Теплые остановки окончательно «забили» Омск. Чего хотим от молодежи, которая болезненно реагирует на эти вещи? Конечно, они хотят зелени, площадей, благоустройства, а не металлических ящиков с беляшами. Это же трагедия!
Второго октября председателем Омского регионального отделения Общероссийской творческой профессиональной общественной организации «Союз архитекторов России» избрали Андрея СЕДАЧЕВА, известного проектами отеля 50/60 на Щербанева, набережной реки Оми, офисного центра на Красном Пути, 101. О том, как он видит взаимодействие организации и власти, облик Омска, его проблемы и преимущества, архитектор рассказал обозревателю «Коммерческих Вестей» Анастасии ПАВЛОВОЙ.
– Андрей Олегович, что сейчас собой представляет Омское отделение Союза архитекторов?
– На сегодня в нем состоит 101 практикующий профессионал от 28 до 80 лет. Разумеется, их мнения, видение, понимание тех или иных проектов и в целом восприятие облика города порой довольно полярно разнятся, но сейчас мы ставим задачу вырабатывать по ключевым вопросам консолидированную позицию и активно участвовать в жизни Омска. К сожалению, долгое время, в том числе из-за внутренних противоречий Союза, предложения и комментарии профессиональных архитекторов, крайне важные для успешного функционирования города, оставались не услышанными. Опять же, и чиновники, прямо скажем, не откликались должным образом и не шли нам навстречу.
– Неудивительно: долгое время у Омска не было главного архитектора.
– Совершенно верно, это тоже важный фактор. Сейчас ситуация значительно улучшилась. Во-первых, у нас появился главный архитектор – действующий профессионал, уважаемый в нашей среде архитектор. Думаю, что с нашей поддержкой он сможет сильно поменять обстановку в городе с точки зрения застройки и развития в целом. Во-вторых, что стало для нас приятной неожиданностью, очень отзывчивым оказался мэр города: у нас очень-очень хороший контакт с Сергеем Николаевичем ШЕЛЕСТОМ. Мы надеемся, что совместная деятельность будет продолжаться. По крайней мере, для Союза это очень важно. А вот с губернией у нас пока прямых контактов нет, но мы надеемся на сотрудничество.
– Погодите, а как же областной архитектурно-градостроительный совет, куда передаются решения городского архитектурно-градостроительного совета?!
– Пока, к сожалению, там нас игнорируют. В состав совета входит только главный архитектор Омска Роман ВОРОБЬЕВ и Ефим ФРЕЙДИН. В моих ближайших планах написать официальное письмо с просьбой расширить список участников областного архитектурно-градостроительного совета. Конечно, мы считаем неправильным обсуждать ключевые проекты региона, в большинстве своем именно городских, без представителей Союза архитекторов. Возможно, сказывается отсутствие до сих пор главного архитектора Омской области. Эта должность вакантна, хотя по закону такого быть не должно. Я знаю, что проводился конкурс, но все кандидатуры, в том числе предложенные Союзом, были отвергнуты. Повторно конкурс не объявлялся. Разумеется, это почти неприличная история, когда у региона с двумя миллионами жителей и огромной территорией нет главного архитектора, но при этом есть областной архитектурно-градостроительный совет.
– На ваш взгляд, кто может быть хорошей кандидатурой на этот пост?
– Конкретных имен называть не хочу, но, естественно, мы представим кандидатуры, когда будет объявлен очередной конкурс. Смотрите, прелесть должности главного архитектора города в том, что она совмещена с позицией директора департамента архитектуры и градостроительства городской администрации. Это уже обеспечивает солидный рычаг влияния на принятие ключевых решений, чего бы они ни касались, подразумевая и расширение зон ответственности само собой. Приблизительно то же самое должно быть и в областном правительстве.
– Но ведь главный архитектор области не может быть министром строительства? И компетенций наверняка не хватит, да и нагрузка непосильная.
