ я вам пока не готова ответить. Если документацию по пантеону мне передали еще в марте, то макет памятника я увидела только сегодня.
— С чем конкретно связан ваш сегодняшний визит в Омск?
— Я приехала специально, чтобы передать дары нашего прославленного земляка, министра обороны СССР с 1987-го по 1991 год, маршала Дмитрия ЯЗОВА Омскому краеведческому музею и музею Омского кадетского корпуса. Специально для Краеведческого музея маршал заказал копию своей парадной формы с маршальскими звездой, жезлом и всеми прочими атрибутами, а также копии всех наград. Также он передал множество своих фотографий, семейные альбомы и целую коллекцию видеофильмов. Музей взялся за то, чтобы перевести эти фильмы в цифру. По описи все это было передано в музей. В музей Омского кадетского корпуса маршал передал копию своей повседневной формы, порядка 400 книг (и собственного авторства, и, очевидно, из своего личного архива), а также грамоты и копии части иностранных наград.
— Неужели вы все это на самолете везли?
— Все это было направлено в Омск еще 6 мая транспортом, а с собой на самолете я привезла только портрет ЯЗОВА под стеклом для Краеведческого музея и его грамоту маршала под стеклом – для кадетского корпуса.
— Все же в чем заключается феномен землячества? Живя в Омске, мы не чувствуем себя земляками и не стремимся друг о друге заботиться. Почему в Москве вы собираетесь, общаетесь, помогаете бывшим землякам?
— С одной стороны, ностальгия, а с другой – недостаток общения. Вам, наверное, не придет в голову позвонить другу и спросить: «А можно я к тебе вечером зайду?» — просто зайдете и все. А там все живут кулуарно, закрыто. Рядом со мной живет мой сын, и основное время только он и составляет мой круг общения. А с земляками мы собираемся раз в месяц, разговариваем, восполняем этот недостаток.
— Герман ГРЕФ не входит в ваше землячество?
— Нет, он никуда не входит. Были у нас робкие попытки его позвать, но он абстрагировался. Но в землячество входит Игорь ЛОЖЕВСКИЙ из «Дойче Банк».
— Ощущаете ли вы, что федеральный центр, имея возможность иногда о нас позаботиться, «поулыбаться» нам, в сущности хозяйничает в кармане регионов и оставляет нас без средств?
— Конечно. Я это ощущаю в первую очередь не как политик, а как хозяйственник. До прошлого года город Щербинка, в котором я работала, был подмосковным, а сейчас это Москва. Прежде Щербинка становилась донором. Копейки оставались в бюджете города, а основная масса средств уходила в область. Так что я абсолютно согласна с вами. У меня есть маленький леспромхоз в Ярославской области, в 180 км от Москвы по трассе, и я туда раньше иногда ездила. Так вот, еще семь лет назад там стояли дома под дранкой — не памятники архитектуры, а жилые дома. К сожалению, до сих пор то, что мы видим, отъезжая от Москвы, не входит ни в какое сравнение с жизнью в столице.
— Где вы учились?
— Я окончила Красноярский строительный техникум и вышла замуж. Муж мой родом из того же места, что и я, но служил в Омске. Когда мне было 19 лет, он меня сюда привез. Позже я заочно училась на факультете экономики Новосибирского транспортного института.
— Каждый день на стройках гибнут люди. Можете как эксперт прокомментировать сегодняшнюю ситуацию с техникой безопасности?
— Не далее чем неделю назад я прихожу на свою стройку и вижу, что у меня молодой мастер вышел на площадку в шлепанцах. Я его спрашиваю: «Тебе что, технику безопасности не преподавали?». Он говорит: «Преподавали». Ему сейчас вязать арматуру, заливать бетон, монтировать опалубку. Как он собирается с голыми ногами подниматься на этаж? Я сама, выходя из своего «мерседеса», тут же достаю сапоги, а то и калоши, и только тогда иду на стройплощадку. Раньше технику безопасности все проходили в техникуме. Вводный инструктаж, спецодежда у мастеров были в обязательном порядке. Сейчас, во-первых, до каждого человека это недостаточно доводится. А во-вторых, мы попросту утратили специальное образование. У нас места бригадиров занимают мастера и прорабы, потому что профтехобразования нет. Мы не можем нанять на работу квалифицированного плиточника, каменщика, сварщика – все это сейчас доморощенные кадры. У меня работают монолитщиками и арматурщиками узбеки уже по 9-10 лет, я их выпестовала и теперь над ними трясусь, как бы их кто не переманил. Начальник ОКСа у меня омич – и я над ним тоже трясусь, а ему уже 70 лет. Если ко мне в компанию придет специалист, которому за 60 лет, я его оторву с руками и ногами – никуда не отпущу. Это ведь люди, которые досконально знают все многочисленные и противоречивые строительные нормативы.
— А законов о соблюдении техники безопасности у нас нет, проверок не проводится... Или от них откупаются?
— От них действительно откупаются.
— Вы сейчас только в роли подрядчика выступаете?
