Владимир КОРМЕР
Наследство (Собрание сочинений. Том 1)
М.: Издательство «Время», 2009 год. – 736 стр.
Тираж 1 500 экз.
«Наша оппозиция»
Четверть века роману «Наследство»
Как анонсирует сайт ЛитРес, Владимир КОРМЕР (1939-1986) – одна из самых ярких и знаковых фигур московской жизни 1960 – 1970-х годов. По образованию математик, он по призванию был писателем и философом. Некоторое время он даже возглавлял отдел в журнале «Вопросы философии», но писательство с публикацией текстов за границей в конце концов вынудило его оставить службу. Роман «Наследство» не имел никаких шансов быть опубликованным в Советском Союзе, поскольку рассказывал о жизни интеллигенции, которую называли тогда антисоветской. Поэтому только благодаря самиздату с этой книгой ознакомились первые читатели. Затем роман был издан в Париже (под ред. Юрия Кублановского), но полный авторский вариант вышел в журнале «Октябрь» в 1990 году. Сейчас — через четверть века постперестроечных лет — этот кормеровский текст не блещет актуальностью. Оно и понятно, хотя первое, что поражает, так это, насколько, в сущности, странноватой и уязвимой была эта диссидентская жизнь. Без конца рефлексировали. Власть ненавидели лютой ненавистью. Мечтали свалить из страны, выбирая способ: угнать самолет, жениться на иностранке и пр. и пр. в том же духе. Подозревали друзей через одного в стукачестве. Решали идти в народ или жить простой, натуральной жизнью, не служа режиму ни в какой форме. Второе, что некоторым образом понуждает вновь обратиться к роману, явная похожесть ситуации, хотя свалить из страны сегодня несложно. В комментариях к посту Гарри Каспарова («Эхо Москвы») о недавнем митинге оппозиции в Марьино можно прочитать: «...наша оппозиция сегодня, прямо скажем, ущербная. Но другой у нас нет, и я этих людей уважаю. Это храбрые и достойные люди, которые пытаются в этой крайне сложной и опасной для них лично ситуации защитить наши (российского народа) права. Путь даже и подавляющее большинство этого народа даже и не догадывается о существовании у него этих прав»(shmi). «Главная причина деградации оппозиции — полная дискредитации её в глазах народа из-за ненависти к этому народу и стране. Другого народа в России нет, и если бороться за власть, то опираться нужно только на этот народ» (kosh).
Настоящая фантастика-2015
Серия «Русская фантастика»
М.: Эксмо, 2015год. – 864 стр.
Тираж 3 000 экз.
Почти как люди
Почему овцы не летают?
Пожалуй, лучшее произведение сборника – повесть Юлии Зонис и Игоря АВИЛЬЧЕНКО «Вольсингам и душа леса». А интересно оно необычным миром условного средневековья, где люди сосуществуют с Лесом, опасным, стремящимся ворваться в города, деревни, дома, прорасти там травой, деревьями. Противостоять ему можно лишь жестким огнем или соглашением с ним — ограничивая себя во многих сферах. Эти ограничения и привели, в частности, к средневековью: в этом мире есть остатки электричества, резина, пламеметы, знание химии. И монахи. А в Лесу водятся нелюди: «лозницы, стреляющие тонкими смертоносными лозами из кончиков пальцев. Навки, одурманивающие сознание феромонами. Жар-птицы… Козлоноги, также именуемые сатирами… Древниры, глоты, симб-волки… И психеи». От союза людей и нелюдей могут рождаться дети-симбионты. И вот зеленобородый герцог женился на прекрасной лознице. Чем вызвал неудовольствие инквизиции, поднявшей против него народ. Ждущую ребенка лозницу попытались сжечь, но в огне она выбросила из себя множество древесных побегов, из которых мгновенно выросла зеленая рощица.
Я несколько утрирую сюжет, дабы сравнить его с другим из этого же сборника. В рассказе Сергея ВАСИЛЬЕВА «Когда наступает весна» ребенок остался один на чужой планете после катастрофы с космическим кораблем. Через много лет на планету прилетают колонисты, которым уже выросшая девушка, ставшая симбионтом, пытается противостоять: «Выпустила побеги из рук, опутала их всех и на землю положила. Пусть полежат, подумают. Может, поймут, что они ничто перед хозяйкой планеты… Я разной бываю. Вот как сейчас. Форменное дерево. С длинными ветками, растущими по всему телу, с лицом зеленым». Чем не лозница?
Самое интересное, что в сборнике есть еще один рассказ с похожими реалиями – «Роза Мебиуса» Антона ТУДАКОВА, где стремительно наступает трава, пытаясь съесть все живое и разумное, и ее уничтожают с переменным успехом. И описан даже псевдомонах, созданный из этой травы. Этим, конечно, рассказ не исчерпывается, но схожесть поразительная. Может быть, эти произведения готовили к другому сборнику – тематической проектной антологии, но не набрали более-менее качественных текстов?
mif1959
Владимир НАБОКОВ
Другие берега
Серия «Вечные книги»
СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2014 год. — 288 стр.
