Себестоимость омского зерна сегодня — 6,1 тысячи рублей за тонну.
12 сентября было официально зарегистрировано акционерное общество «Логистическая компания «Зерно Сибири». Акционерами вместе с правительством области (51% УК) стали и 112 зернопроизводителей региона (49% УК). Обозреватель «Коммерческих вестей» Николай ГОРНОВ выяснил у одного из самых известных омских фермеров, президента Союза крестьянско-фермерских хозяйств Омской области, почему он отказался участвовать в создании новой структуры.
– Иван Леардович, вы не стали акционером ЛК «Зерно Сибири». По какой причине?
– Причин много на самом деле. Я был участником первого заседания, на котором представители «Зерна Сибири» озвучили планы по созданию логистической компании, и мне еще тогда не понравилось, как планировалось выстраивать взаимодействие между этой компанией и фермерами. Я ничего не имею против, чтобы зерно, которое производилось в регионе, продавать на экспорт, подороже, я за любые механизмы поддержки растениеводства, за то, чтобы их было много, и они были разные, но я и за то, чтобы эти механизмы работали на всех, включая малые крестьянско-фермерские хозяйства.
Нам озвучили, что экспортное зерно будет стоить 14 тысяч рублей за тонну. Это очень привлекательная цена, если учесть рыночную конъюнктуру, сегодня тонну пшеницы 3-го класса у нас готовы покупать всего за 8-9 тысяч рублей. Но при этом нам тут же говорят, что продавать на экспорт будем такое-то количество. Значит, по высокой цене смогут реализовать свое зерно не все? Значит, будут квоты? Условно говоря, 500 тонн я смогу продать по высокой цене. А остальное зерно, которое намолотил, его куда?
– Ну это может быть вначале по 500 тонн, а потом «Зерно Сибири» раскрутится, научится торговать...
– Не исключаю такого развития ситуации. Но есть еще один момент – минимальный взнос. Чтобы стать акционером «Зерна Сибири», фермеру нужно было заплатить 1,2 млн. рублей. Для меня, может быть, такой взнос был бы по силам, но в Омской области работает огромное количество фермеров, для которых 1,2 млн. рублей – огромные деньги. У них просто нет таких. Да, они обрабатывают по 500 – 600 гектаров, и что это меняет? Мы много говорим о развитии села, о поддержке малых форм хозяйствования, но при этом тут же забываем об этих людях, которые дают жизнь тем сельским поселениям, где работают.
Вот сейчас они мне все звонят и спрашивают: как им быть? Они слишком мелкие, чтобы кто-то их увидел. А у них, я считаю, должны быть такие же права, как и у крупных хозяйств. И я, как руководитель Союза крестьянско-фермерских хозяйств Омской области, должен думать обо всех. О крупных фермерских хозяйствах есть кому переживать, о них беспокоится министр, и это, наверное, хорошо. Плохо, что малые хозяйства не интересны никому.
– Вы считаете, что механизм поддержки фермеров в виде логистической компании – он продуман не до конца?
– Еще раз повторюсь, такой механизм нужен, губернатором принято правильное решение. Мы же фермеры, мы умеем выращивать зерно, но продавать его – это уже другая задача, и лучше бы, конечно, этим занимались профессионалы. Кто такой фермер? Это бывший водитель, бывший тракторист, бывший зоотехник, есть среди нас агрономы, скотники, доярки, и мы взяли на себя эту ношу в начале 90-х, чтобы кормить свои семьи. Да, мы за эти годы многому научились, но всему научиться невозможно. Просто этот механизм, который предложил представитель губернатора, нужно было, как мне кажется, еще доработать. В таких сложных вопросах нельзя спешить, нужно было продумать более тщательно.
Когда проводили встречу с сельскохозяйственными предприятиями и фермерами Омского района, на которую приезжали представители логистической компании «Зерно Сибири», приехало всего два хозяйства. Считаю, что это недоработка руководства Омского района, т.к. отправляют на почту письмо с приглашением, но не обзванивают глав фермерских хозяйств, особенно мелких, поэтому такая посещаемость. Но это уже стало плохой традицией для Омского района. Когда проводили встречу с фермерами и сельскохозяйственными предприятиями Омского района, с присутствием министра сельского хозяйства, – из 80 хозяйств присутствует 10. Это говорит о невзаимодействии руководства района с фермерами. В Омском районе есть начальник управления сельского хозяйства и заместитель главы, курирующий сельское хозяйство и экономику, вот на таком уровне они работают. При этом в Омской области более 40% пахотных земель обрабатывается фермерами. Да и коллективные хозяйства сегодня ничем не отличаются от КФХ.
В Шербакульском районе работают 120 фермерских хозяйств, в нашем Омском районе – порядка 70 фермеров. Сотни фермеров в Омской области, которых никуда не зовут, с которыми власть просто не общается как с руководителями хозяйств. У них нет никакой информации, что происходит. А представьте, если бы главы районов на протяжении 25 лет на все свои совещания приглашали всех фермеров, это была бы сильная команда руководителей. Это же сила, коллектив руководителей, и была бы поддержка главе района, главам сельских поселений. Без фермеров село сегодня не сможет жить.
– То есть нужно было при создании логистической компании с фермерами больше советоваться?
