Все генеральные планы Омска, все наши проектные работы ограничиваются 20-25 годами. А как можно сформировать город за 20-25 лет?
В конце октября в «Точке кипения» архитектор Никита ШАЛМИН провел вечевую лекцию, посвященную городам в РФ, в попытке осознать, находится Омск в стадии процветания или кризиса:
— У нас в стране сейчас большие строительные программы. Обсуждается вопрос строительства целой сети новых городов. Возникает вопрос: а что, уже процветание наступило, все замечательно, все здорово, кроме строительства больших объемов недвижимости и новых городов-миллионников проблем нет?
Для начала нужно определиться с тем, что такое город. Согласно википедии, это крупный населенный пункт, жители которого заняты, как правило, не сельским хозяйством, который имеет развитый комплекс хозяйства, экономики, является скоплением архитектурных и инженерных сооружений, обеспечивающих жизнедеятельность населения. По постсоветской практике помним, что город формируется некой группой градообразующих сил, предприятием, допустим, или мест приложения труда.
Но если мы откатимся в историю гораздо более раннюю, в эпоху зарождения капитализма, первые технические революции, в эпоху великих географических открытий, в древность, в каменный век, то странным образом увидим объекты, напоминающие нашу квартальную застройку, улицы, поперечные связи, то есть населенные пункты, очень близкие к нашему нынешнему состоянию. На тот момент можно говорить о градообразующих силах, но не в нашем сегодняшнем понимании, это не заводы, не предприятия, не производственные вещи, а некая природная ситуация, сформированная землей, историей. На эту ситуацию приходит часть популяции, люди оценивают ее с точки зрения идеала своей культуры, и либо они здесь располагаются, либо уходят дальше. Можно выделить американский подход, европейской стиль, азиатскую культуру и так далее. Различные культуры формируют общую платформу, сообщество. То есть город генерирует, транслирует в пространстве и времени образы, символы местной культуры. Уже мегалиты выступают письмами в будущее.
Именно поэтому несмотря на периодические разрушения городов в процессе войн, каких-то катаклизмов и так далее, они продолжают существовать, если связаны с конкретной культурой, возрождаются как феникс из пепла, это самый главный градообразующий фактор. Все остальное – связи, торговые пути, производственные вещи, разделение общественного труда – делает сообщество в рамках уже некого населенного пункта, уже там складывается драматургия пространства, драматургия города. Собственно говоря, на этом основывается понятие малой родины и аутентичности.
Плюс у городов есть связанность с внешним миром, внешний аспект, когда присутствуют транзитные процессы, которые используют, например, производства. Говоря об Омске, у нас очень много было среднего машиностроения. Но у нас нет металла, а рабочая сила, инженерные кадры передислоцированы. Мы изготавливаем танки или что-то еще, а они уходят, реализуются, где концентрируются финансы. По большому счету это схема колонизации внешними потоками населенного пункта.
Вторая парадигма – это когда город все-таки противопоставляет некий собственный оборот, собственные брендовые продукты, основанные на уникальности, неповторимости, том, что невозможно перенести на другие территории, в другие регионы. Причем неважно, где рынки сбыта, сырье, главное, что идет концентрация средств от этого оборота и вкладывается непосредственно в город.
Развитие города подразумевает трансляцию его культуры на достаточно большую территорию, способность ответить на ее запросы. Омск в своей время распространял влияние своих брендовых вещей не только на Россию, но и на мир. Необходимо эти брендовые продукты и культурологическое влияние поддерживать, развивать, постоянно над ним работать, свою миссию осознавать, транслировать. В режиме развития главная градостроительная задача — объективация образов культуры и их реализация, как в привязке к современности, так и во вневременных ценностях. Градостроение может брать на себя ответственность за объективацию образов культуры, это искусство, специально для этого созданное, существующее более 12 000 лет. Урбанизм не обладает таким пониманием, такой базой, он решает более утилитарные, локальные задачи.
Сообществу города важно представлять, понимать, какая сверхзадача стоит перед ним, через какие продукты это реализуется. Для процветания важно сформировать систему общественной капитализации, доходности города, монетизировать его брендовые продукты, чтобы вкладываться опять же в его ценности. Следствием станет сбалансированность миграционных потоков, рынка земли недвижимости.
При большом оттоке жителей и притоке неофитов местные ценности начинают размываться, обесцениваться. Взять, допустим, историю основания Новосибирска в конце 19 века. Там существовало село Кривощеково, вдруг появляется железная дорога, темпы развития оказываются быстрее, чем в Чикаго. Естественно, уже никто не вспоминал о традициях Кривощеково, они растворились с точки зрения культуры. Поэтому когда мы говорим о самодостаточном городе, важно чтобы культурный контент поддерживался, сохранялся, чтобы прибытие новых участников процесса и отток носителей местной культуры не были критичны, должна быть сбалансированность.
Деградация города характеризуется отсутствием картины будущего. Отсутствие идеалов, символов – очень серьезный звонок. Как и обесценивание прежних символов, прежних картин будущего, ориентация на внешние потоки, когда ценности и бренды уже диктует не город, его культура, а те структуры, которые транслируют потоки. В эпоху кризиса, когда, допустим, останавливается производство и силы, которые это производство генерируют, мы получаем так называемые моногорода, у которых теряется смысл существования. В Российской Федерации такое есть, в мировой практике.
Конечно, бывают миграционные процессы, когда это просто необходимо, как в Великую Отечественную войну, в Омск, в Новосибирск, вообще в сибирские города приехало большое количество предприятий. Война прошла, часть населения вернулась в Санкт-Петербург, Москву, в эти центры. Но осталась большая часть привлеченного населения, не все эти привлеченные разделяют здешние ценности, не все погружены в культурологический контент. Соответственно они, эти ценности, размываются.
Кризис в оценке уникальности – когда местное население собственный город не считает уникальным, не считает интересным. Когда нет четкой картины будущего, декларируемые программы не воплощаются вплоть до брошенных проектов и территорий. Мы берем эти программы, начинаем строить, выбиваем деньги, но так как общей картины нет, все разрозненно, общего эффекта не получается, смысл реализации теряется.
В России сейчас практикуется административно-нормативный подход, так называемое территориальное планирование. Нет целостного пространственного планировочного вневременного образа города. Мы не рассматриваем город в неком идеальном состоянии, все генеральные планы, все наши проектные работы ограничиваются 20-25 годами. А как можно сформировать город за 20-25 лет? Если мы не имеем образа, представляющего вневременную трактовку местной культуры, непонятен смысл стратегий, которые мы разрабатываем по поводу развития города.
Мы можем рассчитывать, что добьемся чего-то через 50 лет или через 100, 200, 400. В общем-то для человечества это не так страшно. Есть объекты архитектурные, градостроительные, которые строятся 100-200-300 и 400 лет, ничего страшного. Они продолжают свой образ нести – удачно или неудачно.
Если высокие цены на нефть, большие отчисления из федерального бюджета, мы процветаем. Если средние цены на нефть, средние отчисления из федерального бюджета, мы живем. Если цены низкие на нефть, небольшие отчисления с федерального бюджета, мы выживаем. Это стратегия? Полагаю, что нет. Но это образ жизни Омска.
Стратегия демонстрирует деградацию, потому что в основу программ кладутся несамодостаточные, немиссионерские задачи нашей культуры, а чисто попытки приспособиться к внешним вещам, это уже приспособленчество.
Ранее материал был доступен только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 10 ноября 2021 года.