Тираж 3 000 экз.
«Speak, Memori»
Набоковский текст для русского издания
Впервые книга воспоминаний Владимира НАБОКОВА увидела свет в США в 1951 году под названием «Убедительное доказательство». Спустя три года появился вольный авторский перевод на руский язык, озаглавленный «Другие берега» (1954), а впоследствии НАБОКОВ решил переработать и английский текст автобиографии: из все более пристального всматривания в собственное прошлое постепенно сложилась новая, третья редакция книги, получившая название «Говори, память!» (1966). Различные по содержанию и композиции, эти тексты представляют собой три версии набоковского видения себя, своего родственного и дружеского окружения и своего века. Так анонсируют книгу издатели (АЗБУКА). Книгу приятно взять в руки: укладистый томик, уютно оформленный Валерием Гореликовым. Пространные подписи к фотографиям на вклейках, переведенные знатоком набоковской биографии Геннадием Барабтарло. Завораживающий текст, с помощью которого перед глазами взыскующего читателя (а прочим и нет смысла браться за книгу) предстает Время. «Итак переходим к лету 1905 года: мать с тремя детьми в петербургском имении; политические дела задерживают отца в столице. В один из коротких своих наездов к нам, в Выру, он заметил, что мы с братом читаем и пишем по-английски отлично, но русской азбуки не знаем (помнится, кроме таких слов, как «какао», я ничего по-русски не мог прочесть). Было решено, что сельский учитель будет приходить нам давать ежедневные уроки и водить нас гулять. <...> Ко мне, ребенку, он обращался на вы, как взрослый к взрослому, то есть совершенно по-новому, — не с противной чем-то интонацией наших слуг, конечно не с особой пронзительной нежностью, звеневшей в голосе матери (когда мне случалось хватиться самого крохотного пассажира, или оказывался у меня жар, и она переходила на вы, словно хрупкое «ты» не могло бы выдержать груз ее обожания). Он был, как говорили мои тетки, шипением своего ужаса, как кипятком, ошпаривая человека,
«красный»; мой отец его вытащил из какой-то политической истории (а потом, при Ленине, его по слухам расстреляли за эсэрство)».
Виктор ФРАНКЛ
Воспоминания
Пер. с нем.
М.: Альпина нон фикшн, 2015 год. — 196 стр.
Тираж 3 000 экз.
«По другой стороне квартала»
Жизнь человека двадцатого века
«На свет я чуть было не появился в знаменитом венском кафе «Зиллер». Именно там мою мать настигли первые схватки прекрасным весенним воскресным днем 26 марта 1903 года». Так начинает свои воспоминания Виктор ФРАНКЛ (1905–1997), а многие читатели без труда припомнят и кафе «Зиллер», и чудесную Вену, которая для всякого рожденного в ней человека, казалось бы, приуготовляет радость и благополучие. «Я родился в доме 6 по Чернингассе, и, если не ошибаюсь, как-то раз отец говорил, что напротив, чуть наискось, долгое время жил доктор Альфред Адлер, основатель индивидуальной психологии. <...> А если пройти немного по другой стороне того же квартала, по Пратерштрассе, то вот он — дом, где был положен на музыку неофициальный гимн Австрийской империи, вальс «Голубой Дунай» — самим Иоганном Штраусом». Радости не случилось. Родители автора погибли в концлагере, а сам он ( впоследствии всемирно известный австрийский психиатр, создатель логотерапии) в 1945 году оказался в числе немногих, кто сумел уцелеть в Освенциме. Чтение его воспоминаний приятным занятием не назовешь, но в любом случае это уникальное свидетельство очевидца главных событий двадцатого века. «И когда дело дошло до того, что меня с первой моей женой Тилли повезли в Освенцим и мы с матерью расстались, я в последнюю минуту попросил ее благословения. Никогда не забуду, как она с воплем, исходившим из самой глубины души — страстным, отчаянным воплем, — ответила мне: «Да, да, я тебя благословляю», — и дала мне благословение.Оставалась неделя до того, как ее в свой черед транспортировали в Освенцим и там сразу же умертвили газом. В лагере я постоянно думал о матери и когда пытался вообразить себе нашу встречу, мне представлялось, словно что-то неопровержимое, будто единственным уместным жестом будет, как это красиво описывается, пасть на колени и поцеловать подол ее платья». Виктор ФРАНКЛ написал более 30 книг. Мировую известность ему принес бестселлер «Сказать жизни «Да!». Психолог в концлагере».