– Конечно. И с членским взносом нужно было как-то продумать, чтобы он был не таким большим. Фермеры, я считаю, могли бы все участвовать. А сейчас механизм выстроен так, что выгоду будут получать только самые крупные хозяйства. А они и так у нас везде участвуют – и в органах власти, и в интервенции. В наш Союз крестьянско-фермерских хозяйств Омской области входят 124 хозяйства. Собрались активные и сознательные люди, которые что-то хотят изменить.
Мы самая представительная фермерская организация региона. Мы участвуем во всероссийских мероприятиях фермеров. Планируется подписание соглашения о сотрудничестве с правительством Омской области. Мы регулярно проводим встречи фермеров с руководителями государственных и надзорных органов. Но никому почему-то даже в голову не пришло собрать членов нашего Союза, чтобы провести встречу с представителями «Зерна Сибири».
– ЛК «Зерно Сибири» будет продавать зерно только тех фермеров, кто стал акционером?
– Я именно так понял, да. Речь шла именно о тех людях, которые вступили в эту организацию.
– Насколько я помню, государство поддерживало зернопроизводителей, устраивая интервенционные торги и закупая зерно по цене, которая намного выше рынка. Разве кто-то мешает омским фермерам участвовать в интервенции?
– Никто не мешает. Только несколько лет торги не проводились, и в этом году интервенция не планируется. Да и сам механизм интервенции, как все признают, он пока несовершенен. Мое хозяйство, например, участвовало в интервенционных торгах, оно ничем не отличается от других, такое же точно, как все остальные, но мы не смогли ничего продать, потому что крупные производители зерна нажимали кнопку, снижая цену на торгах, чтобы продать побольше своего зерна.
Для омичей, для сибиряков государство просто обязано, я считаю, проводить отдельную интервенцию. И особенно нужно создавать благоприятные условия для малых хозяйств. Потому что мы живем в таком регионе, который расположен территориально далеко от основных рынков сбыта сельхозпродукции. На западе тонну пшеницы покупают у зернопроизводителей по 12-13 тысяч рублей, у нас – по 8 тысяч рублей, потому что дорого транспортировать пшеницу по железной дороге в европейскую часть страны.
В Сибири жить не просто. Тем не менее мы здесь живем, сохраняем целостность страны. Почему люди из Омска уезжают? Потому что нет условий, нет работы. И чем дальше, тем ситуация хуже. Уже сегодня настоящая беда в сельском хозяйстве – невозможно найти квалифицированного механизатора. Нужно восстанавливать учебные заведения, которые готовили кадры для села. Нужна четкая и внятная государственная политика в отношении села. Жить в Сибири – это уже само по себе достижение. У нас 9 месяцев зима, а Сибирь даже не хотят газифицировать. Нам и нужно-то немного – дайте воду, свет и тепло, остальное мы все сами сделаем.
– А что, кстати, происходит сейчас на рынке? Как он функционирует? Кто скупает зерно у фермеров, которые, как вы сказали, обрабатывают 500 – 600 га?
– Вот мне, к примеру, за сегодняшний день было, как минимум, звонков двадцать по поводу продажи зерна. Интересовались, продаю ли я. Я всем говорю, что не продаю, а убираю с поля.
– Мелкие посредники звонят?
– Все звонят. И крупные, и мелкие, и элеваторы, они тоже заинтересованы в приобретении раннего зерна.
– Все хотят купить подешевле?
– Разумеется. Велосипед никто не изобретает. Каждый предприниматель хочет купить сейчас подешевле, чтобы перепродать потом подороже. А мы, фермеры, хотим сохранить зерно, чтобы дождаться более высоких цен. Конъюнктура – она же всегда разная и всегда непонятная. Никто же не даст нам гарантии, что 1 декабря будет пик цены и именно в это время нужно продавать. Вот и держим, иной раз не продаем и в декабре, и в январе, ждем февраля-марта, а потом продаем дешево, потому что деньги срочно нужны, чтобы рассчитаться с кредитами. Конечно, если бы продажами нашей пшеницы занимались профессионалы, то было бы больше толку.
– Закупочная цена на сибирскую пшеницу нового урожая опять будет ниже на 4 тысячи рублей за тонну, чем в европейской части России?
– Так было во все предыдущие годы, я думаю, ничего не изменится и в этом году.
– Какова сегодня себестоимость пшеницы? И какая цена на нее, на ваш взгляд, была бы справедливой?
– Себестоимость – 6,1 тысячи рублей за тонну. При такой себестоимости закупочная цена на продовольственную пшеницу 3-го класса, на мой взгляд, должна быть никак не ниже 10 тысяч рублей за тонну. И вот тогда можно будет говорить о развитии, о техническом перевооружении, удобрениях, гербицидах, сушильном оборудовании и так далее. Почему-то сложилось мнение, что фермеры, занимающиеся растениеводством, чуть ли не бездельники. Посеял – отдыхает. Убрал урожай – опять отдыхает. Это далеко не так. В поле мы с апреля по октябрь. После этого до января зерно распределяем, чистим склады, а еще и продавать зерно нужно. Поверьте, фермеры заняты круглый год.
Ранее интервью было доступно только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 25 сентября 2019 года.