– В федеральном законодательстве прописана отдельная должность «главный архитектор области». Весь вопрос, в чьем подчинении он будет находиться в нашем регионе. Если внутри Минстроя, то смысл назначения просто теряется. На мой взгляд, имело бы смысл подчинить главного архитектора губернатору напрямую, выведя из-под влияния министров. Почему бы ему не стать заместителем председателя правительства, к примеру? К тому же у главного архитектора области должна быть профессиональная команда – причем не чиновников, а именно архитекторов с профильным образованием. Иначе он попросту не сможет претворять свои решения в жизнь. В любом случае, согласитесь, не должно быть так, как было прежде – когда главный архитектор области исключительно номинальная фигура, не имеющая полномочий ни на что влиять. Необходима совместная работа главных архитекторов Омской области и Омска. Я помню времена, когда главным архитектором Омской области был Михаил Макарович ХАХАЕВ, а главным архитектором города – Альберт Миниханович КАРИМОВ. Эти две фигуры помогали и всем действующим архитекторам, и Союзу в том числе в решении всех важных вопросов, выступая дипломатами между творческой, архитектурной общественностью и властью – на благо развития региона. Сейчас у нас подобных людей нет, и я не вижу, чтобы предпринимались попытки их найти и назначить. Это очень плохо, разумеется. С городской администрацией прямо удачно получилось: мы провели целую череду встреч с мэром, шаг за шагом настраивая контакт, приходя к компромиссу – так и был выбран Роман ВОРОБЬЕВ. Его кандидатура устроила и администрацию города, и Союз архитекторов.
– Что изменилось за время работы Романа Владимировича на этом посту?
– Многое. Во-первых, у нас наконец-то появился действующий экспертный совет при администрации Омска, призванный определять вектор развития города. Председателем является мэр Омска Сергей ШЕЛЕСТ, а его заместителем – главный архитектор Омска Роман ВОРОБЬЕВ. В совете 14 действующих архитекторов. Мы пока только настраиваем его работу, но это очень важный шаг: там мы напрямую общаемся с градоначальником и вырабатываем совместные позиции. Во-вторых, возобновил работу архитектурно-градостроительный совет. Там происходит очень живая, жаркая работа: все выступают, болеют, переживают, дают предложения, комментарии, мне очень приятно за этим наблюдать. И в отличие от областного совета, львиную долю этого совета составляют именно архитекторы.
– Что обсуждает экспертный совет? Какие проекты?
– Экспертный совет, по идее, не должен обсуждать проекты – этим занимаются на градсовете. Экспертный совет дает скорее профессиональную оценку какой-нибудь острой ситуации. Например, актуальной истории со строительством жилья у ТЭЦ-1. Подчеркну, что Союз архитекторов не призван кого-то воспитывать или тем более пугать, мы должны профессионально указывать на имеющиеся проблемы, предлагая пути их решения.
– Лично слышала противоречащие друг другу мнения союзников по этой проблеме. К чему в итоге пришли?
– Это пространство в пойме Оми, конечно, должно быть общественным, тем более что впервые за долгие годы его облагородили. Естественно, не должна вестись речь здесь о жилой застройке. Это исторически важное и ценное для всех омичей место, как набережная Иртыша, скверы, парки. Мы, как Союз, намерены обозначать подобные территории и добиваться их сохранения. Понятно, что есть тенденция к высотному строительству – земля в центре города всегда дорогая – и есть коммерческие интересы ее освоения. Но возьмем в качестве примера московский парк «Зарядье», разбитый на месте гостиницы «Россия». Там тоже был частный инвестор, который два или три раза объявлял международный конкурс на строительство отеля. И каждый раз воплощению проекта что-то мешало. Дело, думаю, в том, что москвичи увидели, как отлично просматривается пространство без высотного здания, и им это понравилось. Потом вмешался президент страны, предложив устроить «Зарядье», и сейчас это не просто парк, а огромное урбанистическое пространство с подземными выставочными залами и концерт-холлами. Так компромисс со стороны города и со стороны бизнеса вылился в федеральное место притяжения и, между прочим, весьма доходный бизнес-проект.
Во всей этой дискуссии меня особо удручает памятник ТЭЦ-1, который находится в ужасном состоянии и почему-то не содержится должным образом инвестором. Мы потому и бьем тревогу насчет предстоящего проекта жилого строительства – постигнет ли его подобная участь? Не в лучшем виде, допустим, и здание бывшего пивзавода на Волочаевской.
– О да, мое сердце тоже обливается кровью по этому поводу. Вы что-то можете сделать как Союз?