— Нет. У меня инвестиционно-строительная компания, и я сама вот уже 12 лет инвестирую, строю и продаю. Сейчас у меня большие проекты жилого строительства в Раменском и Наро-Фоминске. Строю также торговые центры, склады. Есть один собственный торгово-развлекательный центр. Что-то продаю, что-то сдаю в аренду. Бизнес разноплановый, поскольку в одном сегменте бизнеса существовать сейчас очень сложно. 2009 год показал, что такое полная стагнация на рынке жилья. Строители в то время понесли большой урон.
— Вы можете объяснить, почему жилье так дорого стоит?
— Есть такое понятие, как инвестиционное обременение. Если ты заходишь в Подмосковье, то обязан от 10 до 20% отдать в виде постройки либо детского сада, либо школы, самостоятельно выполнить технические условия (канализационные коллекторы, водоотводы и так далее), заплатить за подключение, выкупить мощности. За один киловатт застройщик платит 47 тысяч рублей. Далее – проектная документация, согласования, разрешения и так далее, и так далее... Получается, что мы можем продавать жилье не в убыток себе по цене не ниже 48-50 тысяч рублей за квадратный метр. В итоге покупатель квартиры оплачивает строительство детсада, вне зависимости от того, нужен он ему или нет, а также коммуникации и все абстрактное благоустройство.
— Сколько времени занимает у вас строительство дома?
— От подачи заявления на выделение земельного участка до выхода на площадку проходит от 2,5 до 3 лет. А от выхода на площадку до момента завершения строительства – 14,5 -15 месяцев.
— А почему в Омске дома строятся по 3-4 года?
— В Щербинке уже несколько лет стоит порядка 120 тысяч квадратных метров брошенного жилья. Причем дольщики за него уже заплатили. Почему так происходит? Выходит на площадку инвестор, у которого есть небольшие первоначальные денежные средства. В нашем случае это была компания «Стройметресурс», которая вслед за Щербинкой начала строительство еще в 17 районах Подмсковья и других регионах. Этот инвестор взял первую площадку и начинал ее активно продавать. После того как на первой они построили всего один дом, не закрыв инвестпроект, администрация города уже предоставляет им вторую площадку. А квартиры в будущих домах они уже вовсю продавали. Хотели они обмануть людей или искренне предполагали все построить, я не скажу, но изначально это пирамида. На сегодня 1037 людей не получили своих квадратных метров, в том числе одна квартира – у моего сына.
— До революции в России многие держали доходные дома. В Европе, в отличие от нас, и сейчас никто не гоняется за собственностью. По сути ведь доходные дома, где внаем на долгий срок сдаются квартиры, — это чудная вещь. Почему у нас их нет?
— Вы прочитали мои мысли. У меня есть две мечты, которые я хочу осуществить до того, как уйду на пенсию: построить доходный дом и построить коммерческий дом ветеранов. На западе есть целые микрогородки для пожилых людей с клубами, кружками по интересам. Там их навещают дети, там за ними присматривают и предоставляют медицинское обслуживание. Я была в Дании в подобном месте – мне очень понравилось. Сейчас я веду переговоры по поводу территории, где можно было бы такое организовать.
— Где вы отдыхаете? Отпуск ведь у вас бывает?
— У меня до сих пор 15-часовой рабочий день, а отпуск я беру в декабре, когда заканчивается строительный сезон. Стараюсь бывать в разных концах света. Наверное, единственное место, куда я еще не добралась, – это Камчатка.
— Вы ведь еще и преподаете. Расскажите об этом.
— В 2003 году в Женеве я завоевала премию «Золотой слиток» с проектом малоэтажной застройки, и меня приняли в Международную академию архитектуры и строительства. Поскольку я не являюсь практикующим преподавателем, то должна в год отчитать порядка 60-70 часов лекций в нашем МАРХИ или за рубежом. Я принимаю участие в зарубежных строительных выставках, в экспозициях архитектуры и дизайна. Сегодня у меня есть два потрясающих ученика. Первый — это 22-летний мальчик из Петропавловска-Камчатского, у которого восхитительный проект малоэтажного строительства с использованием ландшафта. В ноябре я буду пытаться с ним выйти на конкурс в Берне. Второй – молодой человек из Воронежской области, который также представил работу на высоком уровне.
— У вас подписаны какие-то соглашения с Омской областью или с городом?
— Да, с областью подписан рамочный договор. Сейчас департамент мэрии Москвы подписывает с регионами эти договоры и предоставляет им в столице площадки для мероприятий.
— Некорректный вопрос. Вы на стройплощадке материтесь? В Вашем рассказе о мастере в шлепанцах явно не хватало ряда эмоциональных слов.
— Конечно. Я пришла на стройку, когда мне было 16 лет. У меня в то время от одного слова «материться» щеки пунцовыми становились. Я попала в бригаду каменщиков – 40 человек мужиков. Один меня спрашивает: «Материться умеешь? Научишься – будем слушаться, не научишься – не будем». Тогда я в лучшем случае могла сходить для них на рынок за семечками. Потом уже, конечно, пришлось научиться.