– Это очень серьезный пласт предстоящей работы. Список памятников архитектуры давно выявлен и составлен, теперь наша задача – привлекать к их сохранению внимание, планируем плотно взаимодействовать в этом плане с Министерством культуры Омской области. В том числе мы готовы разработать проекты наполнения объектов, которые можно предложить потенциальным инвесторам. Следует, на мой взгляд, ориентироваться в качестве примера на Тюмень: я был там два месяца назад и поразился, в каком безупречном, ухоженном состоянии их памятники архитектуры. Во многих из них обосновался местный бизнес, причем региональные офисы федеральных компаний, а также рестораны, магазины. А у нас подобные дома – памятники зодчества в самом центре Омска – попросту заброшены. Они не то что не поддаются реставрации, там даже фронтон спасти уже невозможно, а еще нет ни обмеров, ни фотографий, вообще ничего.
В Омске есть дореволюционная и послереволюционная историческая застройка, и в международных справочниках памятников архитектуры два омских здания опубликованы в качестве примеров сибирского модерна – мало кто из других сибирских городов способен таким похвастать.
– В других регионах еще введен дизайн-код, но в Омске пока его нет.
– Губернатор инициировал начало этой работы. Периодически устраиваются обсуждения с командой архитекторов, вырабатывающих дизайн-код – единообразие и гармоничность вида фасадов зданий города, вывесок, фонарей, витрин, благоустройства, уличной мебели и так далее. Это очень важно, потому что молодежь уезжает из города, где нет сформированного облика. Я лет пять не был в Красноярске и недавно съездил туда по делам, удивившись тому, как он преобразился, стал уютным и красивым. Долгое время не мог понять, что конкретно изменилось, пока мне не подсказали друзья, что с центральных улиц убрали все киоски. Это классический процесс для крупного города: вся торговля, услуги, отделения банков находятся на первых этажах зданий – не на улице, не на остановках общественного транспорта. И знаете, бизнес нигде не умер! Зато город стал виден. Теплые остановки окончательно «забили» Омск. В некоторых местах чаша терпения окончательно переполняется: например, на пересечении улиц Герцена и Фрунзе, где с одной стороны очень красивое здание администрации Центрального округа авторства Геннадия Чиркина, а напротив типовой Дом быта. Но всю жизнь перед ним находилось симпатичное открытое пространство с газоном. Сейчас там все закрыто теплыми остановками и еще дополнительно строится павильон. У меня риторический вопрос: если мы пытаемся превратить центральные улицы в рынок, чего хотим от молодежи, которая болезненно реагирует на эти вещи? Конечно, они хотят зелени, освещения, площадей, благоустройства, а не металлических ящиков с беляшами. Это же трагедия! Если мы не решим эту проблему, будем терять город с каждым годом.
– То есть, создавая дизайн-код, мы движемся в правильном направлении?
– Однозначно. В Иркутске, Красноярске, Тюмени, к примеру, есть целые районы города, где запрещена любая реклама. У нас ее почти нет на Ленина, но ведь историческая часть Омска простирается гораздо дальше! Понятно, что совсем запретить рекламу не получится, но ее объемы и вид должны быть регламентированы. Нам нужно вспомнить, что здания не вешалка для плакатов! А самостоятельные произведения искусства, создающие атмосферу. Над очищением от визуального шума так качественно поработала Москва, что превратилась за последние годы в образец европейского по уровню комфорта города. По этому же пути идут Санкт-Петербург и Екатеринбург. Мы тоже должны это делать. Подобные, казалось бы, маленькие шаги и создают нужный эффект. А еще – скажу, пока не ушли от темы – масса омских объектов обезличена, хотя профессия архитектора невероятно сложная, объемная, и зачастую, чтобы увидеть результат своей работы, требуется в среднем пять-семь лет. Пугает, что большинство омичей проходят мимо зданий, не зная, кто их придумал. Союз стремится восстановить эту справедливость и начать размещать памятные таблички с именами авторов архитектурных произведений. К примеру, кто знает, что торговый центр «Омский» создал питерец Юрий ЗЕМЦОВ, а речной вокзал – другой петербуржец Тимофей САДОВСКИЙ? Почему-то считается неприличным не знать, кто такой Врубель, например, а не знать архитекторов, создавших, по сути, Омск, нормальным.
– Кстати, о проектах. А вы какими своими работами гордитесь?
– Честно признаться, я всеми не до конца доволен, поэтому речи о гордости даже не идет. Во всех объектах не удалось в полной мере реализовать свои задумки. К примеру, я курировал реконструкцию табачной фабрики по Красному пути – как мог спрятал промышленный корпус в административном здании. Конечно, идеальным вариантом было бы снести здание и построить на этом месте новый объект. Реконструкция здания советского кафе «Парус» на Зеленом острове, в котором потом открыли клинику «Евромед», была непростой: остов сохранился, а остальное пришлось надстраивать, соблюдая нормативы для медицинского учреждения. Аналогичная история ждала меня с отелем 50/60: половина здания была выполнена в стиле сталинского ампира и построена в 1950-х, а другая в 1960-х – в духе если не советского модернизма, то прагматизма. Выяснилось, что часть здания, которая представляла хоть какую-то ценность, оказалась настолько ветхой, что ее пришлось демонтировать, а остальную часть здания, мало что представлявшую, усиливать. В таком случае в идеале все снести и построить с нуля свежий объект, но собственник эту идею не одобрил. В общем, все время приходится идти на компромиссы, это буквально заложено в мою профессию. Но на самом деле в европейских городах, к примеру, нового строительства почти нет: все приспособляется, пломбируется и реконструируется. В России, конечно, с этим проще: свободной земли много.
– Тем не менее в Омске, такое ощущение, строится одно жилье.
– Строительство жилья – это драйвер экономики, но город не может однобоко развиваться, иначе его ждет коллапс. Да, мы много лет уповали на то, что рынок сам разберется, но оказалось, что мало заселить людей в дома. Потом у них появляются потребности: отправлять детей в детские сады и школы, ходить в театры, парки, развиваться, заниматься спортом. Конечно, тут должно быть понимание власти: что важно людям, почему, как, где. В Китае, к примеру, последние лет шесть строят в год по три-четыре уникальных библиотеки – современных, естественно. Это опять нас возвращает к дискуссии о том, что нужно Омску. Мало иметь ворота в город в виде железнодорожного вокзала и аэропорта, должно быть и наполнение самого города. Люди ведь не будут прилетать в Омск, чтобы гулять по жилым кварталам, правильно? Что они будут смотреть, находясь в командировке или отпуске, приезжая к родственникам и друзьям? Город должен предлагать строить уникальные объекты, вовлекая в это бизнес: доходными бывают и театры, и кинотеатры, и выставочные центры. В Москве одномоментно строится до десяти уникальных объектов в год – абсолютный лидер в мире по этому показателю! К сожалению, сейчас я не вижу глобальных планов того, куда движется Омск, каким мы все его увидим через десятки лет.
– Это всеобщая задача?
– Абсолютно. Посмотрите на наш центр города – он же рыхлый! Очень много пустых мест, в которых можно разместить уникальные объекты. Дуга Оми, где эстакада Фрунзенского моста и проспекта Маршала Жукова – отличная плоская и ровная пойма, где в советское время предполагалось спортивное ядро, парковая зона. В итоге мы там получили торговые комплексы. Так мы относимся к реке? У нас и так в Омске почти нет рельефа, а там отличный вид на красивую реку с высоких берегов. Почему там мы сделали базар? А построить жилое высотное здание в яме – как такое вообще могло получить согласование?! А теперь представьте каскадное жилье в этой рельефной пойме с панорамным видом на реку и общественным пространством внизу. Какая была бы красивая вещь! А застройка слева и справа у метромоста на правом берегу испорчена окончательно. Теперь и на левом хотят построить жилые микрорайоны без учета створа моста как главной композиционной оси, хотя с мостов просится вид на открытые просторы, на что-то красивое. Как в случае с Ленинградском мостом: на правом берегу ось моста выходит на Ленинградскую площадь, «питерскую» застройку, дом со шпилем, «Радость», на левом – парк Победы и Птичья гавань. Вот так стоит формировать пространство правильно. В Омске еще возможно спасти множество общественных пространств.
– В связи с Левым берегом не могу не спросить про перенос аэропорта. Освободится много земли под жилое, заявляется, строительство.
– В Красноярске также вынесли старый аэропорт, но власти не стали землю под ним резать на куски и распродавать, а взяли кредит в банке на освоение территории, сделали мастер-план этой территории, построили дороги, коммуникации и только потом реализовали участки. На разницу от продажи рассчитались с банком, построили школы, садики, создали новый район. Да, потом ситуация вышла из-под контроля, но мы можем взять за образец начало этой истории. Уже сейчас надо проводить экспресс-конкурсы, пытаться определять функциональность территории, чтобы потом не столкнуться с тем, что не хватает инженерных коммуникаций, от чего уже и так страдает Левый берег. Можно создать там аналог казанского «Иннополиса», допустим. Здесь просто опять возникает тот же вопрос: Омск – он какой? Куда он движется и развивается? Пусть это даже будет «жилой» город: в 1990-х вахтовики с Севера, вышедшие на пенсию, селились в Омске по причине климата, комфортности, компактности города. Потом они стали уезжать в Тюмень. Может, нам вернуть этот тренд? Снова сделать город уютным и приятным для людей? Все это предстоит обсудить с чиновниками, бизнесом и общественностью – Союз собирается заняться этим в самое ближайшее время.
– А работа-то есть у омских архитекторов?
– К сожалению, на объемах проектных работ сказывается скромное развитие города. Отдельно напрягает то, что ряд омских объектов и проектов благоустройства выполняют варяги, да еще и с сомнительным качеством архитектуры, здесь тоже будем принимать посильные меры воздействия.
– Я поняла. Речь про бульвар Архитекторов, да, была на этом мероприятии.
– Да, и это ведь трагично. К примеру, в Иркутске благоустраивали набережную, и инвестор, тоже застройщик жилого микрорайона, нанял одного из удивительных архитекторов в мире – японца Кенго Кума. Он сделал красивый проект урбанистической набережной, вписав туда жилье, где хорошая архитектура – и коммерческая история, и общественная. Иркутские архитекторы совместно с ним создавали всю эту историю – это пример, когда можно нанять именитого мастера, но не конфликтовать и задействовать местных специалистов. А в Омске очень способные архитекторы, выигравшие массу конкурсов, завоевавшие множество наград и дипломов. Поэтому когда нам показывают откровенно слабые работы иногородние товарищи, конечно, это вызывает возмущение у местных профессионалов. К сожалению, иногородние застройщики подходят к делу максимально прагматично, пытаясь насадить в Омске типовые проекты. Это было бы уместно для периферии, но никак не для видовых и центральных территорий города. Взять «G-Drive Арену». Она получилась уникальным объектом, а застройка вокруг нее – нет. А ведь могло быть иначе!
– Так вроде за комплексностью застройки и должен теперь следить областной архитектурно-градостроительный совет, нет?
– Честно, я не очень понимаю, как работает эта сложная структура. Да, Омск является субъектом области, но у нас самоуправление, и на мой взгляд, области должно быть по большому счету без разницы, какие жилые дома возведут где-нибудь на Завертяева или в Кирпичном, ей следует патронировать только важные инфраструктурные объекты вроде аэропорта, мостов, каких-то микрорайонов, возводящихся на огромных территориях с нуля. Я не стал бы выносить мелкие проекты на обсуждение даже городского совета.
– Вроде двухэтажной парковки, которая обсуждалась на одном из последних советов.
– Да-да! С июня федеральная власть определила понятие «архитектурный облик города» и обязала города сформировать орган, который будет по определенным критериям этот архитектурный облик отслеживать. В Омске орган создан при департаменте архитектуры – без положительного заключения этой комиссии ни один застройщик не может получить разрешение на строительство. В итоге любой проект проходит длинный путь – через городской архитектурно-градостроительный совет, зачем-то областной, после этого экспертизу и комиссию по архитектурному облику. И ладно бы это действительно определяло архитектурный облик. Цепочку лучше бы упростить. Я думаю, главный архитектор сам справится с задачей утвердить тот или иной проект жилого дома. Городской архитектурно-градостроительный совет должен обсуждать только уникальные объекты – не все подряд.
– А как же все эти общественные опросы, на которые ссылаются застройщики, в том числе по поводу несчастного бульвара Архитекторов?
– В Советское время тоже было принято советоваться с горожанами, спрашивать про их отношение, выявлять потребности и прочее. Сейчас считается хорошим тоном тоже этим заниматься. Но горожанин не может декларировать будущее! Он ничего про него не знает и знать не может. Архитектор создает это будущее. Если спрашивать про сегодняшнее, будущего можно и не увидеть. Да, проекты можно и нужно выставлять на всеобщее обсуждение, но решение должны принимать профессионалы.
Ранее интервью было доступно только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 6 ноября 2024 года.
